Очнулась я, лишь когда один из сборщиков стянул с «телескопа» брезентовый чехол. Солнечный лучик с любопытством заглянул в глубину стальной трубы — и оказался в западне, прихлопнутый сверху «яйцом». Тролль опустил его в трубу смутно знакомым движением… словно капсулу в пневмопочту, сообразила я, и сейчас они отправят свою посылку! Крестик прицела скользнул по белому полотну мундира, перескочил на злое, напряженное лицо человека, державшего руку на рычаге.

Толчок в плечо был легок, почти неощутим, а вот звук выстрела оказался куда громче привычного уже пистолетного щелчка. Пара голубей, ворковавших на чудище рядом, с негодующим хлопаньем снялись в полет. Я передернула затвор, навела крестик на следующее лицо… увидела в желтых «волчьих» глазах испуг и растерянность… узнала — он был одним из тех, кто вечность назад привязывал раненого егеря…

…и убила. Не сразу — он прожил еще почти секунду, пока свинцовая капля, шипя от злости, неслась по пологой дуге, от собора к башне. Но умер он именно в тот миг, когда в моей памяти вспыхнули багровые тени плавильного цеха.

В следующий миг рогатая голова химеры с оглушительным треском лопнула, больно жаля меня известняковой дробью. Прижав к себе винтовку, я съехала вниз к хвосту. Справа от меня грохнул выстрел, затем еще один и еще. Брат Альберт палил, не особо утруждаясь прицеливанием, он пытался лишь отвлечь внимание стрелка. Но тот оказался слишком хитер, чтобы купиться на столь примитивную уловку — стоило мне выглянуть из-за крыла, как очередная пуля звонко лязгнула о бронзовую плитку купольной облицовки совсем рядом.

Сколько времени прошлой ночью перезаряжался полуэльф? Очень, очень мало — когда под ногами два дюйма карниза и руки дрожат, пытаясь удержать на весу тяжеленную винтовку. И, вдобавок, сердце заходится в груди, добавляя прыти скачущему крестику. Эльфы всегда бьют без промаха? Плюньте в рожу тому, кто вам такое скажет!

Моя пуля чиркнула по верху шляпы, заставив ее слететь вниз, а стрелка — вздрогнуть и сорвать выстрел. Отлично, теперь у меня есть целая секунда форы…

…и две цели — потому что тролль уже занес лапу над рычагом. Я выстрелила — инстинктивно, не думая, увидела, как пуля рванула белую ткань чуть выше локтя…

…и осознала, что проиграла бой.

Тролли — очень живучие и крепкие на рану существа. Гномы придумали, а люди позаимствовали для их убийств особые ружья, троллебои, большой калибр и жуткая отдача. Мы используем против них отравленные стрелы.

Я даже не ранила его толком, лишь разозлила. Сейчас он опомнится, прекратит реветь, нажмет рычаг и люди внизу, на площади, умрут. И это будет все, что я успею увидеть, прежде чем свинцовый подарок от Ночной Феи ударит меня чуть ниже левой груди. Удар будет чудовищно силен, пуля начнет сминаться, словно мягкая глина, превращаясь в бесформенный комок, ломая ребра и разрывая сосуды и, наконец, вырвется наружу, оставив дыру с кулак размером. Я упаду спиной на купол, сползу вниз, оставляя за собой широкий кровавый след, а затем — недолгий полет и камни мостовой. Обидно.

Тролль перестал реветь. Наклонил голову, с недоумением разглядывая выросшие у него из груди две короткие палочки с веселым красным опереньем. Опустился на колени, будто собираясь молиться, и повалился набок. Стрелок вытянулся на камнях парой футов ближе к краю, арбалетный болт торчал посреди лба, точно рожок у юного единорога.

Я опустила винтовку и оглянулась, уже зная, что, вернее, кого увижу, но еще не веря этому знанию.

