— Извини, что так получилось, Игорь… — неуверенно сказала она… — Мне больно говорить об этом.

Он взглянул ей в лицо и понял, что она лжет. Больно? Она не знает, что такое боль! Пустой протокол ненужных извинений. Ей вообще никогда не было больно… ломать жизни самых близких людей… Если бы ей действительно было больно, она бы так быстро не утешилась. Перед ним сидела хищница — прекрасная и жестокая, с огненной челкой, чуть скрывающей стальной взгляд изумрудных глаз…

— Ладно, ладно! Ты хоть счастлива с ним? Ты его любишь?

Она ответила не сразу. Открыла свою бисерную сумочку, достала пачку длинных дамских сигарет, но курить передумала и засунула пачку обратно, щелкнув блестящим замком.

— Разумеется, люблю! Стала бы я из-за нелюбимого мужчины с тобой разводиться…

Ему показалось, что на него смотрит улыбающаяся Медуза Горгона и он уже начал превращаться в камень…

— Ты в письмах писала, что у него есть свой дом, в горах, на берегу Севана? Наверно, там очень красиво….

— О да, как на лучших курортах мира! — Ольга неожиданно улыбнулась, блеснув ослепительными зубами. — Да, прекрасный дом из розового мрамора! Фамильный! Рядом — реликтовые сосны. Но это не вполне его личный дом, а особняк всей его родни. На моей родине не те порядки, что здесь, в России. Здесь каждый сам за себя, а там… все держится на понятии семьи… Мусульманская культура.

— В этом-то все и дело… — Волгин недвусмысленно скрестил руки на груди, — В мусульманских странах все держится на семейном сообществе, клане, тейпе… извечная клановая борьба. И сейчас, с грядущим распадом Союза она обостряется…

— Союз распадется? — Ольга сделала круглые глаза. — Откуда ты знаешь, или в тебе пробудился талант ясновидца?

— Это слишком очевидно. Ольга усмехнулась.

— Что ж, если Союз распадется, какое нам до этого дело? Ведь дом из розового мрамора все равно останется в собственности семьи Армена… Нашей с ним семьи…

«Еще бы! — подумал Игорь. — Она ничего не боится!»

И никогда ничего не боялась, он помнил ее уверенную улыбку, когда они познакомились на студенческом балу… Она гордо идет по жизни, улыбаясь подобно Медузе Горгоне. Что ей любовь, страсть, треволнения духа, — всего лишь несколько зыбких иероглифов на песке времени!»

— Чаю, кофе? Чем тебя угостить на прощанье, Ольга?

— Если можно, коньяк. В Армении я пристрастилась к хорошему коньяку… Пациенты Армена задаривают элитным коньяком—Чтоб он подобрал получше палату или там особое лечение… несут коньяк целыми ящиками…

— Ах, вот оно что! — Волгин открыл дверцу деревянного бара. — У меня, извини, только французский…

— Сойдет! Да, сегодня знаешь, какая дата-то? День землетрясения в Спитаке. И день моего знакомства с Арменом.

— Будем пить за землетрясение или за ваше знакомство?

— Глупый вопрос. За нашу предстоящую свадьбу с Арменом! На ней будет вся его родня. Человек триста… Будет его кузен, очень влиятельный чиновник. Он заведует нефтью…

— А! Понимаю. Сфера твоих профессиональных интересов…

— Какая чушь, Игорь! — Она залпом выпила свой коньяк и зашуршала оберткой шоколадки. — У меня сейчас совсем другие интересы, не то что были в Москве. Я даже слышать не хочу о чертежах нефтепроводов! Это слишком мелко. Мне интересна политика. Скоро мы станем суверенным государством! Абсолютно независимым от Москвы! Мы не будем ни в чем отчитываться перед центром! Ни за одну монету потраченных в республике денег!

— Это самое главное.

— Еще бы! Никакого контроля из центра, никакого тоталитаризма и «руки Москвы»! И потому армянская политическая и деловая элита активно берет власть в свои руки… каждый день на счету… И я… тоже хочу в этом поучаствовать. Как пресс-секретарь кузена моего мужа. Почему бы и нет?

— Да, почему бы и нет? Я уверен, Ольга, что в новой семье ты добьешься многого. Ты прославишься как первая леди Еревана! Я уверен, что у тебя, Ольга, все получится!

— Не иронизируй… — Она отломила еще кусок шоколадки. — Но я знаю и чувствую: мы — на пороге нового мира, новой реальности. И — новой жизни. И я ничего не могу с собой поделать, Игорь, меня словно что-то подталкивает… какая-то неведомая сила гонит меня вперед, шаг за шагом, будто я что-то упускаю очень важное. И я ловлю это неуловимое, словно прилетевшую из заморских стран чудесную бабочку, я хочу схватить и поймать неосязаемый шанс стать счастливой…

— Я думал, ты уже вполне счастлива…

— Извини. Я не могу себя вести иначе. Я счастлива, только когда ощущаю себя победительницей. И я хочу взять реванш за все те годы, когда была простым инженером и домохозяйкой…

«Я потерял ее, — подумал Игорь Волгин, — потерял навсегда. Нельзя больше надеяться, что она просто однажды ошиблась, и искренне влюбилась в армянского врача, восхищенная его даром Асклепия, или же влюбилась в его роскошный розовый дом на берегу Севана… Нет, она уже не вернется. Вот он, кризис сорокалетия! Погруженная в свои иллюзии, она будет раз за разом бежать за своей мечтой — однажды проснуться знаменитой и влиятельной женщиной, вхожей в политическую элиту страны. Но наступит день, и она поймет, что все это — просто разыгравшееся воображение, замутившее рассудок. Но будет уже поздно. Уже сейчас невозможно склеить семью, которую она разбила своими собственными руками!»

Игорь сделал еще глоток коньяка.

— Ольга, я рад, что ты так хорошо сумела устроить себе новую жизнь… Вот только зачем ты продолжаешь цепляться за прошлое? У тебя уже есть дом из розового мрамора. Зачем тебе еще часть нашей московской квартиры?

— Мне чужого, Игорь, не надо. Но своего я не отдам.

— Подумай о своей дочери, Ирис. Ей тоже надо где-то жить. Она, конечно, пытается брать с тебя пример… но у нее это плохо получается…

— А кстати, как дела у Ирис? Чем она сейчас занимается?

«Как она холодно и отстраненно отзывается о собственной дочери! — подумал Игорь. — Просто удивительно, как людей меняет время!»

— Работает в научном институте, ассистентом. Иногда что-то пишет в газеты. Но замуж не собирается. Один ее поклонник оказался предателем, другой — циником и мерзавцем… Ирис, кажется окончательно разочаровалась в мужчинах.

— Ничего. За черной полосой всегда наступает светлая. Ирис — умная и привлекательная и когда-нибудь найдет свое счастье…

«Она уже не смотрит в мою сторону прежними влюбленными глазами, — с горечью подумал Игорь, — у нее началась новая жизнь… Вторая молодость. Она хочет взят реванш за всю свою не сложившуюся в Москве карьеру? Грустный самообман воспаленного мозга! Неумолимая безнадежно грустная химия угасающих гормонов… Теперь вся ее жизнь — там, в далеком высокогорном мире… В новой политической реальности, в новом государстве, которое вот-вот будет создано на обломках Союза. Что ж, этому невозможно препятствовать!»