Лейтенант Тассен и его люди были утомлены, а я уже не мог держаться на ногах. Мы устроили небольшой привал, во время которого я высказал всю благодарность лейтенанту и его вольтижерам, радость которых была так же велика, как и моя. Затем мы дошли до бивуака, где Тассен оставил половину своих людей. Там находилась ротная маркитантка, ее мул был нагружен двумя бурдюками вина, хлебом и ветчиной. Я купил все это для вольтижеров, и мы устроили обед, в котором я тоже очень нуждался. Еду разделили с нами и двое гусар, оставленных на этом посту прошлой ночью. Один из них отдал мне свою лошадь, сам он сел на мула монаха, и мы выехали в Тарасону. Я испытывал сильную боль, так как кровь на моей ране засохла и образовала корку. В Тарасоне я нашел авангард маршала Ланна. Генерал, командующий авангардом, отправил меня на перевязку, затем дал лошадь и двух гусар для сопровождения в Туделу, куда я и прибыл к середине ночи.

Маршал принял меня сразу же, хотя был нездоров. Мои приключения его, кажется, тронули. Однако нужно было срочно доставить донесения императору, который с нетерпением ждал новостей от корпуса, стоящего на Эбро. Я хотел выполнить поручение, тем более что теперь, зная, что со мной случилось в горах Сории, маршал согласился, чтобы офицер, отправляющийся с донесениями к Наполеону, двигался через Миранду и Бургос по безопасным дорогам, охраняемым французскими войсками. Но я был настолько слаб, что физически не мог быстро передвигаться, как положено курьеру. Маршал поручил это дело своему зятю Гёэнёку. Я передал ему депеши, красные от моей крови. Но когда Сен-Марс из секретариата хотел их переписать и сменить конверты, маршал вскричал: «Нет! Нет! Хорошо, что император увидит, как храбро защищал их капитан Марбо!» Он отправил пакет как он был, добавив только письмо, объясняющее Его Величеству причину задержки. В нем он похвалил меня и попросил награды для лейтенанта Тассена и его людей, поспешивших мне на помощь, не думая об опасности, которой они подвергались, если бы врагов было намного больше.

Действительно, через некоторое время император наградил лейтенанта Тассена и его сержанта крестом Почетного легиона, а все сопровождавшие их вольтижеры получили по 100 франков каждый. Что же касается нормандца, то за то, что он бросил свой пост перед врагом, военный совет осудил его на два года каторги. Свою службу он должен был заканчивать в рабочей роте.

Мы присоединяемся к Наполеону. — Сомосьерра. — Поход в Португалию. — Переход через Гвадарраму. — Бенавенте. — Поражение при Бенавенте. — Поход на Асторгу

Маршал Ланн привел свои войска к ворогам Сарагосы, но у него не было тяжелой артиллерии для осады города, в котором укрылось более 60 тысяч вооруженных людей — солдат и крестьян. Пока он ограничился охраной главных подходов, передал командование маршалу Монсею и, следуя инструкциям, отправился к императору. Я уже говорил, что маршал Ланн заболел, ему трудно было быстро скакать верхом. В Туделе нашли повозку и установили посты для смены лошадей в армейском обозе.

Хотя я знал, что маршал будет делать не больше 20 лье в день и отдыхать ночью, я понимал, что поездка будет тяжела для меня, так как адъютанты должны были верхом сопровождать повозку маршала. Я чувствовал, что, если семь-восемь дней буду скакать галопом много часов подряд, это обострит ужасную боль, которую причиняла мне рана. Но маршал был так добр, что дал мне место в своем экипаже, где были также его друзья — генералы Пузе и Фрер. Они любили поговорить и посмеяться, даже позлословить, а так как мы были едва знакомы, то вначале мое присутствие их немного стесняло. Но когда маршал сказал: «Он славный малый, вы можете говорить при нем все…», они почувствовали себя свободно.

Хотя мы отдыхали по ночам, поездка была для меня очень тяжелой. Мы проехали через Логроньо, Миранду, Бургос, пешком прошли знаменитое ущелье Сомосьерра, которое несколько дней назад на глазах у императора захватили польские уланы его гвардии, впервые в тот день участвующие в сражении[63]. В этом бою отличился генерал Монбрен, ставший с тех пор знаменитым.

По дороге от Аранды к Мадриду Монбрен следовал за штабом, когда император, опережая на несколько часов свою пехоту, прибыл к подножию Сомосьерры. С ним были только польские уланы. Дорога была очень крутой, сжатой между двух гор, и стояло полевое укрепление, охраняемое несколькими тысячами испанцев. Наполеон хотел в тот же день доехать до Буитраго. При вынужденной остановке он рассчитал, что пехоту можно прождать еще долго, и приказал полякам очистить проход через ущелье.

Поляки обладают только одним достойным качеством, но обладают им в высшей степени: они очень храбры. Их командиры, не имея военного опыта, не знали, что при проходе через ущелье следует оставлять между эскадронами пространство, равное каждому из эскадронов: если первые будут отброшены, то сзади окажется довольно места, чтобы перестроиться, не сталкиваясь с эскадронами, идущими сзади. Польские командиры легкомысленно бросили полк в ущелье, не приняв нужных мер. С двух сторон их встретили градом пуль, на вершине дорога тоже была перекрыта, и их потери были тем более значительны, что первый эскадрон в беспорядке отступил и натолкнулся на второй, второй на третий и т. д., так что полк представлял собой бесформенную массу на дороге, зажатой между горами. Он не мог развернуться, и испанцы расстреливали его почти в упор с соседних скал!

Было очень трудно распутать это смешение. Наконец это удалось, и поляки стали перестраиваться на равнине под наблюдением императора, который похвалил их за храбрость, но раскритиковал то, как они предприняли атаку. Командиры согласились и выразили сожаление, что их не возглавляет опытный военачальник. Тогда начальник штаба Бертье, желая выдвинуть Монбрена, которого он знал как прекрасного и храброго кавалерийского офицера, указал Наполеону на присутствие этого генерала. Император подозвал его и поручил командование уланами, приказав повторить атаку.

Монбрен был великолепным мужчиной, вполне в жанре Мюрата: высокий рост, шрам на лице, черная борода, настоящий военный и прекрасный наездник. Он понравился полякам, и те обещали подчиняться его приказам. Расставив эскадроны с промежутками и дав все необходимые указания, Монбрен гордо встал впереди войск. Он устремился в ущелье… Сначала встречный огонь расстроил несколько эскадронов, но у колонн было место для переформирования, так что это не вызвало большого беспорядка, и уланам удалось наконец добраться до вершины горы[64].