Эхуд Барак в октябре заикнулся было о возващении в активную политику, из которой он ушел после добровольной отставки с поста главы Минобороны. Но едва он нацелился на активную роль в оппозиции, как судьи, рассматривавшие дело экс-премьера Эхуда Ольмерта, вдруг «нарыли материал» о его причастности к коррупции. С намеком на худшее — злоупотребление при торговле вооруежениями. Правда, и этот судебный «гоп-стоп» Нетаниягу не помогает: Ципи Ливни и министр финансов Яир Лапид отказываются поддержать законопроект Нетаниягу о юридическом признании Израиля государством евреев, и одновременно срывают утверждение бюджета. «Это переворот», — заявляет Нетаниягу и инициирует досрочные выборы. Задуманная игра на опережение, однако, лишает его самых ценных союзников: из альянса с ним уходит не только Либерман со своей партией НДИ (он давно «смотрел налево»), но и ближайшие соратники по «Ликуду» Гидеон Саар и Лимор Ливнат. При этом Либерман и Саар ведут переговоры с новой партией еще одного перебежчика — Моше Кахлона. Развал «Ликуда» по кусочкам — лишнее свидетельство политической беспомощности неоконсервативного лобби.

Амбициозный и финансово мощный политический лагерь, оставаясь «не при делах» и в Афганистане, и на Ближнем Востоке, и в странах СНГ, не может простить обиду и прибе-гет к кулуарным телодвижениям шантажного характера. Ни одна из политических групп в Америке не имеет такого «зуба» на Обаму, как неоконсерваторы. Случайный террорист Адесанья — явно не последний.

Начиная с того момента, когда Р.Т.Эрдогану удалось утвердить поправки к конституции, преобразующие парламентскую республику в президентскую, Барак Обама демонстративно игнорировал турецкого лидера: было условлено, что если тот звонит в Белый Дом, с ним может пообщаться только Байден.

Обама выходит на контакт только после победы Эрдогана на выборах. Однако поворот Белого Дома лицом к Анкаре начинается после Бильдербергской встречи.

В начале июля на пост замглавы Департамента энергетики (к его ведению относятся в том числе военные ядерные лаборатории США) назначается Элизабет Шервуд-Рэнделл. При Билле Клинтоне она курировала Россию и Евразию в офисе Пентагона как советник министра обороны Уильяма Перри. В 2008 году тот же Перри пригласил ее в состав Гарвардско-Стэнфордского Проекта превентивной обороны. Она писала доклады «Создание импульса для новой эры американо-турецких отношений» и «Восстановление расколотого американотурецкого партнерства», читая лекции в Brookings Institution.

26 июля главы МИД Турции и Катара приглашаются в Париж на конференцию по Палестине. К дипломатии подключается Тони Блэр, накануне вступивший с яркой алармистской речью на тему о «халифатской» опасности (как раз в это время в британской столице лжемессии аль-Багдади кто-то создавал «легенду»). К изумлению для Израиля, Джон Керри, ранее не замеченный в протурецких настроениях, не возражает там ни против двухпартийного правительства в Палестине (то есть реабилитации ХАМАС), ни против превращения Газы, после ее восстановления, в морской и воздушный транспортный хаб.

На саммите НАТО в Уэльсе Обама проводит с Эрдоганом полуторачасовую беседу — первый обстоятельный разговор за последние два года. Суть «предложения, от которого трудно отказаться», раскрывается в кратком официальном сообщении Белого Дома. Из которого следует, что Турция, наряду с Германией и Италией, включена в список «рамочных наций» операции «Решительная поддержка», то есть получила долю территориальной ответственности в Афганистане. Подробности выясняются позже: в эту зону ответственности попадают не только центральные провинции Афганистана, но и Кабульский аэропорт, которые турецкая сторона будет реконструировать. (В это время в Киргизии продолжается спор о том, кому достанется центр транзитных перевозок «Манас»).