Высокий эльф в серой, под цвет камня, накидке, закинув арбалет на плечо, шел ко мне быстро и уверенно, словно под подошвами был не узкий карниз, а широкие плиты. Или тонкий канат, для «ходящего-по-ветвям» — несущественное различие.

— Кажется, — собственный голос вдруг показался мне чужим и далеким, — на этот раз я все-таки рада вас видеть, арквен Керуан.

Эльф остановился у соседней химеры, испытующе глядя на меня.

— Честно говоря, вэнда Раскрывательница Тайны, — ворчливо пропел он, — не знаю, что мне больше хочется с вами проделать: обнять или дать хорошего пинка.

В которой инспектор Грин играет с судьбой.

— Все-таки я вам подыграла, — с ноткой обиды напомнила я, — целых два раза.

Нотка прозвучала тихо, почти незаметно. Я уютно свернулась на диване в одной из малых гостевых зал Садингема и наслаждалась всем-всем-всем: от веселого чириканья славок до запаха паркетной натирки. Звуки казались чудесными, краски — яркими, запахи кружили голову. Мне было хорошо, а в этом состоянии трудно вынашивать обиду, особенно — на своего спасителя.

Стоявший у распахнутого настежь окна арквен Керуан тихонько фыркнул и продолжил картинно любоваться уныло-правильной геометрией клумб дворцового парка.

— А уж я как подыграл! — О#39;Шиннах с озабоченным видом потер бок, — до сих пор ноет. И жуб шатается.

— Меньше надо аплодировать… головой! — не удержалась я от подколки.

— Ну простите, — развел руками лейтенант, — мистер Керуан выглядел крайне убедительно в роли злодея. Право же, он зря не избрал актерскую стезю. С такими способностями…

— На самом деле, — негромко сказал эльф, — актер из меня неважный. Просто именно эту роль я очень долго… репетировал.

Ударение на последнем слове слышалось отчетливо, но я решила усилить эффект еще больше и украдкой пригрозила лейтенанту кулаком. Аллан пристыженно замолк.

— Месть… она — как наркотик! — неожиданно нарушил тишину Керуан. — Огонь, пожирающий тебя изнутри, чужая кровь заставляет его притихнуть, но ненадолго. Ты мечешься по выжженной земле в поисках новой дозы. Рано или поздно месть выжигает дотла любого — эльфа, человека, гнома… и остается лишь пустая оболочка, которая уже не помнит, с чего начался кровавый путь, зачем и куда идешь, рассыпая вокруг семена ненависти.

Повернувшись, он взглянул на меня, и в глазах цвета фиалок я вновь увидела боль и злость — к счастью, лишь слабую тень, смутное отражение тех чувств, что наполняли его взгляд несколько часов назад… и много лет.

— Но все-таки, — подал голос О#39;Шиннах, — вы сумели сойти с поезда до конечной станции.

— Да, — эльф глубоко вздохнул, — мне повезло. Меня остановил отец Али… эльф, который должен был желать отмщения не меньше моего. И он сумел найти нужные слова, сумел объяснить, что всех людей, — Керуан чуть заметно усмехнулся, — не перебить. А главное — что она меньше всего желала бы видеть меня выгоревшим деревом, пустышкой с обугленной изнутри корой. Холод смерти не всегда стоит отгонять пламенем. Иногда лучше позволить себе заледенеть — и тогда, рано или поздно, вновь наступит весна, на месте сломанных ветвей прорастут новые побеги, снова появится листва и распустятся цветы, чтобы в должный срок обернуться плодами. Это — путь жизни. Я дорого…

Страж Леса неожиданно замолк, а через пару секунд и я расслышала в коридоре шаги, сопровождаемые легким поскрипыванием. Для человека они были еще неразличимы на фоне прочих шумов. Но Аллан верно истолковал наше молчание и направленные на дверь взгляды и распахнул ее как раз в тот миг, когда Кард и сэр Невилл Дарнли приблизились к ней на пару футов.