Подтверждение того, что в истории Гордиевского все было правдой, явилось неделей позже, причем с совершенно неожиданной стороны: из самого КГБ.

1 августа сотрудник КГБ Виталий Юрченко[83] вошел в посольство США в Риме и заявил, что желает стать перебежчиком. Дело Юрченко — одно из самых странных в истории разведки. Ветеран КГБ с двадцатипятилетним стажем, генерал Юрченко дослужился до начальника Пятого отдела Управления «К» ПГУ, занимавшегося расследованием в отношении сотрудников КГБ, которых подозревали в шпионаже. Кроме того, он принимал участие в «особых заграничных операциях» и имел отношение к использованию «особых наркотических средств». В марте 1985 года он стал заместителем главы Первого отдела, отвечавшего за координирование деятельности КГБ, связанной с вербовкой агентов в США и Канаде. Его преемником назначили Сергея Голубева — одного из тех двоих, что допрашивали Гордиевского. Юрченко оставался вовлечен в деятельность Управления «К» и поддерживал хорошие отношения с Голубевым.

Мотивы Юрченко остаются неясными, но, возможно, его перебежка была вызвана неудавшимся романом с женой одного советского дипломата. Четыре месяца спустя он перебежит обратно в Советский Союз — тоже по причинам, которые до сих пор не выяснены. Позднее советская сторона заявит, будто Юрченко похитили американцы, но и они, похоже, не понимали, что же на самом деле произошло. Возможно, у Юрченко помутился рассудок. Но, как бы то ни было, он знал несколько очень важных секретов.

Перебежку Юрченко сочли большой победой ЦРУ — на тот момент это была самая крупная рыба из КГБ, когда-либо попадавшаяся в сети этого ведомства. Опросить русского перебежчика поручили эксперту ЦРУ по контрразведке в СССР — Олдричу Эймсу.

Вначале Эймса встревожило известие о высокопоставленном перебежчике из КГБ. А вдруг Юрченко знает о том, что он, Эймс, шпионит на СССР? Но вскоре выяснилось, что русскому ничего не известно о шпионской деятельности Эймса. «Обо мне он ничего не знал, — говорил позднее Эймс. — Если бы знал, я стал бы одним из первых, чьи имена он назвал бы еще в Риме».

Юрченко прилетел в США из Италии во второй половине дня 2 августа, а Эймс ждал его на авиабазе Эндрюс под Вашингтоном.

Первым делом — еще на взлетной полосе — Эймс задал Юрченко вопрос, который каждый офицер разведки обязан задать добровольному шпиону-перебежчику: «Известны ли вам какие-либо важные признаки того, что в ЦРУ внедрен крот, работающий на КГБ?»

Юрченко назвал двух шпионов, окопавшихся в кругах американской разведки (включая одного сотрудника ЦРУ), но самое важное сообщение, которое он сделал в тот же вечер, касалось его бывшего коллеги Олега Гордиевского — резидента КГБ в Лондоне, которого вызвали в Москву как предполагаемого изменника родины, а там, напичкав «сывороткой правды», учинили ему допрос в Управлении «К». До Юрченко доходили слухи о том, что Гордиевский содержится под домашним арестом и что, скорее всего, его ждет расстрел. Он не знал, что Гордиевскому удалось тайком сбежать в Британию; не знал этого, конечно же, и Эймс. Русский перебежчик не знал, кто выдал Гордиевского КГБ. Зато это отлично знал Эймс.

Реакция Эймса на новость об аресте Гордиевского была весьма характерна для человека, чьи параллельные жизни настолько переплелись и срослись, что он уже не мог различить, где заканчивается одна и начинается другая. Эймс сам выдал Гордиевского КГБ. Однако его первым инстинктивным порывом — как только он узнал о последствиях собственного же поступка — стало желание предупредить британцев о том, что их шпион попал в беду.

