— Может, и соседи, — нехотя согласился Сырцов. — А вдруг это за нами слежка?

Водитель деликатно кашлянул. Как и весь обслуживающий персонал, он, разумеется, был в курсе последних событий вокруг Храповицкого, но, не зная всех подробностей, не разделял страхов Сырцова.

— Нервный вы стали, Павел Николаевич, — участливо заметил он. — В отпуск бы вам сходить. Поди, уж года два не были?

— Больше, — пробормотал Сырцов, выбираясь из машины. — Ты все-таки проводи меня на всякий случай.

— Ладно, — пожал плечами водитель, выключая двигатель и открывая дверцу с другой стороны. — До подъезда или уж до квартиры? Чтоб вам спокойнее было.

— До квартиры, — попросил Сырцов. И прижимая мешок с деньгами к груди, он перепрыгнул через лужу.

В это мгновенье раздался какой-то металлический щелчок. Хотя звук был совсем негромким, взвинченные нервы Сырцова отозвались мгновенно. Он дернулся в сторону, вжал голову в плечи и слегка присел.

И тут прогремел взрыв такой силы, что у обоих, и у Сырцова, и у водителя, казалось, лопнули барабанные перепонки и заложило в ушах. Что-то с силой ударило

Сырцова в грудь сквозь набитый мешок, и одновременно острая боль пронзила плечо и бедро. Его швырнуло назад, и, падая навзничь, он успел услышать доносившийся откуда-то издалека едва различимый звон стекла и частый, дробный скрежет ударов железа о железо.

Сырцов закричал или только хотел закричать, но у него не получилось. Перед его глазами плыли темно-красные круги и вспыхивали мелкие неоновые точки. Он уже лежал на асфальте, в холодной луже, не в силах шевельнуться, обезумевший от страха и внезапности, и, теряя сознание, все еще прижимал к груди то, что осталось от мешка. Деньги разлетелись вокруг на несколько метров, усыпав собою грязный тротуар и его окровавленное тело.

Известие о взрыве мы с Храповицким получили, когда пробирались из аэропорта сквозь опускавшийся туман. Я сидел рядом с водителем Храповицкого, а шеф, развалясь на заднем сиденье и держа Лену за руку, в лицах пересказывал мне какую-то забавную сцену, приключившуюся с ними в ресторане. Про свою встречу с Калошиным он избегал говорить.

За нами двигался длинный кортеж машин нашей охраны. В белесой вате, окутавшей пригород, были видны только огни фар. Храповицкий шутил, попеременно задирал то меня, то Лену и предвкушал ночное веселье. В спортивном комплексе нас уже дожидались Вася с Виктором и дамы. За подбор контингента сегодня отвечал Вася. А Виктор, в свою очередь, обещал привезти каких-то музыкантов, чтобы, как он выразился, не напиваться молча и тупо.

И тут зазвонил телефон. Это был Савицкий с новостями о Сырцове.

— Виктор! — рявкнул Храповицкий и тут же осекся, стиснув зубы.

Я тоже сразу подумал на Виктора.

С включенными сиренами, ничего не видя в двух метрах впереди себя, мы гнали до города так, что один из автомобилей охраны вылетел на обочину. Останавливаться мы не стали.

Забросив Лену домой, мы тут же помчались в спорткомплекс, куда обещал подтянуться Савицкий. Он должен был что-то выяснить у сотрудников милиции.

Ни женщин, ни музыкантов здесь уже не было, хотя накрытые столы все еще красовались посреди помещения. Вася и Виктор находились в разных углах, как боксеры, только что закончившие раунд. То ли они только что поссорились, то ли вообще не разговаривали, что, в общем-то, было понятно, если Васю терзали те же подозрения в отношении Виктора, что и нас с Храповицким.

Вася выглядел убитым. Забившись за барную стойку, он то залезал на высокий, привинченный к полу табурет, то спрыгивал с него, делал несколько шагов и вновь возвращался.

Виктор, надутый, красный и непривычно потерянный, стоял у окна, обхватив руками плечи, словно ему было холодно. При виде нас он шагнул к Храповицкому, видимо, желая что-то объяснить. Но не успел.

Храповицкий прыжком рванулся ему навстречу. С рычанием он сгреб его за грудки и дернул так, что тот еле удержался на ногах.

— Это ты?! Ты устроил? — сиплым от ярости голосом выкрикивал он, продолжая его встряхивать. — Говори, ты?

— Да не я это! Не я! — орал на него в ответ Виктор. От толчков Храповицкого у него лязгали зубы. — Да пусти ты, мать твою! Дай мне слово сказать!

— Врешь! — прошипел Храповицкий. — Давно ты хотел нашей крови попробовать! Троглодит гребаный!

Меня поразило, что Виктор даже не сделал попытки оттолкнуть его или защититься. Он вообще не сопротивлялся, лишь прикрывал лицо ладонями. Я кинулся к ним и повис на шефе, мешая им начать драку. Храповицкий вырывался и норовил бортануть меня плечом.

— Отвали! — хрипел Храповицкий мне в лицо. — Пошел вон! Не лезь, кому говорю!

— Вася, ты что расселся? — кричал я. — Да помогай же, черт бы тебя побрал!

Мне наконец удалось оторвать шефа от Виктора и волоком дотащить до кресла. Мы вместе повалились на си-Денье.

Виктор, обмякший и растрепанный, сделал шаг назад и прислонился к стене. Затем нашарил в кармане брюк сигареты, закурил, сделал несколько шумных затяжек и вдоль стены съехал вниз. Он уселся на ковре, подобрав колени и задрав подбородок, ни на кого не глядя.

— Володя. Вася. Андрей, — устало и раздельно произнес он. — Я обращаюсь к каждому из вас. Думайте что угодно. Делайте что хотите. Но это не я!

— Тогда кто? — подал голос Вася из-за барной стойки. Несмотря на мои призывы, он так и не сдвинулся с места. — Кто, скажи! Ты же тогда предлагал его прикончить. Забыл?

Храповицкий тоже не верил Виктору. Все еще тяжело дыша, он сбросил пиджак и злобно швырнул его на пол. Такое обращение с вещами было ему совершенно не свойственно.

Что касается меня, то, глядя на Виктора, я впервые заколебался. Он был из тех людей, которые любили хвастаться тем, о чем другие предпочитали молчать. Если бы взрыв Сырцова был делом его рук, он бы не стал отнекиваться. Тем более что все подозрения сходились на нем и его попытки отпереться смотрелись довольно глупо. Однако Васин вопрос висел в воздухе: если не Виктор, то кто?

Следующие полчаса протекли в томительном молчании, если не считать односложных дежурных реплик.

— Да куда же подевался этот чертов Савицкий! — не выдержав, жалобно заскулил Вася. — Сколько можно тут изводиться?!

— Ты сейчас не в худшем положении, — холодно оборвал его Храповицкий.

Он имел в виду, что пока Вася треплет нам нервы здесь, Сырцов умирает в реанимации. Или уже умер. Мы не знали ничего определенного о его состоянии.

— Какая жуткая смерть! — опять завелся Вася. Видимо, начав говорить, он уже не мог остановиться. — Валяться на улице, как пес бродячий! Найдут — не найдут. Подумать только!

Он передернул плечами и обхватил лоб ладонями.