— Да, Черные и Серебряные. А мне дали еще и группу телохранителей. — Отряд Волков усилили, теперь он насчитывал сто пятьдесят солдат, да плюс к тому им дали в помощь еще два отряда. Алекс командовала теперь группой из двухсот двадцати человек, включая офицеров. Вряд ли этого было достаточно для боевого генерала, но и само звание, и воинское соединение достались ей от короля Августа, поэтому вопросов ни у кого не возникало.

Алекс снова оглянулась на колонну.

— А вы разве не должны быть там, с Норрингтоном?

— Называйте его лучше Уилл. — Ворон небрежно пожал плечами. — Я предпочитаю быть рядом с разведчиками. Я ведь все-таки не тяжелый кавалерист, к тому же не привык, чтобы меня защищали. Но если вы возражаете против моего присутствия…

Алекс уже начала качать головой, но на мгновение задумалась. В нормальной обстановке ехать рядом с ним она бы не захотела, но сейчас Пери улетела в Гурвиргул, и поговорить ей было не с кем. Кузен Миша был в отряде королевской гвардии, и ее ранг и положение не давали ей возможности общаться с ним, не вызвав гнев его командира.

— Да нет, что вы. — Алекс увидела во главе колонны Резолюта. — Думаю, члены вашей группы плевать хотели на то, куда Адроганс или я захотим вас поставить.

Ворон засмеялся:

— Ну, не совсем так. Некоторые послушаются, и я буду среди них.

Она подняла брови:

— Вы не производите впечатления послушного человека, Ворон.

— Я слушаюсь тех, чье мнение я уважаю.

— Понимаю. — Девушка могла бы принять его слова за лесть, если бы не прозвучавшая в них искренность. Алекс внимательно на него посмотрела. — А вы уже составили мнение о нашем военачальнике?

— Да, и даже не одно, ваше высочество.

— Зовите меня Алекс.

— Ни за что, даже и не просите. — Из глубины большого капюшона на нее смотрели серьезные глаза. — Я очень хорошо знаю свое место. Нет, подождите. Я хочу сказать не то, что вы, должно быть, подумали. Ваше желание установить со мной дружеские отношения я ценю чрезвычайно высоко. А что до прежнего нашего разговора, то на поле боя я с удовольствием выпил бы с вами из одной кружки и посчитал бы себя счастливчиком. Дело не в низком моем происхождении, исключающем фамильярность. Все гораздо больше: сейчас у нас с вами общие цели, но в той же самой войне может настать момент, когда цели эти разойдутся. То, что я вынужден буду сделать, может вызвать гнев генерала Адроганса, или короля Августа, или других людей, которые потребуются вам для освобождения Окраннела. Так что лучше будет нам сохранять официальные отношения.

Алекс нахмурилась:

— Я выросла среди гиркимов. У меня разве только крыльев нет и пуха, да есть манеры, заимствованные у учителей, но во всем остальном я гирким. Они обходятся без всяких этих условностей, так что мне здесь приходится трудно.

— Так было и со мной, — согласился Ворон, — пока события не заставили меня приглядеться к окружающим. Но я так ни к кому и не привязался.

— Я вас понимаю, Ворон, но хочу вам кое-что сказать.

— Пожалуйста, принцесса.

— Вы предположили, что цель моя — освобождение Окраннела. Это верно, но лишь отчасти. Моя цель — сохранить его свободным, а для этого нужно одно — уничтожить Кайтрин. Так что цели наши связаны более тесно, чем вы могли подумать.

Ворон сжал губы и кивнул.

— Вы правы, ваше высочество, благодарю за то, что поправили меня.

— Ошибки вы, судя по всему, допускаете редко. — Она улыбнулась ему. — Итак, вы сказали, что о генерале Адрогансе у вас имеется не одно, а несколько мнений.

Ворон оглянулся на кавалеристов Джераны. Темно-коричневые кожаные плащи; белая приготовившаяся к прыжку пантера на левой стороне груди. Копья дерзко смотрят в небо, словно угрожая проткнуть тучи, посылающие на них дождь. Всадники окружили Адроганса лесом копий.

— На приеме я решил, что он ведет себя вызывающе, впрочем, такой вывод сделать было нетрудно. Потом я имел возможность посмотреть на его людей, не на офицеров — нет, на солдат. Они у него все прекрасно подготовлены. Заботливо ухаживают за лошадьми. Нельзя сказать, чтобы они вовсе не пили, однако меру свою знают: я не слышал глупого бахвальства или ругани. Когда я попытался их спровоцировать, то получил в ответ суровые взгляды, но кулаки свои они попридержали.

— Выходит, и вы заметили определенный парадокс.

— Трудность в том, чтобы определить, какое из этих впечатлений верное. Если Адроганс — командир, умеющий воспитать людей, то этим можно объяснить его победы. Если же он некомпетентен и несдержан, то, возможно, все дело в его подчиненных: гордость заставляет их сделать то, чего не в состоянии добиться командир.

— Если верно второе ваше предположение, то вряд ли оно гарантирует успех нашей кампании.

— Это еще не самое худшее, о чем следует беспокоиться. — Ворон подался вперед и передернул плечами, чтобы размять спину. — Гиркимы будут нам очень полезны, но эльфийская инфантерия, которую доставят морем из Локеллина, сотрудничать с ними откажется. Пехота из Нализерро постарается как-то оправдать себя, ведь сулланкири, возглавляющий авроланов, — их земляк. Гвардия Окраннела и волонтеры тоже мечтают о героических поступках, и в целом управлять такой разнородной армией окажется очень трудно.

Алекс согласилась.

— Теперь самое главное — узнать, какая сила будет нам противостоять. Информация, которой мы располагаем, очень неясная, к тому же устаревшая, так что неизвестно, занимается ли сейчас Кайтрин укреплением страны или хочет разделить нас на части, а затем уже направить на нас войска, чтобы перебить нас поодиночке.

— Может, и так, хотя вряд ли.

— Почему?

Ворон пожал плечами:

— Последнее, чего она хочет, — это объединить против себя весь мир. Люди почувствуют вкус крови и решат, что Кайтрин уязвима. Контратаку ее они воспримут как признак отчаяния. Ей нужно переломить нам хребет в Окраннеле и сокрушить Крепость Дракона. Если ей это удастся, то желание людей сопротивляться ей испарится. Тогда Кайтрин сможет заключить с разными народами договоры о ненападении, после чего преспокойно их сожрет.

Алекс пальцем сбросила с носа дождевую каплю.

— Вы много думали о ее мотивах.

— У меня было для этого много времени. Четверть века назад Кайтрин предупредила нас, что вернется. Зачем? — Он вздохнул. — Чтобы мы ударились в панику, насторожились, а потом устали и забыли бы, как следует воевать, да и вообще зачем это нужно. Она придет, и мы перепугаемся, а в таком состоянии начинать сражение не следует.

— Вы полагаете, правильно начинать сражение под началом Адроганса?

— Не знаю. По крайней мере, у него большой военный опыт. — Ворон улыбнулся. — Возможно, у генерала имеются свои причины, по которым он вступил в борьбу с Кайтрин. Хорошо уже то, что он знает, как это надо делать.