«У меня в голове сразу же мелькнуло: Боже мой, нужно что-то сделать для его спасения! Нужно послать телеграмму в Лондон и рассказать все британцам. Ведь это я назвал кагэбэшникам имя Гордиевского. Я был виновником его ареста… Я был искренне обеспокоен его судьбой, но в то же время знал, что именно я и разоблачил его. Я понимаю, это отдает безумием, потому что я ведь тоже был агентом КГБ». Возможно, Эймс сознательно лукавил. А может быть, он был предателем лишь наполовину.

ЦРУ отправило МИ-6 сообщение: недавно прибывший советский перебежчик рассказал, что высокопоставленного сотрудника КГБ Олега Гордиевского напичкали наркотиками и допросили как предполагаемого британского шпиона. Могут ли в МИ-6 как-то прокомментировать эту информацию? ЦРУ не стало уточнять, что прекрасно знает о том, что Гордиевский давно уже шпионил на Британию. Телеграмма из Лэнгли принесла огромное облегчение команде Овейшн: вот оно, независимое подтверждение истории, которую рассказал сам Гордиевский. Однако получение этого сообщения означало и еще кое-что: придется рассказать американцам о побеге Гордиевского.

В тот же день два сотрудника МИ-6 вылетели в Вашингтон. В аэропорту их встретил водитель и отвез в Лэнгли. Затем в сопровождении Бертона Гербера, главы отдела ЦРУ по советским операциям, британцев повезли в Мериленд, домой к главе ЦРУ Биллу Кейси, на ранний ужин, приготовленный женой Кейси Софией. После ужина супруги Кейси собирались в театр. Два британца принялись подробно рассказывать о деле Гордиевского: от вербовки до почти десятилетнего периода его ценной работы на МИ-6 и, наконец, захватывающего побега. Как объяснили британцы, Америка тоже была очень многим обязана этому шпиону: разведданные о РЯН, содержавшие достоверные сведения о параноидальных страхах Кремля в опасный для отношений Востока и Запада момент, были получены от Гордиевского. На середине рассказа София вмешалась и напомнила мужу, что пора ехать в театр. «Езжай-ка одна, — сказал жене Кейси. — Этот рассказ — лучшее сегодняшнее представление в городе». Остаток вечера глава ЦРУ слушал своих гостей с восхищением, благодарностью и удивлением. Его восхищение было совершенно неподдельным — чего нельзя сказать об удивлении. Правда, Билл Кейси не стал говорить своим собеседникам о том, что в ЦРУ на Гордиевского уже было заведено дело — под кодовым именем Тикл.

16 сентября над морем к форту Монктон плавно заскользил военный вертолет. К и несколько высокопоставленных сотрудников МИ-6 уже ждали гостя на вертолетной площадке. Вертолет приземлился, и из него вышел Билл Кейси. Умудренный опытом глава ЦРУ тайно прилетел в Британию, чтобы лично пообщаться с недавно эксфильтрованным британским шпионом. Адвокат из Нью-Йорка, Кейси хорошо знал Англию со времен войны, когда он служил в Лондоне в Управлении стратегических служб (УСС) — ведомстве, на базе которого в дальнейшем и было создано ЦРУ. В годы Второй мировой оно координировало деятельность шпионов в Европе. После удачного проведения избирательной кампании Рональда Рейгана Кейси был назначен главой ЦРУ, и на него легла обязанность, по словам Рейгана, «вернуть американской разведке ее былую мощь». Кейси — долговязый мужчина с лицом собаки-ищейки — вскоре ввяжется в скандал Иран — Контрас, а через два года умрет от опухоли головного мозга. Но пока что он был, пожалуй, наиболее влиятельным шпионом во всем мире и прекрасно сознавал собственные таланты. «Я лучше всех разбираюсь во всех гранях нашей работы, — заявил он в начале второго срока рейгановского президентства. — Как только в моем распоряжении появляются факты, я способен оценить любую ситуацию и принять решения»[84]. Кейси прилетел в форт Монктон, чтобы узнать от Гордиевского кое-какие факты и принять кое-какие решения. В скором времени планировалась первая встреча Рейгана с Михаилом Горбачевым — саммит двух сверхдержав в Женеве. Кейси хотел узнать мнение эксперта из КГБ о том, что следует и чего не следует говорить советскому лидеру.