В конце апреля этот монарх отправился через Аревало в Сеговию, где он провел почти все лето до середины октября. Урожай вновь был плохим, пшеница в Кастилии продавалась по 375 мараведи за фанегу, в то время как в Эстремадуре она вновь стоила по 600{979}. Затем, поскольку он все еще желал сына, он заключил договор о повторном браке. Для большинства это было сюрпризом, для некоторых – шоком, поскольку жениться он собирался на племяннице французского короля Людовика, Жермене де Фуа. Их брак отпраздновали в Вальядолиде 22 марта 1506 года{980}.

Этот брак означал отказ Фердинанда от своей обычной политики заключения союзов против Франции. Жермена тогда была симпатичной девушкой восемнадцати лет, Фердинанду же было пятьдесят четыре. Рождение наследников было довольно вероятно. Более того, Жермена была из Наварры – факт, который помог бы Фердинанду в его политических действиях по отношению к Наварре, которой он так желал завладеть. Фердинанд согласился на брак, потребовав, чтобы Людовик отказался от любых претензий на Неаполь. Однако Неаполь был приданым Жермены. Если бы она умерла, не принеся наследника, французские претензии могли возобновиться. Таким образом, этот брак ставил под угрозу единство Арагона и Кастилии, которые с таким старанием объединили католические монархи. Но наследник престола мужского пола был бы гарантией того, что Арагон, по крайней мере, окажется в руках испанского принца, а не одного из Габсбургов. Фердинанду, который был патриотом своей страны, ставки казались высокими.

Также, похоже, назревала крупная ссора между королем Фердинандом и его зятем, Филиппом, по поводу прав. Неаполь уже рассорил их; а в сентябре 1505 года Филипп, будучи во Фландрии и настроенный порвать с прошлым, отстранил от дел инквизицию Кастилии. Фердинанд пожаловался папе римскому{981}.

Однако тогда он сумел достигнуть соглашения, так называемого Concordia de Salamanca, с представителями Филиппа, Флемингом де Веиром и Андреа дель Бурго. Кастилией будут вместе править три монарха – Хуана, Фердинанд и Филипп. Теперь кортесы в Торо присягнули на верность Хуане и Филиппу как «reyes proprietańas»[18] – в их отсутствие – и Фердинанду как «gobernador perpetuo»[19]{982}.

7 января 1506 года Филипп и Хуана отправились в Испанию. Учитывая то, что для Испании Нидерланды были лучшим рынком сбыта шерсти, а Кастилия для Нидерландов была одним из лучших внешних рынков, в этом соглашении был определенный смысл.

Что же касается инквизиции, то ее новый генерал (Сиснерос ушел в отставку), архиепископ Деса, старый друг Колумба, написал в следующем году Филиппу и Хуане, что он задерживал «судопроизводство по искам, находившимся на рассмотрении в Севилье и других городах, покуда Их Высочества не решат, чего они хотят от Святой инквизиции», и что «Богу было бы угодно, если бы это случилось поскорее»{983}. В июне 1506 года Деса объявил в Асторге, что приостановка касалась только «обвинений в крупных преступлениях, а мелкие дела все так же будут рассматриваться»{984}.

Филипп и Хуана потерпели крушение неподалеку от Англии и прибыли в Ла-Корунью, что в Галисии, лишь 26 апреля 1506 года. Они оставались в городе до 28 мая, восстанавливая силы. В Галисию они отправились, скорее всего, чтобы не встретиться с Фердинандом в Ларедо или другом месте на северном побережье Кастилии. Корунья и так была крупным портом с прекрасной гаванью. Со своей обычной привычкой преувеличивать, Петер Мартир сказал бы, что «ему нет равных. В нем могут стоять все суда, что когда-либо плавали в море»{985}. Множество дворян решили приветствовать монархов, если их можно было таковыми считать. Среди знати были адмирал герцог дель Инфантадо, Фадрике Энрикес и даже коннетабль Веласко, который ранее не знал, чью сторону принять. Многие епископы, включая Сиснероса, присягнули на верность Филиппу. Колумб написал Филиппу и Хуане небольшое письмо, в совершенно лизоблюдской манере объясняя, почему он не предстал перед ними{986}. Казалось, Фердинанд терял свои позиции как правитель Кастилии.

Как писал Петер Мартир, Филипп был «тверже алмаза»{987}. Впрочем, он не считал это дурным качеством в короле. От также считал, что не было никого приятнее Филиппа. Ни один из принцев не мог похвастаться такой храбростью и красотой, как Филипп. Он умел великолепно себя подать, а также был остер на язык{988}. К тому же любой король Испании был вправе ожидать верности своих дворян. Однако Филипп, к несчастью для Хуаны, уже давно получил ту свободу от своей жены, которую он имел, будучи принцем{989}. Он также мечтал взять Португалию под испанский контроль. Это стремление возникало в крови любого вспыльчивого фламандца, не осознававшего реальных различий между двумя странами.

В то время король Фердинанд совершил одну любопытную поездку. Решив встретиться лицом к лицу со своим зятем и дочерью, он уехал из Вальядолида 28 апреля, направившись в Дуэньяс, Торквемаду, Паленсию, Каррион-де-лос-Кондес, Саагун и затем в Леон. Будучи в Леоне, он послал гонцов к Филиппу и Хуане. Среди них был Петер Мартир, который, по его словам, хотел убедить Филиппа не ссориться с тестем{990}. Затем последовали интересные «телодвижения», поскольку Фердинанд посетил множество мест, которые не посещал ни один монарх, да и посещать не будет{991}. Наконец, на дальнем западе Кастилии, 20 июня, в сельском доме в Ремесале, в долине Санабрии, что около португальской границы, он встретился с Филиппом.