Лэш бросил взгляд мимо одного из сопящих лессеров на кухню, где они установили длинный раскладной стол. На его ламинированной поверхности были разложены крошечные пластиковые пакетики, похожие на те, в которых продают дешевые сережки в любом торговом центре. В некоторых лежал белый порошок, в других маленькие коричневые кусочки крэка, а в остальных – таблетки. В качестве разбавителей они использовали порошок для выпечки и тальк, они были расфасованы по объемистым мешкам, а килограммы целлофановой упаковки валялись на полу.

Отличный улов. Грэйди полагал, что стоит товар около двухсот пятидесяти штук баксов, и четверо человек запросто толкнут все это буквально за пару дней.

Лэшу нравился подобный расчет, и последние несколько часов он провел, изучая свою бизнес модель. Могла возникнуть проблема доступа к товару – то есть с закупками, он не мог постоянно мочить дилеров, потому что рано или поздно убивать станет некого. Вопрос в том, куда вставить себя в этой торговой цепочке: существовали иностранные импортеры, южно-американцы, японцы или европейцы, потом оптовики, вроде Ривенджа, просто крупные продавцы, как те парни, от которых избавился Лэш. Судя по тому, как трудно будет добраться до оптовиков, и сколько времени потребуется на то, чтобы наладить отношения с импортерами, логично было самому стать производителем.

География ограничивала его выбор, потому что вегетационный период в Колдвелле длился минут десять, но такие наркотики как экстази и метамфетамин не требуют хорошей погоды. И кто бы мог подумать, все инструкции о том, как построить и организовать работу лабораторий по их производству, можно найти в Интернете. Конечно, возникнут сложности с обеспечением необходимыми ингредиентами, потому что существовали определенные правила и механизмы отслеживания и контроля продажи различных химических веществ. Но он владел навыками контроля сознания. Учитывая то, как легко можно было манипулировать людьми, эти проблемы можно будет легко решить.

Посмотрев на светящийся экран, он решил, что следующим важным заданием для Мистера Д станет организация парочки таких производств. Общество Лессенинг владело достаточным количеством недвижимости, черт, одна из ферм станет идеальным вариантом. Возникнет проблема с рабочей силой, но вербовкой придется заняться в любом случае.

Пока Мистер Д будет организовывать производство, Лэш расчистит им путь на рынке. Ривендж пойдет ко дну. Даже если Общество будет заниматься только экстази и метамфетамином, чем меньше розничных продавцов этого товара, тем лучше, и это означало, что придется сводить счеты с оптовиками, стоящими над ними, хотя это будет тот еще геморрой. У ЗироСам были эти два мавра, одна мужеподобная сука и столько камер видеонаблюдения и систем безопасности, что Нью-Йоркский музей Метрополитен[132] нервно курил в сторонке. Рив – умный сукин сын, иначе бы не продержался столько лет на своем месте. Сколько работает его клуб, лет пять уже?

Громкий шелест бумаги заставил Лэша взглянуть поверх экрана Делла. Грэйди очнулся от своего состояния безделия, его кулаки сжали газету так крепко, что стали похожи на узлы на лодочном канате, а школьное кольцо без камня впилось в его палец.

– Что такое? – протянул Лэш. – Прочитал о том, что употребление пиццы является причиной высокого уровня холестерина в крови?

Ублюдок вряд ли проживет достаточно долго, чтобы беспокоиться о своих коронарных артериях.

– Ничего особенного... ничего, ничего.

Грэйди отбросил газету в сторону и рухнул на подушки дивана. Его ничем не примечательные лицо побледнело, он положил одну руку на сердце, как будто оно выписывало кульбиты в его грудной клетке, а другую запустил в волосы, которые были не настолько длинными, чтобы их приходилось отбрасывать со лба.

– Что за хрень с тобой происходит?

Грэйди покачал головой, закрыл глаза и пошевелил губами, как будто разговаривал сам с собой.

Лэш снова вернулся к экрану компьютера.

По крайней мере, идиот был чем-то расстроен. Это радовало.

На следующий вечер, Рив осторожно спустился по изогнутой лестнице убежища своей семьи, провожая Хэйверса до огромной парадной двери, в которую терапевт расы вошел сорок минут назад. Бэлла и медсестра, которая помогала ему, следовали за ними. Все молчали, тишину нарушал лишь непривычно громкий топот их шагов по мягкому ковру.

По пути Рив мог чувствовать лишь запах смерти. Аромат ритуальных трав глубоко проникал в ноздри, будто эта хрень старалась спрятаться от холода в синусовых пазухах его носа, и он спросил себя, как долго еще будет чувствовать этот запах при каждом вдохе.

От всего этого ему хотелось взять пескоструйный перфоратор и основательно себе все прочистить.

По правде говоря, ему отчаянно требовался глоток свежего воздуха, но Рив не посмел ускорить шаг. Он смог крепко удерживать себя с помощью трости и резных перил, но увидев свою мать, завернутую в льняное полотно, почувствовал онемение не только во всем теле – у него словно застыл мозг. Последнее, что ему сейчас было нужно, это полет вверх тормашками по всей лестнице до самого мраморного фойе.

Рив сошел с последней ступеньки, перенес трость в правую руку, и практически ринулся открывать дверь. Холодный ветер стал благословением и проклятием одновременно. Температура его тела ушла в свободный полет, но он хотя бы смог сделать глубокий, леденящий вдох, который заменил часть того, что его беспокоило, жгучим обещанием приближающегося снегопада.

Откашлявшись, он протянул руку врачу расы.

– Вы обошлись с телом моей матери с невероятным почтением. Благодарю вас за это.

Глаза Хэйверса за черепаховой оправой были полны не профессиональной, а искренней скорби, и он в сочувствующем жесте протянул ладонь в ответ.

– Она была особенной. Раса потеряла часть своего духовного огня.

Бэлла шагнула вперед, чтобы обнять врача, а Рив поклонился медсестре, которая оказывала помощь, зная, что она, несомненно, предпочтет к нему не прикасаться.

Когда эта пара вышла через переднюю дверь, чтобы дематериализоваться обратно в клинику, Рив какое-то время просто всматривался в ночь. Снова начинался крупный снегопад – не та мелкая пыль, что шла накануне вечером.

Ему стало интересно, видела ли его мать снег вчера вечером? Или же она пропустила этот последний шанс понаблюдать, как чудесные тонкие кристаллики падают с небес?

Боже, никто из них не обладал бесчисленным запасом дней. Бесчисленным количеством снегопадов, за которыми можно наблюдать.

Его мать любила смотреть, как падает снег. Всякий раз, она приходила в гостиную, включала внешнее освещение, а свет в доме гасила, и сидела, вглядываясь в ночь. Она сидела так, пока падал снег. Часами.

Интересно, что она видела? Что она видела в падающем снеге? Он никогда не спрашивал об этом.