врезаться в извилины берега и запутаться среди лиан и деревьев. Плавание протекало в полной тишине, как вдруг Жозеф издал негромкий переливчатый свист. Бушмен и Зуга остановили лодку в зарослях, которые немного выдавались вперед и могли служить удобным укрытием.

Горизонт стал светлеть; над водой, которую еще пронизывали звезды своим трепещущим светом, подымались легкие испарения; залопотали попугаи, зимородки носились с резкими криками, наевшиеся гиппопотамы тяжело опускались на самое дно реки. Скоро наступит рассвет.

– Ну как? – шепотом спросил Альбер, даже не замечавший, что все его лицо и платье стали мокрыми от росы. – Мы приближаемся?

– Дальше идти невозможно, месье Альбер, – ответил Жозеф.

– Почему?

– Да потому, что тот бандит тоже не дремлет у себя в фургоне… Этак можно и на пулю нарваться.

– Но ты хоть уверен, что это здесь?

– Я здесь был вчера. Да вот, смотрите, – вот вам доказательство: видите этот узел на лиане? Это я его сделал.

– И фургон был недалеко отсюда?

– В пятистах метрах.

– Каких-нибудь пятьсот метров, а я бессилен предпринять что бы то ни было! Потерять целые сутки из-за этого подлеца-полицейского и не иметь оружия!

– Спокойствие, дорогой Альбер, – перебил его Александр. – Мы чудом спаслись от смерти, мы приближаемся к цели, и, пожалуйста, возьми себя в руки. Отдохни несколько минут, – вероятно, нам скоро понадобятся все наши силы.

– Ах, меня именно неподвижность и убивает! Я измучен…

– Бедный ты мой дружище, да неужели мы не разделяем твоих тревог? И разве твоя беда – не наша беда?

– Слушай, я уже готов сломать толстую ветку, сделать из нее дубину и со всей яростью обрушиться на темницу, где томится несчастное и дорогое мне существо, которое я не должен был оставлять ни на минуту.

– Скорбь сводит тебя с ума.

– В конце концов, нас пятеро, а тот мерзавец, вероятно, один…

– Нас пятеро, это верно, но у нас нет никакого оружия. А что мы можем сделать голыми руками против этой крепости? Враг перестреляет нас раньше, чем мы успеем пройти половину дороги…

– И тогда больше некому будет освободить мадам Анну, – рассудительно вставил Жозеф.

– А так мы за день хорошо изучим местность, подробно обдумаем план действий, примем все необходимые меры и с полной уверенностью ночью сможем что-нибудь предпринять. Наш новый друг Инженер обещал нам оружие. Немного раньше полуночи Зуга сможет туда отправиться в своей пироге. Он быстро обернется. А мы будем его ждать вблизи того места, откуда решили предпринять атаку.

– А если Инженер не сможет выполнить своего обещания; а если какое-то происшествие задержит возвращение Зуги?

– Ну что ж. Будет ночь. Мы бросим последние силы на атаку фургона, вооружившись только камнями со дна реки или, как ты сказал, древесными дубинами.

– Карай! – воскликнул Жозеф. – Победить или умереть – для меня ничего другого быть не может! И для вас тоже. Не так ли? Пусть я только поймаю этого бура! Я откушу у него кусок мяса, хоть бы мне потом пришлось умереть от бешенства. Смотрите, вот и солнце! Здравствуй, солнце!..

Зуга сделал резкое движение, лодка закачалась, но чернокожий быстро привел ее в равновесие и тихо свистнул, как бы призывая всех к молчанию.

– В чем дело? – спросил Александр шепотом.

– Тсс!

Негр извлек из воды свою деревянную лопату и сделал ею непонятное движение: он провел плоскостью по поверхности воды, как если бы хотел поймать какой-то плавающий предмет. Европейцы этого предмета и не видели, так он был мал, но от глаз негра он скрыться не мог. Зуга так хорошо знал все течения в родных местах, его глаз был так наметан, что он сразу заметил какое-то постороннее тело, которое кружилось в водовороте.

Спутники доверяли полностью инстинкту сына природы и не мешали ему, зная, как важны в подобных ситуациях знаки, на первый взгляд незначительные.

– Вот! – радостно воскликнул Зуга, слегка подымая весло и протягивая его Александру. – Смотри! – Он указывал на крохотный белый, неправильной формы лоскуток, который остался на весле из темного дерева.

Александр легко снял этот предмет, с любопытством осмотрел его и не смог подавить возглас удивления.

– В чем дело? – спросил заинтригованный Альбер.

– Неслыханно!.. Это неслыханно! – бормотал Александр, не отвечая на вопрос.

– Похоже на крыло белой бабочки, – заметил Альбер.

– Или на кусочек папиросной бумаги, – не раздумывая, добавил Жозеф.

– Друг мой, – ответил Александр, – девяносто девять шансов против одного за то, что Альбер прав. Ибо если чешуекрылые еще встречаются в этих местах, то уж бумага, хотя бы и папиросная, довольно-таки необычная штука на берегах африканской реки, и в особенности в самой реке. Но тем не менее при всей неправдоподобности…

– Я угадал? Да?

– Вы ошиблись только насчет качества…

– Но это бумага?

– Совершенно верно. Клочок бумаги, оторванный от какой-то книжной страницы небольшого формата.

– Дай сюда! – волнуясь, сказал Альбер. – Так и есть! Твой поразительный дар следопыта, что совершенствуется день ото дня, не обманул тебя. На бумажке видны печатные цифры, на каждой стороне, хотя краска размокла. Эти цифры последовательные. На одной стороне – сто двадцать, на другой – сто двадцать один. Ясно, это нумерация страниц. Стало быть, бумажка вырвана из книги. И книга была небольшого формата, потому что цифра стоит очень близко к букве, которой заканчивается первая строка. А до ровных краев, сходящихся под прямым углом, расстояние не больше сантиметра.

– Браво! Я лишь высказал догадку, а ты так детально все изложил, ошибки быть не может.

– Я уверен, – продолжал Альбер, внимательно глядя по сторонам, – что где-то здесь, поблизости, должно быть еще кое-что. Ты меня понимаешь?

– Возможно. Но это только предположение.

– Но для меня в том нет никакого сомнения. Если вниз по Замбези плавает клочок бумаги и он еще более или менее сохранился, значит его намеренно бросили в воду, и к тому же недавно.

– Что бросили недавно, я согласен. Но зачем? С какой целью?

– Вы правы, месье Альбер. Я теперь все понял, и мы должны благословлять зоркость нашего проводника. Это все та же сказка про мальчика-с-пальчика, с той только разницей, что здесь вместо камешков – бумага.

– Вот именно!

– Согласен, – сказал Александр. – Разделяю вашу надежду, сколь бы призрачной она ни казалась. Но мне бы очень хотелось найти еще один такой клочок.

– Будем искать. Видишь ли, друг мой, я хватаюсь за эту последнюю надежду. Анна где-то здесь. Я уверен. Сердце говорит мне. Она, бедняжка, знает цель и место нашего путешествия, – должно быть, ей стало каким-то образом известно, что