Коратэль глотнул эля.

— Я и сам знаю, как бьется солдатское сердце, приятель. Но поверь мне, одним боевым духом этой войны не выиграть. Надо что-то больше.

— А как насчет Алого Меча?

Коратэль перевел взгляд на талисман, который слабо, но верно горел на коленях у Джерома. На минуту воцарилась тишина. Джером с замиранием сердца ждал ответа главнокомандующего.

— Не знаю, — наконец проворчал Коратэль. — Я бы лучше предоставил мензойцам разбираться с неприятелем.

— Драконы вернутся, — заверил его Килак. — Мы оба знаем, что мензойцу не устоять там, где пал партианец.

Коратэль нахмурился, и стало понятно, что слова Джерома и Килака задели за живое храброго генерала.

— Вы всерьез полагаете, что мы можем одолеть чудовищ?

— Я тока сказал, чо никто не пытался, а я и сам лучше умру в битве, чем позволю загнать и раздавить себя, как червяка. К тому ж, — добавил паренек, вынув кинжал и проведя по лезвию кончиком пальца, — ты ж знаешь, чо я думаю о враге.

Коратэль расплылся в улыбке, будто тяжелая ноша свалилась у него с плеч.

— Килак Кронус, мой неугомонный друг, с тобой мы обязательно выиграем эту маленькую войну.

Килак кивнул, хотя Джером, удрученный и подавленный, не разделял уверенности своего юного товарища.

Джером успел немного отдохнуть и теперь старался бодро шагать рядом с Эллайеном и Килаком по улицам Ливена. Лето возвратилось, чтобы украсть один последний денек у приближавшейся зимы. Предрассветный туман испарился на утреннем солнце, которое сверкало, отражаясь от оружия солдат. Затхлый и несвежий ветер — старый бродяжка и обитатель городских переулков — по-мальчишески задорно гонялся с друзьями наперегонки. Город звенел от цокота копыт и топота сапог, скрипа колес и стука молотов, от криков, толкотни и прочей солдатской суматохи.

Несмотря на перемену погоды и окружения — наконец спутники покинули опустошенные и разоренные войною равнины западной Парты, — Джером постоянно оставался начеку. Юношу не только озадачил и встревожил рассказ Коратэля о невиданном доселе противнике, но и само присутствие его в городе, казалось, привлекало чересчур много внимания. Насколько Джером мог вспомнить, сразу после прибытия он и Эллайен встречали лишь холодное безразличие к собственным персонам. А теперь во всем Ливене едва нашелся бы хоть один солдат, настолько занятый делом, чтобы не бросить работу и не окинуть троицу незнакомцев подозрительным, недоверчивым взглядом и не шепнуть что-то на ухо соседу. Без сомнения, история о гибели незадачливого тюремщика просочилась сквозь стены темницы, и теперь, куда бы ни пошел Джером, люди опасливо косились на серебряную украшенную каменьями рукоять оружия на поясе Джерома.

— Не нравится мне это, — признался он, когда спутники проходили мимо большой компании солдат. Краешком глаза юноша наблюдал, как их взгляды потянулись за ним следом, будто он прошел сквозь сеть липкой назойливой паутины.

Коратэль покинул друзей на пару часов, чтобы провести предварительное совещание с офицерами по поводу предложенной Килаком атаки на драконье войско. Провожая генерала с постоялого двора, где усталые путники нашли завтрак, чистую одежду и воду, они настойчиво просили Коратэля не торопиться. И вот сейчас, когда друзья направлялись к зданию совета, готовые предоставить любую помощь и поддержку в этом сомнительном предприятии, они оказались окружении встревоженных и враждебно настроенных солдат. Джером не переставал удивляться, как ему удалось в очередной раз поддаться на авантюру.

— Не обращай внимания, — заверил его Килак, — ни один из этих остолопов и пальцем тебя не тронет. — Паренек распахнул плащ, показав Джерому обернутые кожей рукоятки клинков. — Сомневаюсь, что кто-нибудь рискнет сгореть живьем ради того, чтобы проверить действенность твоего талисмана.

