Пальцы хватают ключи. Я несусь к пикапу, сгорая от нетерпения, любопытства и безумия, вскружившего голову.

Я – Ариадна Монфор-л’Амори. Я не просто так стала той, кем являюсь.

Запрыгиваю в салон, завожу двигатель и включаю фары. На крыльце появляется растерянный Мэтт.

– Ари, – шепчут его губы. Он делает пару шагов вперед, а я уже выжимаю газ. – Ари!

Стремительно выруливаю со двора, разворачиваюсь и несусь вдоль пустой улицы, не понимая до конца, что собираюсь сделать. Но я сделаю. Я, черт возьми, сделаю все, что в моих силах, пусть даже это иррационально и неправильно. Я все сделаю!

– Не надо, – вдруг просит знакомый голос, и, вздрогнув, я замечаю рядом маму. Не хочу глядеть на нее, я упорно пялюсь на дорогу. Стискиваю челюсти и жму на газ.

– Ари, пожалуйста.

– Нет.

– Ари, подумай, что ты делаешь.

– Я подумала! – рявкаю я. Дома проносятся мимо, свет фонарей сливается в единую полосу. – Я должна попробовать.

– Дорогая, ты ни в чем не виновата, – шепчет мама и тянет ко мне руки, а я отстраняюсь и кричу нечеловеческим голосом:

– Не смей, не говори так! Это я убила Хэрри, и хватит лгать.

– Ты не хотела.

– Неважно.

– Он знал, что…

– Убирайся, – вдруг рычу я, словно раненое животное, и смотрю на мать. На ее лице немая растерянность, сожаление, а я повторяю: – Уходи, оставь меня!

– Ари…

– Где ты была, когда я схватила его за руку? – Мои глаза заливают слезы. – Где же ты пропадала, когда я забирала его силы? Почему не остановила меня? Почему не предупредила? Мама, почему ты ничего не объяснила мне?

– Я понятия не имела, что ты окажешься такой сильной. А теперь подумай, Ари, тебе стоит понять, какую ошибку ты собираешься совершить.

– Ты не знаешь, что я хочу сделать.

– Знаю. – Мама хмурит лоб, а я продолжаю нестись по дороге, кусая дрожащие губы – У каждого поступка свои последствия. Если ты не остановишься, не прекратишь нестись сломя голову…

– То что? – я растягиваю губы в сумасшедшей ухмылке. – Пострадают люди? Умрут невинные? Что, мама, что? Мне наплевать.

– Неправда.

– Правда. Ты совсем меня не знаешь. Я больше не та девочка, которой была раньше.

– Ты все та же.

– Нет.

Я выжимаю тормоз и подаюсь вперед. За окном лес, высоко в небе сверкает и переливается серебристым светом полукруглая луна. Выхожу и окунаюсь в лунное сияние.

Чем дальше от дороги, тем лучше. Мне не нужны свидетели. Я останавливаюсь только через несколько минут, когда легкие горят таким огнем и сводит горло.

Никогда прежде я не пребывала в подобном состоянии. Я ничего не боюсь. Я ничего не чувствую: ни боли, ни вины. Я лишь вижу нарисованный образ в своей голове и следую ему. Опускаюсь на мокрую землю, закрываю глаза и слышу, как вокруг меня вспыхивает хрустящее пламя. Мои губы дрожат. Отлично. Огненный и рыжий змей тянется рядом со мной, смыкается и образует перевернутый треугольник. Раздираю в кровь ладонь, прижимаю к холодной земле и шепчу: vocavit vos, Lucifer. Пламя шипит и вспыхивает ярче, словно сопротивляясь, пытаясь меня отговорить! Но я не слушаю его, крепче зажмуриваюсь и повторяю еще раз громче и увереннее: vocavit vos, Lucifer!

Лес взвывает человеческим голосом, темные ветви бушуют, а я впиваюсь пальцами в землю, стискиваю ее и чувствую, как меня переполняет сила. Она пронзает мое тело насквозь, словно игла проходит через мое сердце. Я тут же судорожно выдыхаю, откидываю назад голову и, распахнув глаза, гляжу в ночное небо, ненавидя себя и то, что порождаю своей ненавистью.

– Vocavit vos, Lucifer!

Пламенный столб окружает меня, ревет, будто зверь, и уже в следующую секунду, когда огонь с хлопком гаснет, передо мной появляется Люцифер. Я опускаю плечи, чувствуя неимоверную усталость, а мой гость кривит бледноватые губы.

– Так-так, Ариадна, – Дьявол сцепляет в замок костлявые пальцы и подходит ближе. Изучает меня карминово-алыми глазами. По моему лбу катится пот, – не думал, что мы встретимся с тобой так скоро.

– Мой друг умер.

– Ты хотела сказать, что это ты убила его?

– Да. Это сделала я.

Дьявол молчит. Наклоняет голову, прожигает во мне дыру, словно и так ран мало, но потом все же прерывает тишину протяжным вздохом, поднявшим вихрь листвы.

– Ты хочешь вернуть его.

– Верно.

– Обращаясь ко мне, ты сильно рискуешь, – Люцифер скалит зубы. – Я могу тебе отказать, дорогая. Мой отец славится милосердием, а я обманом. Ты ведь знаешь.

– С Богом у меня сложные отношения.

– Не богохульствуй. А впрочем, я не сомневаюсь, что Папа, по милости своей, отвел тебе судьбу, полную страданий. И все для того, чтобы проверить тебя на прочность, дитя мое, и в очередной раз убедиться, как слабы его безвольные создания.

– Я соглашусь, – сглатывая горечь, шепчу я и изо всех сил стискиваю пальцы, – я соглашусь отдать свою душу, если вы вернете моего друга.

Дымка вокруг Люцифера становится почти осязаемой. Она тянется ко мне и поглаживает мокрые щеки, а я не могу даже шевельнуться.

– Ты хочешь заключить сделку?

– Да.

– Повтори еще раз, – оказавшись прямо передо мной, шипит он. И я киваю.

– Да.

Лицо Люцифера озаряет оскал. Он хватает пальцами мой подбородок и резко тянет его на себя. Я не сопротивляюсь.

– Такая же, как мать, – он сантиметр за сантиметром исследует мою кожу. Его ладони гладят мои плечи, сжимают руки. Он вдруг втягивает ноздрями запах моего тела и отстраняется, прикрыв от удовольствия глаза. – А как же парочка условий? Люди приходят ко мне с одним желанием и сотней подпунктов.

– Люди в Астерии не должны знать, что с ним случилось, – едва слышно говорю я и с вызовом гляжу на Дьявола, который вышагивает рядом, словно зверь в клетке. – С Хэрри. Иначе появятся вопросы.

– Верно, дорогая.

– Еще…

– Еще?

– Вы оставите в покое мою семью. Я отдам душу при условии, что вы больше никогда не посмеете причинить моим родным и близким вред.

– Как скажешь.

– Дайте обещание. Поклянитесь.

– Я клянусь, Ариадна. И, дав клятву, я не посмею ее нарушить.

Так просто? Я настораживаюсь. Понятия не имею, почему Дьявол соглашается на все мои условия. Здесь какой-то подвох. Его не может не быть.

За моей спиной слышится глухой шелест.

Оборачиваюсь. Сквозь спутанные ветки ко мне спешат обе тетушки и Джейсон. Позади них плетется Мэтт.