Приказ Хеннесси выдернул Тимару из грез наяву. Она залилась румянцем и поспешила забрать последний оставшийся багор. Джерд так и держалась в сторонке, накрыв ладонью живот. Сильве стояла рядом с нею, сложив руки на груди и недовольно поджав губы. Она явно ожидала, что ей тоже выдадут багор, невзирая на малый рост.

— Я не жду от вас понимания того, что вы делаете, — продолжал распоряжаться Хеннесси, — но помощи жду. Все крайне просто. Упритесь баграми в ил. Когда я кричу, все толкают. Чтобы сняться с мели, многого не потребуется. Как только окажемся на плаву, вытаскивайте багры на палубу, только не вышибите друг другу мозги. Дальше за дело возьмется команда. Все готовы?

Тимара отыскала себе место рядом со Скелли. Багорщица улыбнулась ей.

— He переживай, сестренка. Это должно быть просто. А там и сможешь вернуться к котелкам на камбуз.

— О, только об этом я и мечтаю, — заверила ее Тимара, усмехнувшись в ответ.

Она поглядела на руки Скелли, скопировала ее хватку и позу. Та одобрительно кивнула.

— Толкаем! — прокричал Хеннесси, и все уперли багры в дно.

В ответ на их усилия баркас покачнулся, сдвинулся, снова покачнулся.

А затем «Смоляной» еще глубже увяз в иле.

Долгий день тянулся очень уж медленно.

Команда и хранители налегали на багры. Они толкали, баркас чуть сдвигался, а затем снова зарывался в дно. Еще долго после того, как Лефтрину стало ясно, что «Смоляной» противится всем попыткам снять его с мели, он упрямо заставлял людей работать. Сперва его отозвал в сторонку Хеннесси, затем к нему подошли Сварг с Беллин. Скелли угадала настроение дяди и не стала к нему приставать. На все вопросы Лефтрин отвечал кратко. Да, он видит, что баркас намеренно зарывается в дно. Да, он понимает, что это не случайность. Нет, он не хочет оставить попытки. И нет, он понятия не имеет, что так расстроило корабль.

Насколько было известно Лефтрину, за всю историю их семьи «Смоляной» ни разу не шел наперекор воле капитана. И он никак не мог поверить, что это происходит.

— Корабль, что тебя тревожит? — бормотал он вполголоса, стиснув планшир.

Но вокруг было слишком много суеты. Сбившиеся в кучку, болтающие хранители, встревоженная команда и собственное расстройство капитана мешали ему понять корабль. «Смоляной» поочередно передавал ему смятение, когда они пытались стронуть его с места, и решимость, когда сам зарывался еще глубже.

И не единожды за этот день Лефтрин молча клал руки на планшир и пытался выяснить, что же беспокоит его корабль. Но вопрос, что же не так, вызывал у корабля лишь смутный отклик, что «это не так».

— Да что значит — не так? — в итоге, не выдержав, заорал капитан вслух.

Все обернулись к нему. Скелли потрясенно раскрыла рот. Единственный ответ, какого он добился от корабля, не имел ни малейшего смысла.

«Вода не та, река не та».

Ничего вразумительного. Так что Лефтрин уперся почище «Смоляного», вцепившегося всеми лапами в дно, и снова и снова заставлял команду и хранителей работать баграми, сталкивая судно. Дважды баркас разворачивало, он почти снимался с мели, но только для того, чтобы неожиданно зарыться в ил другим концом. Расстройства капитану прибавляло подозрение, что судно потешается над тщетными усилиями людей.

Лефтрин разрешил багорщикам перерыв, когда к нему вместе подошли Сварг и Хеннесси.

— Кэп, нам кажется, это может иметь отношение к новому, хм… устройству корпуса, — предположил Сварг.

— И если это так, — прибавил Хеннесси, — то, может, нам лучше сначала выяснить, что беспокоит «Смоляного», прежде чем настаивать на своем.

— Лодки хранителей возвращаются, охотники тоже, — закричал кто-то, пока капитан еще размышлял над ответом. — И драконы идут обратно.

Лефтрин глянул на небо, затем на приближающиеся лодки и драконов. Наверное, они все же заметили, что баркас не следует за ними. И теперь возвращаются. Потерян целый день пути, причем в то время, когда припасы уже на исходе. Нерадостно. Капитан окинул взглядом команду. Наверное, дня тяжелее им не выдавалось с самой переделки судна. Все были измотаны и встревожены. Хранители явно тоже устали. Лефтрин сдался.

— Суши багры. Даже если бы мы к вечеру снялись с мели, нам все равно осталось бы только искать место для ночлега. Значит, останемся здесь. Хранители могут сойти на берег, собрать дров, развести костер. Давайте передохнём, а завтра утром я на свежую голову погляжу, что делать дальше.

Капитан развернулся и пошел прочь под их недоуменными взглядами. И от глубокого удовлетворения «Смоляного», сумевшего настоять на своем, легче ему не стало.

— Можно мне с тобой? — поспешно окликнула Элис, заметив, как Тимара перелезает через борт.

Та остановилась, вздрогнув. За плечом у нее висел вещмешок, а заново заплетенные длинные черные косы были уложены в узел на затылке.

— Я уже навещала Синтару. Хочу, пока не стемнело, глянуть на второй приток.

— Я так и подумала. Возьми меня с собой, пожалуйста, — попросила Элис, выделив голосом последнее слово — она уже поняла, что девушке этого не хочется.

— Если хочешь, — ответила Тимара скорее покорно, чем радушно.

Наверное, до сих пор тоскует по своему другу, решила Элис.

Она подошла вслед за девушкой к борту судна и перебралась на топкий берег. Драконы устроились ночевать на мысу между двух рек и быстро вытаптывали всю имевшуюся там растительность. Но все равно, это было самое красивое место из всех, где они останавливались до сих пор. Одиночные белые деревья с тонкой, словно бумага, корой росли на почти сухой земле. Позади раскинулся лес, в котором Элис чудилось нечто знакомое — меньшие деревья, между которыми остаются просветы.

Но шла она вслед за девушкой не к этим зарослям, а в сторону другой реки. Какое-то время она шагала молча, стараясь не отставать. Тимара двигалась стремительно, но Элис не хотелось жаловаться. Но когда они вышли к извилистой речке и пошли вдоль ее берега, Тимара замедлила шаг, нахмурив брови и разглядывая деревья, мох и траву.

— Здесь все совсем по-другому, — произнесла она наконец.

— Да, это больше похоже на лес, — согласилась Элис, но затем уточнила: — По крайней мере, для меня.

— И вода такая чистая.

На взгляд Элис, не слишком, но она тут же поняла, что имеет в виду Тимара.

— В ней нет белого. Она совсем не едкая — или, может, лишь слегка.

— Я никогда еще не видела такой реки.

Тимара подошла к самому краю мшистого берега и склонилась к воде. Немного помешкав, окунула пальцы в реку и капнула себе на язык.

— Никогда еще не пробовала такой воды. Она живая.

Элис не стала смеяться.

— На мой взгляд, это как раз обычная речная вода. Хотя я и не видела такой с тех пор, как приехала в Дождевые чащобы. То есть мы, конечно, миновали несколько чистых притоков на пути сюда, но, как ты и сказала, ничего похожего на эту реку.