погранца и, завернув за спину локоть, несильно толкнул того в спину.

— Пошли давай. И без глупостей.

Проклиная все на свете, несчастный и опозоренный Уфтхак уныло подчинился. Впереди снова что-то прошуршало, и дол-гулдурец, нащупав кованым сапогом какой-то камень, со всей дури запустил его пинком в сторону звука. Задолбало все, и эти крысы — в том числе!

* * *

Когда шаги стихли вдали, Шара в изнеможении опустилась на пол пещеры. Слегка побаливало колено, ушибленное метко пущенным камнем… тоже мне, мерген хренов. Покосилась на Радбуга, бестолково тискавшего в руках мешок со злосчастным нетопырем. Ну что ж… вот, кажется, и все. Ухмыльнулась невесело, краем губ. Мальчишка-подмастерье, приставленный вождем охранять анхур-ману, смотрит растерянно, словно ждет чего-то. Надо бы, действительно, что-нибудь сказать… а что? Н-наркунгур, ну неужели так бывает всегда, и в конце головокружительного взлета поджидает вонючая яма? Как-то неожиданно быстро везение закончилось, радует еще, что для нее одной: у клана Халрагхахар, например, наоборот, появился шанс выжить. Может, ее дар и впрямь — приносить удачу? Но в таком случае… задача выполнена, и пока талисман не обернулся против своего носителя, его нужно успеть быстро сдернуть с шеи. Судьба не любит глупых игрушек: как зыбок непрочный, случайный союз Дол-Гулдура и обитателей Туманных гор! Сколько еще подозрения и недоверчивости во взглядах, как сильно ожидание подвоха. А ведь это первая ниточка, что свяжет два народа, первая попытка сжать общий кулак… только бы получилось! И сейчас любой случайный камешек на дороге…

Рагхулун, конечно же, попытается уберечь «свою женщину» от всех напастей… такой и Назгулу в рожу плюнуть способен, потому что… неважно. В общем, Шару он не отдаст никому, ни по-хорошему, ни по-плохому. Правда, возможен также и третий вариант. Отберут. Если Уллах-тхар'ай что-то очень надо, они найдут даже под землей… вернее, уже нашли. Подгорный клан немедленно вступится за свою героиню, посланницу Мелх-хара, и грядет новая война. Только теперь враги будут осаждать Халрагхахар еще и с севера, а против Кхуру и войск Унсухуштана бедным пещерным звероловам, отрицающим всякое насилие, выстоять не удастся. Итог?

Шара еще раз бросила взгляд на Ругбара. Нет, определенно нужно что-то сказать, а то мальчик, кажется, решил, что ирк-мани в уме повредилась.

— Ругбар.

— Что, Шара-сама?

— Принеси мои вещи. Анхур с колчаном, храг и вещмешок.

Парнишка мелко кивнул и уже сделал было шаг прочь, но остановился.

— Ну? — лучница подняла бровь.

— А… э… я не могу, — сообщил тот. — Слово харт'ана Рагхулуна. Я ведь должен тебя охранять…

Девушка закатила глаза, и старательно, неторопливо выдохнула. Она не знала: сердиться ей сейчас или смеяться. Телохранитель для нурненского стрелка — почти такая же нелепость, как кольчуга для черепахи. Смягчая выражения, Шара постаралась донести до мальчишки нехитрую истину, но тот только прищурился лукаво:

— Если ты посылаешь меня за вещами, значит, оружия у тебя с собой нет, — заявил он. — Так что оставить тебя одну здесь нельзя. Или пойдем вместе, или харт'ана Рагхулуна дождемся.

Шара восхищенно покрутила головой: о как вывел! Хм… не, ждать харт’ана Рагхулуна мы, пожалуй, не будем. Псу хвост не кусками рубят — а сразу и наверняка. Тем более, в пещере хар-ману показываться сейчас опасно, там дол-гулдурцы. Ждать нельзя, и идти месте — тоже, а этому дурачку докажи попробуй… Что-то ткнулось в голень, мешаясь под шнуровкой сапога… хм.

