сторону. Они кусаются, эти мерзавки!.. Постойте, да ведь вот наш англичанин! Погоди ты у меня, я тебя сейчас зарежу. Я тебе обещал, что зарежу, – значит я обязан сдержать слово.

– Оставь его! Смотри, в каком он виде. Это со страху. Он испугался змей. Он точно заворожен. Он не может двигаться. Он не способен произнести ни звука. Как бы он не свалился среди змей…

– Месье Александр! Из человеколюбия и также для того, чтобы этот подлец больше нам не попадался, позвольте мне просунуть ножик ему в ребрышки, – настаивал мстительный каталонец.

– Но тогда вы потеряете свой нож. Ведь не станете же вы его искать там, куда метнете.

– Уйдем, господа, уйдем, – вставил и Инженер. – Надо торопиться.

В это время бушмен дал каждому по пригоршне бледно-зеленых листьев, похожих на листья ивы, и знаками посоветовал сильно натереть себе лицо и руки.

Факелы догорали. При свете последних вспышек все двинулись в путь, в сторону, противоположную той, куда ушли линчеватели. Жозеф обернулся в последний раз и бросил на окаменевшего мастера Виля взгляд, полный ненависти.

– Что же это? Он так и не подохнет, этот поганый? Ах нет, подохнет! Наконец-то он свалился… Жалко змей, которые будут его кусать.

Полицейский глухо застонал и упал навзничь, не то от страха, не то сраженный укусом пикаколу.

– А теперь куда мы пойдем? – спросил Альбер.

– На реку! Куда же еще? Сядем в лодку и поедем куда надо!

– Как, у тебя есть лодка?

– И еще кое-что, кроме лодки… Мы сегодня с Зугой здорово поработали!..

– Я понимаю, дорогой мой друг, – ответил Александр, пожимая ему руку. Затем он обратился к Инженеру: – Не знаю, месье, каковы в настоящее время ваши планы и возможности на прииске. В отношении нас вы себя проявили джентльменом и человеком сердца. Вы сказали, что надо торопиться. Стало быть, сейчас не время произносить речи. Хотите вместе с нами участвовать в добром деле, а затем по-братски разделить с нами доходы от одного предприятия, с которым тоже надо спешить? Но если у вас там, на прииске, есть дела, которые требуют вашего присутствия, то я говорю вам не «прощайте», а «до свидания». Где бы вы ни находились, помните, что имеете твердые права на нашу благодарность и что мы вам принадлежим телом и душой.

– Вы не поверите, месье, – неторопливо и серьезно ответил Инженер, – как меня трогают ваши теплые слова. Но, к большому моему сожалению, я сегодня присоединиться к вам не могу. Мне нужно вернуться на прииск по двум причинам, и это в ваших же интересах. Во-первых, я должен в меру своих возможностей установить истину и доказать вашу невиновность. Вы не можете жить в состоянии постоянной вражды со здешним народом, в особенности если вам почему-нибудь надо находиться в алмазном районе. Во-вторых, у вас нет оружия. Я вам раздобуду оружие во что бы то ни стало. Завтра ночью вы найдете под этим баньяном три полных комплекта вооружения. Я сам их здесь положу. Не благодарите меня. Я еще обращусь к вам за услугой, но потом. Вашу руку, господа, и до свидания.

Он быстро огляделся и пошел берегом, вниз по течению, – то есть в том же направлении, куда ушли люди, пришедшие поглазеть на повешение.

– А теперь, господа, за дело! – сказал Жозеф после минутного молчания. – Вот наша лодка. Садитесь. Я только привяжу наших крокодилов к корме и сяду с вами… Зуга, весла!

– Вот они.

– Хорошо. Вы готовы?

– Готовы.

– Пошли!

Легкое суденышко, подталкиваемое мощными руками кафра и бушмена, медленно соскользнуло с влажного песка в воду и стало тихо подниматься вверх. Держась все время поближе к берегу, где течение менее быстро, оно плыло бесшумно, не выходило из мрака, образуемого густой прибрежной растительностью, в освещенную слабым светом звезд часть реки.

– Что с Анной? – спросил Альбер, которого даже в самый напряженный момент этой ужасной ночи не переставала терзать тревога. – Какие у тебя известия?

– Ни хороших, ни плохих, месье Альбер. Фургон, который мы заметили, когда мошенник-англичанин вас арестовал, продолжает плавать, как шлюпка. Мы с Зугой видели его сегодня утром. Нам нельзя было открыто пуститься за ним, чтобы не возбудить подозрения той скотины, которая им правит. Но он не мог уйти далеко. Я надеюсь, мы его скоро найдем. Кроме того, мы не хотели все-таки уходить слишком далеко от вас. Мы решили сделать все возможное, чтобы спасти вас или умереть вместе с вами. Конечно, мы заставили бы дорого заплатить за это! Карай!

– Мой добрый Жозеф! Это так благородно с твоей стороны, но ты сумасшедший.

– Не знаю, благородно ли, а уж насчет того, что я сумасшедший, это еще как сказать! Правда, Зуга?

Не переставая работать веслом, кафр что-то буркнул. Было похоже, что он поддерживает Жозефа.

– Но что бы вы могли сделать? – спросил Александр, которого отвага и решимость Жозефа восхищали, но не удивляли нисколько.

– Я вам охотно все расскажу, потому что нам пока делать нечего. Вы знаете, что наш Зуга хитрей, чем все каталонские контрабандисты, вместе взятые. Вот он и стал учить меня на крокодила.

– Это еще что за чертовщина?

– Очень просто. Вы знаете, что бечуаны делятся на многочисленные племена, каждое из которых выбирает в качестве эмблемы какое-либо животное. Оно для них что-то вроде божества. Они перенимают повадки этого животного, его крик, даже называют себя в его честь. Есть племена льва, змеи, зебры и другие. Вы лучше меня это знаете, вы же мне это и рассказывали. Зуга принадлежит к племени бакуэнов, что означает «люди аллигатора». Об остальном можете догадаться. Наш Зуга прекрасно умеет подражать голосу и всем повадкам крокодила. Он даже использовал свой талант, чтобы произвести небольшую разведку на реке. Он поразительный малый. Сейчас увидите. Да вы и сами скоро будете первоклассными крокодилами. Да, на чем это я, бишь, остановился? Я сказал, что Зуга привел меня в такое местечко, где река образует заводь и вся сплошь покрыта водяными растениями, так что воды и не видно. И тут Зуга разгреб траву, и я увидел несколько лиан, которые одним концом привязаны к корягам, а сами уходят в воду. Зуга сделал очень милую гримасу в знак удовлетворения. А я подумал: «Это, должно быть, какие-нибудь глубинные удочки. Не иначе как мой славный Зуга собирается угостить меня ухой». Но хоть мне и было любопытно, я все же решил не расспрашивать. Я давно убедился, что лучше видеть все своими глазами, в особенности здесь.