Может быть, совесть — источник морали. Но мораль никогда еще не была источником того, что по совести считается добром.

Акутагава Рюноскэ

Родик свернул с шоссе на узкую фунтовую дорогу, резко уходящую вниз и петляющую между забрызганными грязью заборами. Опасаясь столкновения со встречными машинами, он снизил скорость и прижался к краю кювета. Вскоре дорога уперлась в полуразрушенный мост, под которым шумела вода, падающая с плотины пруда.

На мосту, перекрывая движение, стоял трактор. Тракторист копошился в двигателе. Родик взял вправо и, желая освободить дорогу, вынужденно остановился так, что капот навис над отвесным берегом. Спешить было некуда. До дачи оставалось меньше десяти километров, а предстоящая встреча с семьей на этот раз не вызывала в нем нетерпения. Идти и предлагать свою помощь трактористу или хотя бы прояснить ситуацию не хотелось. Вероятно, усталость, накопившаяся за неделю, привела к апатии. Родик инстинктивно огляделся. Закат рельефно высветил с детства знакомые очертания окружающих пруд строений знаменитого Марфинского имения, арки мостов, вековые деревья, живописный остров.

Свинцово-черная водная пучина, раньше неизменно вызывающая в Родике желание войти в нее, вдруг показалась всепоглощающей бездной. Он включил ручной тормоз, опасаясь, как бы автомобиль не съехал в нее. «Стоило остаться в Москве. Продукты на даче есть, можно было и не ехать. Сезон кончается, Наташке скоро в школу. На следующей неделе уже надо переезжать в Москву. Настроение отвратительное. Как бы не получился какой-нибудь скандал…» — подумал Родик.

В это время, прервав его раздумья, трактор завелся, выкинув в воздух клуб сизого дыма. Тракторист вскочил в кабину, и железная громада прогромыхала мимо Родика, заполнив салон автомобиля запахами полусгоревшего топлива, навоза и чего-то еще не менее противного. Родик, стараясь побыстрее избавиться от неприятных ощущений, вдавил педаль газа в пол. Машина взревела, но не тронулась с места. Родик сообразил, в чем дело, и отключил ручной тормоз. Автомобиль, избавившись от оков, ринулся в ту самую бездну. Родик резко вывернул руль влево и, чудом избежав падения в пруд, вылетел на мост, рискуя врезаться в ограждение. Успев затем вывернуть руль вправо, он все же проскочил мост и, чуть было не задев стену знаменитой по многочисленным кинофильмам конюшни, выехал на перекресток. Руки дрожали, но апатия прошла, сменившись возбуждением. Постояв несколько минут, он уверенно повел автомобиль по живописной окруженной лесом дороге.

Вечерний лес всегда вызывал в Родике чувства радости и азартного ожидания. Чудилось, что в придорожной траве вот-вот мелькнет шляпка какого-нибудь замечательного гриба. Такое и правда случалось. Тогда Родик останавливался и принимался за поиски грибов, порой набирая столько, что выходила приятная добавка к ужину.

Сегодня же лес казался ему темным и враждебным. Глаза не искали грибы, а мысли были заняты анализом событий минувшей недели, отнявших массу душевных сил и словно опустошивших Родика. Калейдоскоп этих событий вновь возник в его сознании…

Прекрасно отдохнув на даче в предыдущие выходные, Родик поздно вечером в воскресенье вернулся домой. Приняв душ, он захватил из холодильника бутылку пива и уселся перед телевизором. В это время раздался междугородний телефонный звонок. Звонила Окса.

— Привет. Что делаешь? — спросила она.

— Только с дачи приехал. Сижу в одиночестве и смотрю телик, собираюсь попить пива. Как у тебя дела? Что в Душанбе?

— Я Шиву склеила, но она теперь в другом месте развалилась.

— Может, у вас там что-то с влажностью? Не переживай. Сложи в коробочку. Я при случае заклею. Это что, все твои новости?

— Я тебе говорила, что у меня задержка? В пятницу ходила к врачу…

— И что?

— Утверждает, что я беременна… Срок — около девяти недель. Наверное, залетела, когда меняла спиральку в последний приезд в Москву.

— Раньше ты к врачу пойти не могла?

— Ты же знаешь, что у нас тут творится. Зинаида Петровна, к которой я всегда ходила, уехала. Долго ее никем не заменяли, а потом появился врач — мужчина… Я к нему не очень хотела идти. Все надеялась, что это обычная задержка. У меня так бывает…

— Вообще-то ребенок — это хорошо. Я давно мальчика хочу, но сейчас самое неподходящее для этого время.

— Я понимаю… Мне рожать вообще нельзя. Еще не прошли положенные два года со дня смерти мужа.

— Предрассудки, корейцы твои переживут. Об этом думать не надо. Думать нужно о другом… В общем срочно прилетай. Лучше сегодня.

— Сегодня — невозможно. Завтра… Я тебе позвоню, как только возьму билеты.

— Давай, целую.

— Целую. До встречи!

Слушая короткие гудки, издаваемые телефонной трубкой, Родик принялся считать дни, прошедшие с последнего приезда Оксы в Москву. Она была здесь в середине июня. Как правильно считать сроки беременности — Родик не знал, но календарные недели, если предположить, что все произошло в первые дни, вроде бы укладывались в нужные даты. Несмотря на это, в голову лезли неприятные мысли… Что, если не он виновник беременности? Зачем тогда Окса приехала так рано — ведь бухгалтерские и налоговые отчеты надо было сдавать в июле? Подозрительным показалось и то, что она так долго не шла к врачу… Родику стало стыдно за эти гадкие подозрения, но они против его воли настойчиво овладевали сознанием. Вспомнилось, что Окса действительно установила новую спираль где-то спустя неделю после приезда. Эту неделю они не предохранялись, но забеременеть тогда она не должна была. Потому замену спирали и делали в это время. Значит, либо произошло маловероятное, либо что-то не так…

Окса прилетела вечерним самолетом. По дороге из аэропорта они говорили мало. Родик, боясь обидеть ее, отгонял вчерашние мысли и старался не задавать мучивших вопросов. Он только еще раз упрекнул ее за то, что она не пошла к врачу раньше, а потом перевел разговор на производственные темы. Напомнил, что ей, как главному бухгалтеру всех предприятий, надо подписать чистые бланки платежных поручений, подъехать в банк за выписками и встретиться с заведующей складом Серафимой, у которой ворох неразобранных кассовых документов и масса вопросов по наличным оплатам.

Окса казалась совершенно спокойной. Такое ее поведение лишь усиливало подозрения Родика. Правда, умом он понимал, что эти подозрения унижают их обоих, но изменить ничего не мог. Более того, в его голову запоздало пришли мысли о возможных проблемах в семье. Скрыть рождение ребенка он вряд ли сумеет. Жена, вероятно, с этим не смирится, и развод будет неизбежным. К разводу Родик не был готов. Хотя времена, когда подобные события могли привести к краху карьеры, давно прошли, подорвать все устои своей жизни он не хотел, боясь, что это повлечет за собой массу ненужных последствий.

Под воздействием таких размышлений он все же завел разговор об аборте. Он ожидал от Оксы бурной реакции, но та приняла все невозмутимо и внешне обиды не выказала. Родик постарался смягчить обстановку, а может, заглушить свои душевные терзания, долго разглагольствуя о моральной стороне уничтожения зародившейся жизни…