— Сдвинул на затылок, чтобы солнце согревало лицо.

— Да.

Элис снова вздрогнула, и он прижал ее к себе, хоть и подумал, что они вряд ли могут стать еще ближе друг к другу.

— Как нам могут сниться одни и те же сны?

— А как может быть иначе? — отозвался он, не подумав, затем вздохнул и прибавил: — Ты нравишься моему баркасу. Ты же знаешь, что «Смоляной» — живое судно?

— Конечно, но…

— Без носовой фигуры, — перебил ее Лефтрин. — Знаю. Но все равно живое.

Он вздохнул, и его выдох согрел воздух между их лицами.

— Живой корабль узнает свою семью. Уверен, ты не могла об этом не слышать. «Смоляной» не говорит, но у него есть другие способы общения.

Элис чуть помолчала. Легонько потерлась об него всем телом — а вот и ее собственный способ общения.

— В тот раз, когда я во сне летала над Кельсингрой. Смотрела на город сверху. Это был драконий сон «Смоляного»? — наконец спросила она.

— Только он может ответить наверняка. Но я подозреваю, что да.

— Он помнит Кельсингру. Он показывал мне то, что я не могла придумать сама, но это прекрасно соотносилось с моими знаниями о городе. И теперь я вижу Кельсингру только такой, какой мне показал ее он. Почему он разговаривает со мной? — чуть поколебавшись, спросила Элис.

— Он общается с нами обоими. И его разговоры с тобой — это знак и для меня.

— Какой знак? — прошептала она.

Лефтрин поцеловал Элис, и ее губы податливо разомкнулись. На какое-то время они оба позабыли о вопросе, на который он не знал ответа.

Этой ночью она так и не вернулась к себе. Рано утром Лефтрин разбудил Элис, подумав, что она могла просто забыться.

— Элис, уже светает. Скоро проснется команда.

Большего ему говорить не требовалось. Элис проспала всю ночь, прижимаясь спиной к животу капитана, уткнувшись макушкой ему под подбородок, и он обнимал ее, согревая и оберегая. Теперь она даже не оторвала головы от подушки.

— Мне все равно, если кто-то узнает. А тебе?

Лефтрин задумался. Их связь могла вызвать неодобрение лишь у Скелли. Если их отношения с Элис продлятся или станут постоянными, это может сказаться на ее наследстве. Вот же странная мысль. Его собственный ребенок? Он задумался, не огорчит ли это Скелли или, может, рассердит. Не исключено. Но, как бы там ни было, он не намерен отказываться от Элис. И чем скорее Скелли об этом узнает, тем лучше.

— С моей стороны — без осложнений. Как насчет Седрика?

— Разве я спрашиваю, с кем сейчас спит он?

Выходит, она знает о них с Карсоном. Эти двое держались осмотрительно, но, вероятно, недостаточно. В вопросе Элис явственно прозвучала горечь. Здесь крылось что-то еще, нечто такое, о чем он предпочел бы не знать сейчас, а может, и никогда. Так что Лефтрин ничего не ответил. Он поцеловал волосы Элис, перебрался через нее и снял с крючка одежду.

— Разведу на камбузе огонь и поставлю кофе, — сообщил он. — Чего бы ты хотела на завтрак?

— Хм. Думаю, еще немного поспать.

Что ж. Ее и впрямь не заботило, узнает ли кто, а может, она даже хотела, чтобы все узнали. Лефтрин попытался представить, какие осложнения это может вызвать, и снова решил, что не передумает. В конце концов, капитан он или нет? Лучше уладить все сразу, а не потом. Элис уже закрыла глаза и натянула одеяла до подбородка. Лефтрин долго смотрел на нее: на рыжие волосы, разметавшиеся по подушке, на плавные изгибы под покрывалом. А затем натянул башмаки и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Запах свежего кофе он почуял, еще не дойдя до камбуза. Скелли его опередила. Она сидела за столом и перед ней стояла тяжелая белая кружка с крепким черным кофе. Племянница посмотрела на него, когда он вошел. Лефтрин избегал ее взгляда, опасаясь увидеть в нем обвинение. Трус. Он плеснул себе сваренного ею кофе и сел напротив.

— Ты взяла слишком много зерен. Разве я не говорил, что запасы надо расходовать бережно?

Скелли склонила голову набок, глядя на него.

— Может, я вся в тебя. Может, я считаю, что лучше сразу насладиться всем, чем возможно, а не отмерять себе редкие кусочки счастья. Как по-твоему? — дерзко спросила она, кривовато улыбнувшись.

Лефтрин встретился с племянницей взглядом.

— Согласен.

Патоки почти не осталось. Он добавил в кофе полную ложку.

— Откуда ты узнала? — небрежно спросил он.

— Я видела, как вы гуляете по улицам Кельсингры. Застряла в толпе и не смогла вас догнать. Окликала тебя по имени, но ты меня не услышал.

— Да, хлопотная ночка выдалась у нашего «Смоляного», — заметил Лефтрин и отхлебнул кофе, собираясь с мыслями. — Будь я просто твоим дядей, а не капитаном, что бы ты сказала на этот счет?

Скелли уставилась в свою кружку.

— Я рада за тебя. Рада, что ты можешь быть с той, кого выбрал сам.

Неплохая подколка.

— Я и не обещан никому другому.

— Она замужем.

— Была.

— А теперь уже нет?

Капитан задумался.

— Уверен, она знает, что вправе делать.

Скелли обдумала его слова и медленно кивнула.

— Сама понимаешь, для тебя может кое-что измениться, — попытался быть с ней предельно честным Лефтрин. — Многое. Если у нас родится ребенок.

Она улыбнулась шире.

— Знаю.

— Ты задумывалась, что это для тебя означает?

— Думаю с самого рассвета.

— И?

— Тот паренек из Трехога, помнишь? Которому родители обещали меня в жены? Он-то уверен, что помолвлен с наследницей «Смоляного». Если он выяснит, что это не вполне так, то, может, подыщет себе невесту повыгодней.

Вот оно как. Впервые Лефтрин задумался о том, как его решение повлияет на более широкий круг людей.

Но Скелли еще не закончила.

— Насколько я понимаю, я останусь на борту до конца жизни. Это я знаю точно, и с меня не будет толку никому и нигде еще. Не в обиду будь сказано, дядя, но даже если твой ребенок родится уже завтра, я все равно могу успеть покапитанствовать на «Смоляном». Это все, чего я хочу. Не владеть им. Им никто не может владеть. Но возможности стать его капитаном. И еще, пожалуй, быть с тем, кого я выберу сама, — отпив кофе, улыбнулась Лефтрину Скелли. — По-моему, тебе это вполне подходит.

— Не забывайся, девочка.

Он с трудом подавил улыбку, которая уже прорывалась на его лицо.

— Слова дяди или капитана?

— Капитана.

— Слушаюсь.

Скелли стерла улыбку с лица так ловко, что Лефтрин невольно задумался, сколько же надо упражняться, чтобы освоить этот фокус. Но пока оставался еще один вопрос.