litbaza книги онлайнИсторическая прозаГений войны Суворов. «Наука побеждать» - Арсений Замостьянов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 129
Перейти на страницу:

Нежнейший твой отец, граф Рымникский Суворов.

В Финляндии, стремившийся на войну, в Польшу, Суворов писал грустные стихи, полные как разочарования, так и тайной надежды. Полководцу вспомнился миф о Фаэтоне. Суворов посылал новые стихи Д.И. Хвостову — своему самому близкому, самому доверенному корреспонденту:

На что ты, отче, дал сию мне колесницу?

Я не могу везти вселенныя денницу.

Кичливо вознесясь, я пламенем сожжен.

Низвержен в стремнину и морем поглощен.

Зачастую стихи Суворова оказывались не менее загадочными, чем его аллегорические письма. Таков был стиль полководца — стиль дельфийского оракула. В октябре 1791 г. Суворов пишет П.И. Турчанинову о своем «диком стоичестве», образы Кинбурна и Очакова проносятся в этом письме и соседствуют с новым стихотворным ребусом:

Загадчику угад отдайте самому.

Узнаете! сколь мудр или сколь глуп родился,

Под завесой какой намекою он скрылся,

Какое качество судьба дала ему.

Ребус? Загадка? Ещё один суворовский штрих в создании образа гениального чудака? Суворов прибегал к стихотворчеству в самые трудные минуты разочарований (и ещё — во дни триумфов) — поэтому так много поэтических отрывков связано с его деятельностью в Финляндии:

Как в Бакховом соку Тразибул утопясь,

Как в креслах висковых сэр Ионсон углубясь,

Как бабочка весной летит из роз в лилеи —

Так форты, Роченсальм, мне ложи и постели.

Это четверостишие Суворов послал Хвостову из Кюменгорода — угрюмой музыкой звучали для полководца названия финских городов. Там же, в Финляндии, обиженный Суворов написал и не самую удачную из своих эпиграмм — эпиграмму на гетмана-Потемкина, так и не доверившего своему Марсу — великому Суворову — поход на Константинополь, на вечный Царьград (вспомним, еще бригадиром сорокалетний Суворов с долей иронии мечтал о пленении самого султана и о взятии Мекки). Эта эпиграмма, конечно же, полетела к Дмитрию Ивановичу Хвостову:

Поди сюда, гетман,

Язык твой на аркан.

Mars пошлет Геркулеса,

А ты пошлешь Зевеса.

Ты Терзиту подобен.

И Царь-Град вам покорен.

Суворов кое-как писал стихи и по-французски, и по-немецки, подбадривая союзников, внушая страх завистникам. Стихи были еще одним оружием Суворова, занимавшим своё место в его системе, в его стратегии. В стихах Суворов мог написать и приказ, и реляцию. Самые знаменитые поэтические рапорты Суворова — апокрифические:

Слава Богу, слава вам!

Туртукай взят — и я там!

Байрон использовал это двустишие применительно к Измаилу — «Крепость взята — и я там». У Байрона Суворов таким образом отписывает императрице. Вошло в нашу речь и шутливое двустишие:

Я на камушке сижу,

На Очаков я гляжу.

Двустишие, которое должно было излечить нерешительность русского командования под Очаковом. Всероссийскую известность получили и суворовские стихотворные колкости в адрес императора Павла. Прежде всего, это яркое:

Пудра не порох,

Букли не пушки.

Коса не тесак,

Я не немец, а природный русак.

«Русак не трусак», — говаривал Суворов, рассмотрев в пылу споров остроумную и осмысленную рифму. И, наконец, приписываемое Суворову:

Не венценосец ты в Петровом славном граде,

А деспот и капрал на плац-параде.

Если сравнить эти поэтические отрывки с письмами Суворова того времени, то мы заметим сходство мысли и стилевое единство. В поэзии Суворова привлекал чёткий ритмический рисунок. Особенно ценил полководец стихи остроумные, афористические, которые легко запоминаются. Их можно скандировать про себя в походах. Всё-таки Байрон был несправедлив к русскому полководцу, упрекая его за армейские каламбуры… Сам лорд-поэт прекрасно знал, как нужна солдатам песня, как даже порабощённые народы передают из поколения в поколение заветные строки героического эпоса. Солдаты перенимали ритмы суворовского стиля в песне, написанной под впечатлением постулатов «Науки побеждать»:

Штык, штык не велик,

А посадишь трёх на штык,

А закатишь пулю в дуло,

Да ура! Да на врага!

Пуля-дура — проминула, —

Поднесёшь ему штыка.

Есть известный анекдот, записанный Фуксом, свидетельствующий о суворовской симпатии к поэтам. За трапезой молодой офицер сел поближе к Суворову, в нарушение субординации. Суворов отчитал было невежу, но тут кто-то заявил, что этот офицер — поэт и, вероятно, желает получше рассмотреть фельдмаршала, чтобы воспеть его. Суворов мгновенно сменил гнев на милость и обласкал офицера: полководец — герой анекдота — считал, что к поэтам нужно относиться с исключительной снисходительностью.

Суворов с благодарностью и интересом относился к поэтам, воспевавшим его дела. В главе, посвященной истории взаимоотношений Суворова и Державина, приведено стихотворение, которое полководец посвятил поэту в ответ на оду последнего. Не менее благодарное письмо было отправлено Ермилу Кострову — поэту, первым воспевшему Суворова. Поэту, для которого Суворов был меценатом. Ермилу Кострову Суворов также ответил стихами:

В священный мудрые водворены быв лог,

Их смертных просвещать есть особливый долг;

Когда ж оставят свет, дела их возвышают,

К их доблестям других примером ободряют.

Я в жизни пользуюсь, чем ты меня даришь,

И обожаю все, что ты в меня вперишь.

К услугам общества, что мне не доставало,

То наставление твое в меня влияло:

Воспоминаю я, что были Юлий, Тит,

Ты к ним меня ведешь, изящнейший пиит.

Вергилии, Гомер, о! естьли бы возстали,

Для превосходства бы твой важный слог избрали.

В этих суворовских стихах — самое точное выражение читательского отношения к роли поэта, которое было свойственно веку Просвещения. Костров в своих одах учил Суворова, воспитывал в нем представления об идеале, к которому полководец теперь стремится.

Суворов и поэзия… Для Российской империи поэзия стала таким же «краеугольным» искусством, как для «доимперских» русских государств — иконопись и храмовое зодчество. Когда приходила беда в Киевскую Русь или Московию — прерывалось и развитие зодчества… Дело здесь вовсе не в политической роли искусства, здесь мы имеем дело с гораздо более загадочной и трудно поддающейся исследованию связью. Суворов, как национальный герой Российской империи, просто обязан был писать стихи и оказывать почтение поэтам. О любви Суворова к поэзии сложено немало легенд — от диогенообразного заявления: «Если бы я не был полководцем, то стал бы поэтом» до взаимоотношений с Ермилом Костровым. Народ облюбовал именно такого героя — сочиняющего стихи, разбирающегося в поэзии, цитирующего Ломоносова и Державина, руководствующегося их поэтическими формулами в минуты колебаний и неуверенности. Так и создаются массовые представления о национальном герое: из впечатлений, охватывающих все пристрастия, все черты и черточки характера. Легенда требует полного проникновения в психологию героя. Легенда должна отвечать на любой вопрос, касающийся Суворова, даже самый досужий.

1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 129
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?