— Нас-то зачем убивать? — хмыкнул Виктор.

— А вдруг это «Русская нефть»? — не унимался Вася.— Что ты смеешься? Не вышло у них с налоговой, они решили устранить нас физически!

— Вася, ты перепил, что ли? — раздраженно взвился Виктор. — Что ты несешь? Какая еще «Русская нефть»! И почему, решив разобраться с нами, они вдруг начали с Сырцова? На хрен им Сырцов? Кому он вообще нужен! Да еще так топорно его мочить!

— Начали с Сырцова! — уперся Вася. — А потом перейдут на нас!

— Ты когда к телкам собираешься, на кошках не тренируешься? Нет? Странно. Такая же связь, как между «Русской нефтью» и Сырцовым. Да ладно, — Виктор пренебрежительно махнул рукой, считая бесполезным спорить с Васей дальше. — «Русская нефть» так «Русская нефть»! Мне-то какая разница, если меня слушать никто не хочет!

— Ну, а ты что думаешь? — в упор спросил его Храповицкий.

Виктор нахмурился.

— Я думаю, это как-то связано с нашим уголовным делом, — медленно заговорил он. — Кто-то воду мутит. Нас запутывает. Я, конечно, не могу объяснить всех вариантов, не успел обмозговать. Но что-то такое нутром чую. Что-то хитромудрое. Ну, например, после твоего визита к Калошину генерал получает приказ немедленно отпустить Пахомыча и закрывать весь этот балаган. Так? А тут еще протесты от прокуратуры. Короче, ясно, что он проиграл. А отступать он уже не может. Столько сил положено, столько людей на уши поставили, такой скандал подняли! Да и денег он уже взял. И вдруг все сыплется. Понижение гарантировано. И он наспех организует покушение. Реально?

— По-твоему, это Лихачев устроил? — Вася оторопело уставился на него.

— А почему нет? Возможностей для этого у него больше чем достаточно. Да и рука в этом деле чувствуется офицерская. У него таких молодцев — пруд пруди. Только мигни.

— Цель? — коротко спросил Храповицкий.

— Цель простая. Бросить подозрения на нас. Надавить на Сырцова. Дать ему понять, что мы решили убрать его как нежелательного свидетеля. Что делает Сырцов? Бежит на нас стучать. Генерал срочно вылетает в Москву и требует открыть дело по вновь выяснившимся обстоятельствам. Грешно говорить, но лучше бы он не выжил!

— Да как ты можешь?! — вскрикнул Вася. — Мы уже столько лет его знаем!

— Вася, что ты про него знаешь? Что мы вообще о людях знаем? О наших директорах, к примеру. Что у них и головах? Ты думаешь, они за нас погибать собрались? Жди! Да плевать они на нас хотели. Как, впрочем, и мы на них. Это мы здесь втроем повязаны. Вовка, я и ты. Да еще напарник.

Виктор дернул головой в мою сторону. Вася не ответил. Виктор вплотную подошел к нему, сидевшему на диване, и наклонился над ним. Вася инстинктивно отшатнулся.

— Я сам за Сырцова переживаю, — жестко проговорил Виктор. — Он неплохой парень, хотя трус, мразь и вор. Но по бизнесу лучше, чтобы он загнулся!

— Вова! — крикнул Вася жалобно, обращаясь к Храповицкому как к последней защите. — Что он такое несет?!

Храповицкий не успел отозваться. В комнату вновь быстро вошел Савицкий.

— Состояние средней тяжести, — объявил он с порога. — Это на медицинском языке. Проще говоря, выживет. Многочисленные осколочные ранения. Сломаны ребра. Раздроблена кость ноги. Ранение в мягкие ткани руки. Жизненно важные органы не повреждены. Тяжелая контузия и большая потеря крови. Водитель, когда пришел в себя, перетянул ему галстуком руку, а перевязать ногу не догадался. «Скорая помощь» приехала через тридцать минут.

— Обычная история, — поморщился Виктор. — Спасибо, что вообще приехали.

— Гады! — взорвался Вася. — Человек там кровью истекает, а они не чешутся.

— Сейчас он без сознания, — продолжал Савицкий. — Ему делают переливание крови. Я вернусь на место, можно? Мне позвонить должны, сообщить, с кем у него была последняя встреча.

— Спасибо, — кивнул Храповицкий. Савицкий вышел.

— Кстати, вот вам главное доказательство, — с заметным облегчением проговорил Виктор.

— Доказательство чего? — осведомился Храповицкий.

— Того, что это сделал не я!

— И в чем же ты его усмотрел? — повернулся к нему Вася.

— Если бы это делалось по моему приказу, — тихо и выразительно произнес Виктор, — то ни Паши Сырцова, ни его водителя в живых бы уже не было. Без всяких взрывов и лишнего шума их обоих тихо и мирно шлепнули бы в подъезде. Поверь мне, Вася.

Его тон, уверенный и совершенно серьезный, произвел на Васю глубокое впечатление, хотя, может быть, совсем не то, на которое рассчитывал Виктор. Некоторое время Вася смотрел на него как завороженный, потом вскочил с дивана и опять спрятался за барной стойкой, словно от Виктора исходила какая-то угроза лично Васе.

— Надо валить отсюда! — пробормотал он. — Срочно. Завтра же!

— Куда ты собрался на ночь глядя? — ухмыльнулся Виктор.

Но Васе было не до шуток.

— Из России! — горячо продолжал Вася. — Надо сматываться! За нами идет охота! Это уже не обыск. Не проверки! Надо отсидеться в Европе несколько месяцев, пока все не уляжется. Без нас они ничего не смогут. Никакого уголовного дела. Там они нас не достанут!

— Кто они? — спросил Храповицкий, сдерживаясь. — Что тебе-то угрожает? С чего ты завелся?

— Мы не знаем, кто это сделал! — крикнул Вася в ответ. — Не знаем! Мы должны теперь подозревать всех. Налоговую полицию, Гозданкера, «Русскую нефть». Даже друг друга! Нам надо уехать, успокоиться, во всем разобраться.

— А как же бизнес? Бросить его прикажешь?

— Назначим кого-нибудь! Людей, что ли, у нас мало? За несколько месяцев все не растащат. Даже за год. Руководить можно и оттуда. Не обязательно здесь сидеть и подставляться под пули.

Было ясно, что Вася думает об этом давно. Мысль о побеге за кордон, очевидно, была его заветной. Он все больше напоминал мне Сырцова во время нашей встречи в загородном парке. Храповицкий, отчаявшись его переубедить, повернулся ко мне.

— Скажи что-нибудь, — попросил он. — У меня от этих истерик голова кругом идет.

— Я считаю, что никому из нас в сложившихся обстоятельствах уезжать нежелательно, — начал я. — По крайней мере, до тех пор пока ситуация не прояснится.

Для наших подчиненных бегство начальников станет сигналом, что все пропало. Нас сразу начнут сдавать. Удивительно, что мы с весны готовились к этой войне, а сейчас ведем себя так, словно на ровном месте попали под бомбардировку.

— Мы и попали! — вставил Вася упрямо, но я предпочел не реагировать. — Хуже всего, что мы не доверяем друг другу, — продолжал я. — В войне это недопустимо. Нас обложили с разных сторон, мы можем рассчитывать только на себя. Но случилось несчастье с нашим товарищем, а мы сидим и думаем: не один ли из нас это подстроил?

— Да говорю же, это не я! — вспылил Виктор. — Ну что мне, застрелиться, чтобы вы поверили!