— Ну, серьезного оружия, конечно, нету, — кисть лучницы ловко перехватила отобранный у шамана ритуальный кинжал. — Но кое-что все-таки найти можно, даже когда совсем ничего нету, — и она хихикнула, наблюдая, как глаза Ругбара округлились от удивления. А девушка улыбнулась еще шире, и в черных зрачках заплясали знакомые озорные искорки.

— Кстати, а знаешь, почему у нурненских стрелков при себе храги? — и, уловив отрицательный кивок, с удовольствием сообщила продолжение заплесневелой шутки. — Это чтобы стрелы тесать и спину чесать. А в остальном нурненские стрелки — такие страшные зверюги, что им даже й'танги выдавать боятся!

И рассмеялась сама: звонко, заливисто, как когда-то давно, в учебке. Потрясенный малец недоверчиво окинул взглядом щуплую фигуру анхур-ману, кивнул и скачками помчался выполнять просьбу.

Тишину подземелья не нарушал ни единый звук. Даже легкий ветер — вечный скиталец пустых тоннелей — и тот не холодил больше лица. На то он и тупик. Словно бы народ Дарина, давным-давно покинувший подгорные чертоги, продолжал тихо мстить непрошенным гостям за беспорядок, учиненный в их бывшем жилище: единственный коридор, позволявший перебраться в обход рухнувшего моста на северную сторону Морийского рва, окончился полукруглой нишей слепого отростка. Дальше пути не было.

Бывшая лучница Третьей Нурненской стрелковой дивизии, несостоявшаяся иргит-ману клана Ледяной Волчицы, посланница Мелх-хара, а ныне — самая обычная беглянка — Шара, дочь Йарвхи-Злой Травы — коротко выдохнула, отступила на шаг. Мда-а… стена. Самая настоящая. Вот же угораздило, пхут-тха… а ведь она сдуру обрадовалась этому тоннелю. Ладно, намек понят. Привал.

Сбросив набитый припасами (спасибо Ругбару!) вещмешок, Шара плюхнулась на пол, с наслаждением вытягивая ноги. Иногда предписанное этикетом сидение на собственных пятках очень достает, и хочется выпрямить колени. Хорошо, что сейчас никто не видит: развалилась словно какая-нибудь западная дикарка. Вытянула из-за пазухи кисет, набила трубку. Вот и ладно, ах-ха…

Сизый табачный дым разворачивал в воздухе призрачные свои кольца, нехотя поднимался вверх к потолку, собираясь там в слоистые облака, и столь же лениво таял, смешиваясь с темнотой. Шара бессмысленно наблюдала за его превращениями. Думать не хотелось, но мысли упрямо возвращались к священному очагу клана… к потерянному дому. К Рагхулуну. Удивительно просто, сколько всего оставлено по ту сторону Морийского рва! Что-то все тяжелее становится уходить; помнится, родной Кундуз будущая лучница покидала чуть ли не с радостью. С Хаграром и Ранхуром расставаться было грустно, но не слишком. Из Кирит-Унгола бежать в неведомые земли оказалось не только грустно, но и страшно. А теперь вот снова в путь, и опять это очень похоже на бегство. И что самое гадкое — податься больше некуда! Если даже ей и удастся, выйдя на поверхность, выдать себя за сухну и поселиться в какой-нибудь деревне, то от Назгулов все равно не спрячешься. Равно как и от дара чужой памяти. Шара выпустила в потолок три ровных дымных колечка… во-во, замкнутый круг. Назг. Затянулась еще… Кстати, о памяти и предках. Помнится, в свое время нелегкая тропа занесла сильно сомневающуюся и совершенно растерянную хранительницу в Туманные горы вовсе не затем, чтобы учить мирных иртха-отщепенцев делать анхуры и воевать с урук-тха'ай. Душа чуяла истину, как заблудившийся в пустыне чует воду,