Вулкан разваливается у ног хозяина, грозно порыкивая по сторонам. Помощник Тахира гоняет овчарку по специальной полосе препятствий. Вижу, как недобро косится Вулкан в сторону других собак. Как будто Король положения, который должен быть один.

— Как знаешь, — Тахир наклоняется, почёсывая Вулкана за ухом. — Может, я не просто спасибо сказать хотел! — быстро выпаливает. Как будто камни раскалённые язык жгут. — Ты мне нравишься.

Я отшатываюсь назад. Паникую почему-то. Это неправильно, крутится в моей голове. Я не его. Но Рустама. Даже фантазируя, трогать нельзя. Так во мне отпечаталось мысль о том, что Зверь считает меня принадлежащей ему. Прожгло насквозь и даже слова о симпатии мной воспринимаются, как нечто кощунственное.

— Забудь. Прямо сейчас. Если жить хочешь. Дурной!

— А что? — нагловато усмехается Тахир. — Тебя, как вещь, присвоили. Вещь можно и отобрать.

— Я не вещь.

— Но Зверь к тебе только так относится!

Тахир говорит вполголоса. Между нами натянута сетка и есть свободное расстояние, но взглядом парень меня на месте удерживает. Колким и режущим, опасным как-то по-особенному. Холодок под кожу запускает.

— Только послушай. Я… буду с тобой хорошо обращаться. Ласково. Заботиться, — голос парня по мере сказанного обороты набирает, становясь обжигающим. Безумным. — Я место знаю, как сбежать можно. Я всё проверил и…

Я разворачиваюсь и бегу прочь. В дом залетаю быстрее ветра, поднимаюсь в комнату и захлопываю дверь. Прислоняюсь к двери. Ничего не слышано. Только сердце бешено колотится, оглушая рёвом.

Это неправильно.

Тахира не в ту сторону понесло. Но мне ли не знать, что чувства контролю не подлежат. Они могут даже на голой пустоши, где нет ничего, кроме похоти, прорасти.

Но мне это не нужно. Бежать я не хочу. Не буду. Рустам просто очень занят. После изгнания Исаевых работы прибавилось. Друга лучшего Зверь сам лишился, а ведь Ризван многое решал.

Рустаму тяжело. Мне — в разлуке и неведении тоже нелегко. Сомнения и ревность душу рвут на клочки. Но сомнения — это не повод бежать. Я не хочу наломать дров по глупости.

Я не предам своего Зверя. Ни за что.

Но могу ли предать смерти другого человека? Я должна рассказать Рустаму. О намерениях Тахира. Но это — смертный приговор. Однозначно.

Остаток дня и вечер проходят, как в тумане. Мысли цепляются одна за другую. В голове — круговерть демонических плясок.

Ночь — ничуть не лучше. Засыпаю урывками. Длинные лапы кошмаров в сны проникают. Раскрашивают всё пугающе красным. Красное на белом расползается огромными пятнами, и фоном играет какая-то музыка. Медленная. Завораживающая. Как голос сирены. Не получается, ни выкинуть из головы, ни противиться зову…

Утро наступает с чётким ощущением — Зверь рядом. Слышится приглушённый шорох воды. Я ещё не вижу его самого, но знаю. Он здесь. Каждой клеточкой тела, ноющего от предвкушения.

Зверь чёткой поступью пересекает комнату, направляя к шкафу. Вокруг крепких бёдер обёрнуто полотенце. Небрежно отшвыривает его в сторону, показывая крепкую задницу. Натягивает трусы и выуживает из шкафа джинсы.

— Доброе утро, — приветствую мужчину.

Он оборачивается и усмехается, застёгивая ширинку. Чувствую сильное напряжение в воздухе. Взгляд Зверя кажется тяжёлым. Осуждающим. Как будто он уже обо всём знает — о том, что было сказано в его отсутствие, и о том, что ещё не произнесено.

— Что ты делала в комнате для наблюдения? — сразу спрашивает Зверь.

В курсе. Точно. Всё под контролем. Или Пятый доложил? Или Рустам сам всё по камерам увидел? Не важно. Он знает всё. Одновременно и злость испытываю, и радость. Надоело ждать и брать урывками. Общаться междометиями и короткими предложениями.

— На тебя полюбоваться хотела, — вру. Дерзко и нагло вру. — Ты постоянно пропадаешь. Этой ночью тебя не было дома.

— Пасёшь меня? Зря.

Крупные ладони застывают на резинке джинсов, большие пальцы небрежно цепляют петлички для ремня. Только он ему не нужен. Джинсы хорошо сидят. Плотно.

Взгляд сам прихотливо скользит по широкому, тугому прессу с косыми мышцами, уходящими вниз. Грудь вылепленная равномерно поднимается и опускается. Скала. Колосс. Подавляет видом совершенного тела, на котором я уже почти не замечаю страшных шрамов. Любуюсь им. Слишком явно.

Со вздохом отвожу взгляд в сторону.

— А с тобой чё? Круги синие под глазами.

Зверь пересекает комнату и наклоняется, повернув мою голову на себя.

— На меня смотри. Плохо тебе? Тошниловка или другое что? — грубовато режет словами.

— Плохо спала. Место уже знакомое. Но холодное. Людей нет. Одни слуги и охрана, — усмехаюсь, глядя в тёмные глаза. — Друзей нет. Скоро одичаю. Даже поговорить не с кем. Раньше хоть Ризван со мной по-человечески…

Договорить не успеваю. Пальцы Зверя мгновенно на горле сжимаются капканом.

— Ты охренела? Лежишь в моей постели и про другого мужика мне лепишь!

Царапаю мощное запястье ногтями, не причиняя вреда этой громаде, сотканной из стальных мышц.

— Ризван мне был как друг или… родственник старший, — сипло выдыхаю.

Зверя от эмоций трясёт. Волной эмоций меня с головой захлёстывает.

— Ризван. Одного не стало, ты перед другим кобелём юбками светишь? — злобно спрашивает. — Я видел, что ты около мелкого часто трёшься. Тахир. Тут чё, тоже типа родственник? Какой, нахуй, родственник?! За кретина меня не держи. Я видел. По камерам. Долго ты с ним базаришь, взглядами меняешься. О чём? Отвечай!

— С-спроси у него сам!

Зверь давит сильнее.

— Не играй со мной, Малая. Я тебя сломать могу. За одни только мысли в сторону другого хера. В курсе?

— Я о таком не думала даже, — хриплю. Хватка ослабевает. — Тебя жду. Постоянно. Ты как тень сейчас. Интерес потерял? Или тебе в других местах дают?

— Нарочно в стороне держусь, — рычит. — Чтобы не нагнуть и не выдолбить так, как хочется. Интерес потерял? Щас я тебе покажу свой, млять, потерянный интерес. У меня от него болт дымится и трусы по швам рвутся…

Матрас под весом его мощного тела прогибается. Зверь одеяло в сторону отбрасывает и коленом бёдра раздвигает, вбивается со всего размаху, упирясь грубой тканью в тонкое кружево белья.

Толкается. Вперёд. Трётся о промежность жадными толчками, раздирая в клочки моё благоразумие. По венам струиться огонь начинает. Вспышка ревности у Зверя, злость и остаточный фон вчерашних эмоций дают о себе знать.

Выдыхаю коротко и часто, заводясь от его грубого желания. Дикого. Поглощающего. Зажигающего ответной страстью. Сейчас она с примесью дурных эмоций.