Лизи подумала: Чрезмерен этот мир для нас.

Лизи подумала: Кто это написал?[97] И, как часто случалось,за этой мыслью пришла вторая: Скотт точно знал.

Да, Скотт знал. Она подумала о нём, во всех этих номерахмотелей, склонившемся над портативной пишущей машинкой (СКОТТ И ЛИЗИ, РАННИЕГОДЫ), и позже, с лицом, подсвеченным дисплеем ноутбука. Иногда с сигаретой,которая дымилась в стоящей рядом пепельнице, иногда со стаканом, всегда спрядью волос, падающей на лоб. Подумала о нём, лежащем на ней на этой самойкровати, бегающем за ней в том ужасном доме в Бремене (СКОТТ И ЛИЗЗИ ВГЕРМАНИИ), оба голые и смеющиеся, сексуально озабоченные, но не счастливые, тогдакак грузовики и легковушки грохотали на кольцевой развязке выше по улице. Онаподумала о его руках, обнимающих её, о всех тех разах, когда его руки обнималиеё, о его запахе, о его щетине на щеке, прижимающейся к её щеке, и подумала,что продала бы душу, да, свою бессмертную долбаную душу ради того, чтобыуслышать, как внизу хлопнула дверь, и он идёт по коридору с криком: «Эй, Лизи,я дома… всё по-прежнему?»

Замолчи и закрой глаза.

Голос был её, но почти что и его, очень хорошее подражание,вот Лизи и закрыла глаза и почувствовала первые слёзы, слёзы утешения,просачивающиеся сквозь полог ресниц. Есть много такого, чего они не говоряттебе о смерти, она познала это на собственном опыте, но одна из самых главныхнедомолвок — время, которое требуется любимому человеку, чтобы умереть в твоёмсердце. «Это секрет, — думала Лизи, — и должен быть секретом, потому что у когоможет возникнуть желание сближаться с другим человеком, если они будут знать,сколь тяжёлым станет расставание? В твоём сердце любимые умирают постепенно, нетак ли? Как комнатное растение, которое никто не поливает, потому что ты,отправившись в поездку, забыла отдать его соседке, и это так печально…»

Она не хотела думать о грусти и печали, не хотела думать освоей изуродованной левой груди, в которую вновь начала заползать боль. Вместоэтого она вернулась мыслями к Мальчишечьей луне. Вспомнила, какой восторг иизумление испытала, в мгновение ока перенесясь из морозной, заснеженной ночи вМэне в это тропическое место. С каким-то особым воздухом, напоённым ароматамикрасного жасмина и бугенвиллии. Она вспомнила потрясающий свет заходящегосолнца и поднимающейся луны, вспомнила, как вдали звенел колокольчик. Тот самыйколокольчик.

Лизи осознала, что треск газонокосилки на участке Галло-уэевдоносится уже издалека. Так же как рёв мотоцикла на шоссе. Что-то происходило,она в этом нисколько не сомневалась. Пружина закручивалась, колодец наполнялся,колесо поворачивалось. Может, для неё мир всё-таки не был чрезмерным.

Но что ты будешь делать, если попадёшь туда и увидишь, чтотам ночь? При условии, что твои ощущения не есть сочетание воздействиянаркотиков и самовнушения; что, если ты окажешься там ночью, когда охотятсяжуткие твари. Твари вроде длинного мальчика Скотта?

Тогда я оттуда вернусь.

Ты хочешь сказать, если у тебя будет время.

Да, именно это я и хочу сказать, если у меня…

Внезапно, шокирующе свет, который пробивался сквозь её веки,изменился с красного на густо-пурпурный, чуть ли не чёрный. Словно окнозадёрнули шторой. Однако на штору не спишешь внезапно ударившую в носумопомрачительную смесь ароматов тропических цветов. И штора не неслаответственности за траву, которая колола бёдра и голую спину.

Она это сделала! Прорвалась. Перенеслась в другой мир.

— Нет, — прошептала Лизи, не открывая глаз, едва слышно,протестуя чисто номинально.

Ты знаешь, что сделала, Лизи, — прошептал голос Скотта. — Ивремени в обрез. СОВИСА, любимая.

И поскольку она знала, что голос абсолютно прав (временибыло в обрез), Лизи открыла глаза и села в детском убежище своего талантливогомужа.

Села в Мальчишечьей луне.

Был не ночь и не день, но теперь, попав туда, Лизи этомунисколько не удивилась. Два прежних раза она переносилась в Мальчишечью лунуаккурат перед сумерками. Так чего удивляться, если и теперь оказалась тамименно в это время суток?

Солнце, ярко-оранжевое, стояло над горизонтом в концебескрайнего люпинового поля. А над противоположным горизонтом как раз всходилалуна, огромная, гораздо больше самой большой луны, какую Лизи доводилось видетьв своей жизни.

Это не наша луна, правда? Но как такое может быть?

Ветерок шевелил мокрые от пота кончики волос, и где-то, неочень далеко, звенел колокольчик. Она помнила звук, она помнила колокольчик.

Тебе бы лучше поторопиться, или у тебя есть другое мнение наэтот счёт?

Да, конечно. У пруда безопасно, так, во всяком случае,говорил Скотт, но тропа вела через Волшебный лес, а вот там безопасностью и непахло. Пруд находился неподалёку, но всё равно тянуть время не стоило.

Она чуть ли не бегом направилась вверх по склону к деревьям,ища крест на могиле Пола. Поначалу не нашла, потом заметила… крест сильнонаклонился в одну сторону. У неё нет времени выпрямлять крест… но она потратилана это время, потому что так поступил бы Скотт. На мгновение рассталась ссеребряной лопатой (она действительно перенеслась с ней, вместе с жёлтымвязаным квадратом), чтобы использовать обе руки. Должно быть, краски тойстороны не выдерживали здешних погодных условий, потому что единственное с такимтрудом написанное слово «ПОЛ» сильно выцвело и едва просматривалось.

Скорее всего я выпрямляла его и в прошлый раз, думает Лизи.В 1996-м. И наверняка хотела поискать шприц, да только не было времени.

Нет времени и теперь. Это её третье путешествие вМальчишечью луну. Первое было самым лучшим, потому что она попала сюда соСкоттом, и они добрались только до сломанного указателя с надписью «К ПРУДУ»,после чего вернулись в их номер в отеле «Оленьи рога». Второй раз, в 1996 году,ей, однако, пришлось в одиночку войти по тропе в Волшебный лес. Она не моглавспомнить, каких волевых усилий ей это стоило, не зная, как далеко пруд и чтоона там найдёт. Но и это, третье, путешествие отличалось своим набором проблем.Она была голой по пояс, в изуродованной левой груди вновь начала пульсироватьболь, и один только Бог знал, каких тварей мог привлечь запах крови. Впрочем, сволнениями на этот счёт она уже опоздала.

Если какая-то тварь набросится на меня, подумала Лизи, вновьберясь за короткий черенок серебряной лопаты, к примеру, один из хохотунов, япросто огрею его «Надёжной персональной дубинкой маленькой Лизи», изобретено в1988 году, защищено патентным законодательством, все права охраняются.