Для подобной «дьявольской щедрости» есть по меньшей мере два сильных основания. Одно из них в чистом виде военно-политическое. У Турции мощные, натренированные вооруженные силы; их командование после серии ротаций по подозрению в заговорах получило «молодую кровь». Без такой армии в качестве партнера ни о каком подавлении ИГИЛ — а возможно, и других радикальных групп в регионе — и думать нечего. Ибо одни европейские партнеры не сильные в военном отношении, а другие — не вполне лояльны.

Второе основание состоит в том, что демократический Белый Дом поставлен альянсом проектантов ИГИЛ (в который в Лондоне входит, очевидно, та же публика, что срывала конференцию «Женевы-2» душераздирающим «докладом о заложниках») перед фактом: он не может не ответить просто потому, что он — президент страны, по-прежнему претендующей на управление всем миром. Он редко говорит об «исключительности», но об этом пишет его пропагандистский аппарат, и к власти его привели отнюдь не изоляционисткие силы. Он знает, что в день его обращения к Конгресу Дик Чейни будет «возить его об стол» на Fox News. И он не может выступить менее воинственно, чем Чейни. Можно назвать это пацан-ской логикой, можно личными амбициями. У него два выхода — уйти отставку (впервые в американской истории), пока не убили, или приказать генералу Аллену заняться созданием коалиции. Он предпочитает второй.

В согласии Эрдогана, разумеется, также есть своя логика. Хотя он вслух не высказывает подозрений о том, кто «придумал» ИГИЛ, он понимает — а как не понять, если захват послов в Мосуле — прямой вызов?), что эта «штука» придумана специально для него. А еще ему известно, что Мосул пресловутому ИГИЛ, как ни странно, сдали местные курды — несмотря на то, что в Сирии курды с ИГИЛ воюют самым отчаянным образом. А еще он не мог не слышать одобрительных высказываний Нетаниягу в адрес проекта независимого Курдистана — а в том, что это не просто выпад в ответ за турецкую поддержку ХАМАС, но и наследие долгих теневых отношений, свидетельствуют поставки нефти Израилю, начатые Эрбилем без ведома Багдада (такой груз ушел и в США, но был показательно «завернут обратно»). Поэтому для него такое партнерство прямо связано с целостностью Турции. О чем курды лишний раз напоминают, когда его парламент одобряет наземную операцию в районе Кобани. Эрдоган вложил много времени, денег, сил и красноречия в интеграцию курдского меньшинства. У него на глазах все это рушится. У него два выхода — объявить войну Израилю и войти в состав коалиции против ИГИЛ. Он предпочитает второй. При этом он оговаривает собственные интересы.

12 сентября Обама выдвигает на должность представителя США в управлении и реформе ООН филолога-арабистку Изобель Коулмэн, многолетнюю сотрудницу Brookings, ведущую программы «Женщины и внешняя политика» Совете по международным отношениям, автора книги «Восстанавливая баланс: Ближневосточная стратегия для нового президента». Эта дама — из коллектива, занимавшегося «дерадикализацией», или проще говоря, приручением ихванского течения в суннитском мире («Братьев-мусульман»).

16 сентября Эрдоган учреждает Стратегический Совет высшего уровня с Катаром, а 17 сентября премьер Давутоглу посещает Северный Кипр.

18 сентября Обама номинирует двух послов в стратегически важные государства — Индию и Мексику. Ричард Рахул Верма был советником Гэри Рида, затем помощником Хиллари Клинтон и в этой должности курировал разработку санкций против Ирана. Другие его должности — в Albright Stonebridge Group, в Центре за американский прогресс (CAP), в Clinton Foundation и наконец, в Center for a New American Security (CNAS). Еще один откровенный оппонент команды Керри (совсем недавно на эту должность прочили главу USAID Раджива Шаха). Причем не только командно-политически, но и корпоративно-политический. Окружение Керри имеет «сродство» с лоббистами Boeing (поэтому катастрофы двух самолетов — «привет» ему лично), а в CNAS погоду делает, напротив, лобби Lockheed Martin. Член совета директоров Норман Огустин — фигура в авиастроении легендарная, именно его усилиями в 1995 году состоялось объединение Lockheed с Martin Marietta в единый концерн, глубоко вросший в военный истэблишмент.