Выходя из-за палаток, Лилиат подобрала брошенную кем-то корзину. Согнувшись в три погибели, она потащила корзину к северной части площадки, где развернули полевой госпиталь. Его не составляло труда отличить: этакое пятно яркого света в сумрачном лагере. Там развесили множество масляных ламп, чтобы докторам, лишенным помощи ангелов, было хоть немного проще заниматься своим делом.

Приблизившись, Лилиат оказалась вынуждена обходить мертвых, уложенных за пределами освещенной площадки. Утром живые озаботятся их погребением… скорее всего, попросту завалят камнями. Каменистая земля не позволяла толком вырыть могилы, а дрова уже подходили к концу. Лилиат вновь улыбнулась. Она могла бы знатно помочь, вызвав Ирраминиэля, истарского ангела, ведавшего огнем и часто использовавшегося для кремаций… Вот только у нее были иные планы на Ирраминиэля.

Там, где горел свет и суетились врачи, рядами лежали раненые. Ждущие или уже дождавшиеся внимания. Многие лежали неподвижно, близкие к смерти. Большинство корчилось, кашляло, стонало… и хватало за одежду всех проходивших, умоляя помочь.

Страдальцы призывали ангелов, особенно Ашалаэль, начисто позабыв, в какой стране находятся.

Лилиат обошла центральную часть госпиталя и измазанных в крови докторов, склонившихся над столами на козлах. Ее путь лежал мимо раненых и убитых – к скальной стене.

Эта стена, казалось, являла собой единый монолит сероватого камня, возносившегося на сотни футов отвесно вверх, до соприкосновения с другой громадной плитой чуть дальше от края. Вся гора до самого пика была нагромождением чудовищных плит, как бы прислоненных друг к дружке.

Лилиат села наземь, прислонившись спиной к камню. Поставив корзину рядом с собой, она принялась надевать иконные перстни, прикалывать к рабочей блузе броши с образами. Поборник, лежавший поблизости, наблюдал за ее действиями. Глаза раненого поблескивали в звездном свете, тело выглядело темным силуэтом на скудно освещенной земле. Он пытался закричать, поднять тревогу, но лишь жалкий хрип вырывался из горла.

Лилиат не обращала на него внимания. Она уже коснулась иконы первого ангела, что был ей необходим. Сила по имени Хейраэль ведала взаимодействием воздуха и воды, притом конкретно в северо-восточных землях Истары.

Хейраэль отозвалась очень неохотно: она знала, кто́ вызывает ее. Воля Лилиат, как всегда, возобладала. Ангел попытался грянуть в трубы тревоги, поднять на ноги всех вблизи… Лилиат пресекла это намерение. Хейраэль хотела забить крыльями – метафизическим эквивалентом того, что люди описывали как крылья, – но непреклонная воля Лилиат возбранила и это.

Хейраэль оставалось лишь подчиниться. Сновать в небе, собирая ветер и сырость.

Скоро пойдет снег…

Ближе к полуночи Дартаньян и Рошфор встретились у середины западного палисада, возле уничтоженного фальконета номер три. Устье бронзового ствола едва виднелось из-под туши огромного монстра: тот, прорвавшись внутрь укрепления, ненадолго завладел фальконетом и размахивал им, точно дубиной. Рыхлую бородавчатую шкуру усеяли дырки от мушкетных пуль и вкривь и вкось исполосовали удары алебард и мечей. Из ран ленивыми струйками еще сочилась зола.

– Я спустилась на полторы мили вглубь Истары, – сказала Рошфор. – Никаких монстров. Вообще никакого движения под луной, насколько я рассмотрела невооруженным глазом и в зрительную трубу. Как ни быстро они передвигаются, сомневаюсь, чтобы они вновь напали прежде рассвета… если вообще нападут.

– Еще одна атака вроде той, что произошла, и нам конец, – негромко ответила Дартаньян. На левой руке под самым плечом у нее белела повязка, пятно человеческой крови на ней казалось еще ярче по сравнению с лужицами золы, истекавшей из монстров. – Думаю, нужно дать войску несколько часов отдыха, после чего отступить назад, через нашу границу.

Рошфор, счастливо избежавшая ранений, устало кивнула.

– Дюфрень… одна из моих разведчиц… она говорит – они видели храм.

– Как!..

– Буквально за несколько минут перед тем, как натолкнуться на чудищ. Дюфрень оглянулась на лагерь и заметила высоко на горе медный шпиль. Храм здесь, наверху. Почти прямо над нами.

Рошфор указывала рукой на северный откос.

– Дюфрень не рассмотрела никакой тропки туда, – продолжала она. – Похоже, дорога или проход начинается где-то за перевалом.

– Рошфор, у нас нет никакой возможности прорваться туда, – сказала Дартаньян. – Отступление – единственный…

– Никаких возражений, – мягко проговорила Рошфор. – Я просто решила, что вам следует знать. Честно говоря, я даже несколько удивлена, что городская стража до сих пор не сбежала. Как и гвардейцы короля.

– Некоторые отверженцы обратились в бегство, – сказала Дартаньян и вздохнула. – Право, мне трудно их в этом винить.

Рошфор не ответила. Она понюхала воздух, проследила за тем, как на выдохе тает облачко пара. Стащила перчатку и вытянула руку, поворачивая ладонь кверху и книзу.

– В воздухе что-то меняется; правда, холоднее не становится…

Она подняла взгляд к небу. Дартаньян без промедления последовала ее примеру. До сих пор ночь стояла ясная, звезды и луна ярко светили. Теперь небо быстро затягивало. Гася звезды, надвигался огромный облачный фронт. Буквально в секунды, прямо на глазах командиров, он навис над перевалом, и мир сразу сделался темнее. Единственным светом в сгустившемся мраке осталось оранжевое мерцание ближних сторожевых костров.

– Надо отходить прямо сейчас, – вдруг сказала Дартаньян. Она по-прежнему глядела вверх. – Прежде, чем пойдет снег…

Первая снежинка влетела ей прямо в рот, вторая ткнулась в глаз. Капитан сморгнула… и небо внезапно обвалилось крупными, быстро падающими хлопьями.

– Снег замедлит продвижение чудищ, если они полезут на западный склон, – заметила Рошфор.

– Он и нас тоже замедлит, но мы, по крайней мере, будем спускаться, – сказала Дартаньян. – Вы не возражаете, Рошфор, если мои мушкетеры встанут в арьергарде? Между нами и домом могут таиться монстры, поэтому я предпочла бы, чтобы первыми шли ваши поборники, но никак не стража. Отверженцы понесут раненых. Нужно бросить здесь и припасы, и пушки. Если доберемся до Монталлара – всегда можно будет съесть лошадей…

– Договорились, – сказала Рошфор. – При условии, что не о моем коне речь!

Она коснулась шляпы, отдавая салют, и двинулась прочь, на ходу раздавая приказы поборникам, сопровождавшим ее. Однако ушла совсем недалеко. Что-то вынудило ее остановиться и прислушаться прямо на середине шага, не договорив начатого слова.

Звук казался глухим и далеким, но Рошфор инстинктивно поняла, что раздавался он совсем рядом. Звон арфовых струн, веяние крыл, оборванный рев медной трубы, словно бы поднимавшей тревогу… ощущение пышущего жара, как из внезапно распахнутых дверей кузни…

– Дартаньян! Бегите! – во весь голос выкрикнула Рошфор. – Ложись!