Килак подмигнул, напомнив Джерому о неслыханной силе Меча, и тот вздохнул с облегчением.

Джером постарался выбросить из головы недружелюбный прием и занялся изучением окрестностей. Не считая Кринуолла, где юноша бывал лишь несколько раз, Ливен был самым крупным городом, который ему доводилось видеть, и вызывал при этом смешанные чувства. Ливен занимал площадь раз в пять большую, чем Иртвин. Дома теснились один подле другого, и устремлялись к небу, закрывая солнце. Жилые районы разделяли каменные стены и увенчанные шипами заборы. Великолепные здания и сады, парки и мостовые соседствовали с неказистыми полуразрушенными постройками. В целом Джерому Ливен показался вонючей и загаженной норой, где природным красотам не было места. Люди бежали, оставив после себя многочисленные следы своего пребывания. На широких мостовых и в узких переулках, заваленных отходами, юноша из лесного Дилна видел лишь грязь и мусор. Подходящие декорации для историй о смерти и болезнях, преступлениях, разврате и продажности, которыми славились крупные города. За крепкими стенами, которые защищали Ливен от опасностей внешнего мира, расцветали и плодились эти рукотворные кошмары. Несмотря на пышное великолепие, город оставлял впечатление заурядной помойной ямы. Как мог человек привыкнуть к подобному существованию, особенно когда вокруг беспрестанно бушевала война, лежало за пределами понимания Джерома.

Спутники пересекли открытую площадь, окруженную высокими, но запущенными и облупленными домами с множеством сдававшихся внаем квартир, которые Джером узнал по описанию Коратэля. Цветочные горшки, белье и всевозможные безделушки загромождали крошечные балкончики, выходившие на ухабистую площадь, в центре которой расположился пересохший фонтан со статуей, неузнаваемой подслоем грязи и птичьего помета. Коратэль упомянул о каком-то памятнике, но так и не смог вспомнить точнее — дань человеку, чьи история и заслуги были давно забыты. Проходя мимо, Джером всмотрелся в растрескавшееся лицо и безжизненные глаза и невольно задумался, как же мало времени требуется человеку, чтобы опуститься в пропасть запыленной истории вместе со всеми своими подвигами.

Две улицы уходили от дальней стороны площади. Друзья отправились налево к югу и через несколько минут оказались у ворот укрепленного комплекса зданий. Стражник издали завидел гостей и поспешно распахнул перед ними дверцу в кованых воротах, молча попятившись как можно дальше. Его темные глаза были прикованы к рукоятке Меча. Джером только покачал головой, и поплелся дальше.

За оградой широкая дорога, уставленная каменными скамейками, вела мимо садов и тенистых деревьев к зданию, где заседал военный совет. Стражники, охранявшие высокие двустворчатые двери, мгновенно расступились в стороны, позволив гостям беспрепятственно пройти внутрь.

Не оглядываясь по сторонам, Джером прошел в залу и поднялся по лестнице, добравшись до обитых медью внушительных ворот. Нестройный хор голосов, раздававшийся за дверью, заставил юношу замедлить шаг. Килак же без колебаний распахнул дверь и провел спутников внутрь.

Коратэль и пятеро военных, сидевших вокруг широкого стола, обернулись на друзей. Три стула, приготовленные для гостей совета, пустовали. Последовав примеру Килака, Джером и Эллайен заняли места за столом. Джером втиснулся между великаном со спокойным и безразличным выражением лица и плотным бородатым офицером со шрамами на лице, который неприветливо посматривал на гостя. Возня быстро прекратилась, и Джером заметил, что взгляды собравшихся обращены на него. Каким-то чудом юноше удалось устоять под напором оценивающих взоров, хотя в голову сразу же полезли мысли о том, как бы поскорее завершить собрание.