— Ты забываешься!

— О нет, дорогуша, это ты забываешься. Может, ты и принадлежишь к более высокой касте, зато у меня Камень темнее твоего. Полагаю, это нас в известном смысле уравнивает, по крайней мере в рамках семьи. Я тебе не нравлюсь, и это положение меня полностью устраивает, потому что я от тебя тоже не в восторге.

— Сердить Черную Вдову — не слишком мудрый поступок, — с обманчивой мягкостью напомнила Целительница.

— Сердить наемную убийцу еще глупее. — Сюрреаль только едко улыбнулась, когда глаза ее собеседницы удивленно расширились. — Поэтому давай разберемся сразу. Объясняю в двух словах. Если ты отпустишь еще хоть одно пренебрежительное замечание о Мэриан, я буду колотить твоей дурной башкой о стену до тех пор, пока не вобью в нее хоть какой-то здравый смысл.

— Как ты думаешь, что об этом сказал бы Люцивар? — Голос мерзкой бабы звучал уверенно, но в глазах отразилась тень сомнения.

— О, — отозвалась Сюрреаль, — не думаю, что Люцивару было бы в чем упрекнуть меня.

Заметив, что словесный выпад угодил точно в цель, Сюрреаль даже ощутила некоторую жалость к Лютвиан. Эта женщина постоянно отталкивала от себя людей, а потом озадаченно гадала, почему оказалась совсем одна.

— Он мог бы сделать лучший выбор, — проворчала Целительница. — Ему было совершенно не обязательно жениться на ведьме-домохозяйке, носящей Лиловый Сумрак.

Сюрреаль пристально посмотрела на Лютвиан:

— Это вообще никак не связано с Люциваром, верно? Ты бесишься, потому что твой сын женился на ведьме-домохозяйке. Мэриан — обычная преданная, заботливая женщина, которая любит его и чье присутствие делает его счастливым. Если бы он женился на Черной Вдове-Целительнице и был бы несчастен, что ж, ничего страшного, ведь его спутницей стала бы женщина, достойная Верховного Князя. Верно? — «Кроме того, — добавила Сюрреаль про себя, — Повелитель-то одобряет выбор своего сына». Что, по ее искреннему убеждению, и было главной причиной недовольства матери Люцивара. — Не забывай о том, что я тебе сказала, Лютвиан.

Сюрреаль направилась прочь.

— Повелитель, может, и терпит, что ты продолжаешь самовольно называться Са-Дьябло, однако это не меняет того, чем ты была и остаешься, — едко заметила Лютвиан.

Сюрреаль оглянулась через плечо.

— Да, — согласилась она, — не меняет. И тебе тоже не следует забывать об этом.

4. Кэйлеер

Люцивар ощутил покалывание остаточной силы, едва сойдя с гостевой паутины. Пока остальные эйрианцы смотрели на тела и обеспокоенно что-то бормотали, он не сводил глаз с примятого снега в нескольких футах от них. Верховный Князь Эбенового Риха двинулся вперед, затем обошел подозрительное место по кругу.

— В чем дело? — спросил Фалонар, тоже не рискнув наступить на четко пропечатавшийся в сугробах силуэт.

— Мортон умер здесь, — тихо произнес Люцивар, уловив колебания энергии над снегом.

— Здесь умер не только он, — мрачно произнес Ротвар, глядя на растерзанные тела эйрианцев.

— Да, не только он, — подтвердил Люцивар, подумав про себя: «Но именно он на моих глазах вырос из приличного, тихого парня в замечательного мужчину». — Ротвар, ты и Эндар…

Если бы Люцивар не провел последние восемь лет, живя бок о бок с представителями родства, то ни за что не уловил бы сейчас их весьма своеобразный ментальный аромат и не узнал бы о том, что арсерианские коты оставались здесь до последнего.

Он с нарочитой небрежностью просканировал взглядом крыши, осторожно, исподволь опускаясь к глубинам Эбеново-серого Камня, и выпустил ментальный импульс в поисках возможных противников. Восемь арсерианцев. Двое из них — Верховные Князья. И все носят темные Камни.

— Не прикасайтесь к оружию, — тихим, ровным голосом велел Люцивар. — Мы здесь не одни.

Медленными движениями он расстегнул пояс, удерживающий короткий шерстяной плащ, и распахнул его, обнажая грудь и Эбеново-серый Камень, висящий на цепочке. Затем он вытянул руки вперед, не прикасаясь к оружию.

— Я — Люцивар Яслана, — громко произнес он. — Я принадлежу Леди. А эти самцы принадлежат мне.

«Я ничего не чувствую», — произнес Фалонар, отправив мысль на острие копья на Сапфировой ментальной нити.

«Родство обычно не заявляет о своем присутствии, — сухо отозвался Люцивар. — Особенно арсерианцы».

«Мать-Ночь! — Фалонар бросил взгляд на растерзанные тела эйрианцев. — Так эти кошки по-прежнему здесь? Сколько их?»

«Восемь. Будем надеяться, они сочтут нас друзьями, иначе здесь продолжится резня».

Люцивар ждал до тех пор, пока руки не начали болеть. Наконец он ощутил осторожное ментальное прикосновение.

«Ты — Брат Каэласа», — произнес рокочущий голос.

«А он — мой Брат», — с уважением произнес Люцивар, осторожно опуская руки.

«Почему вы здесь?» — требовательно спросил кот.

«Мы пришли, чтобы свидетельствовать происшедшее от имени Леди».

Долгое молчание.

«Каэлас велел нам охранять это место, чтобы плохое мясо больше не проходило через Врата».

Люцивар понадеялся, что наблюдающие за ним арсерианцы решат, что он дрожит от холода, а не оттого, что эйрианцев назвали «плохим мясом».

«Каэлас мудр».

«Вы смотрите и уходите».

Это не было вопросом.

Люцивар повернулся к своим людям и громко, чтобы ближайший к нему арсерианский кот услышал приказы, произнес:

— Активировать обычные щиты.

Пятеро мужчин непонимающе посмотрели на него, но быстро сообразили, что к чему. Защитные сферы с тихим хлопком окружили их.

«А эти щиты нам помогут?» — спросил Фалонар, отправляя мысль на Сапфировой нити, чтобы другие мужчины не смогли услышать ее.

«Нет», — коротко отозвался Люцивар.

— Оружие в руки. — Призвав свой эйрианский боевой клинок, он одобрительно кивнул, когда остальные последовали его примеру. — Кольвар, вы с Эндаром оставайтесь на страже и присматривайте за гостевой паутиной. Ротвар и Заранар, исследуйте левую половину деревни. Фалонар, за мной.

«И если один из арсерианцев все же решится показаться вам на глаза, обращайтесь к нему с такой же любезностью, с какой вы бы подошли к любому незнакомому воину», — добавил он на общей ментальной нити.

Они двигались медленно, осторожно, прекрасно понимая, что коты наблюдают за каждым их движением.

— Как эти существа ухитрились убить столько эйрианцев и при этом никто даже не подал сигнал тревоги? — тихо спросил Фалонар, когда они обошли половину домов, расположенных в правой части деревни.

Было очевидно, что большинство мужчин даже не подозревали о начавшемся сражении.

— Когда арсерианец охотится, ты обычно не подозреваешь о его присутствии до тех пор, пока он не нанесет смертельный удар, — рассеянно отозвался Люцивар, быстро осматривая следующий дом. В каждом из них остались свидетельства сопротивления, но, судя по всему, от первой битвы, в которой иннеанцы отчаянно пытались защититься от эйрианцев. — Они — прекрасные охотники.