Я молча кивнул, мало надеясь, что ситуация хоть сколько-нибудь прояснится даже с помощью человека, закончившего юридический институт и знакомого с основами криминалистики.

– Недавно перечитал твои записки о поисках новгородских сокровищ, – вроде бы без всякой связи сказал Марк. – Почти до последней фразы держишь читателя в напряжении. Кажется, удачная форма.

– Ни о форме, ни о содержании я тогда не думал. Сами по себе были интересны события, в которых, благодаря тебе, мне довелось принять участие. О них было просто невозможно написать иначе.

– Значит, ты чувствуешь себя увереннее, когда пишешь о том, чему был очевидцем?

– Пожалуй, – вяло согласился я.

– Итак, ты всерьез заинтересовался историей, увереннее чувствуешь себя, когда пишешь о том, что сам пережил. Кроме того, тебе нравится напряженный, занимательный сюжет. Помню, как в школе ты зачитывался приключениями Шерлока Холмса.

– А ты сейчас, в зрелом возрасте, за сокровищами охотишься, – парировал я. – Словно тоже начитался Конан Дойла.

– Служба такая, Конан Дойл тут совершенно ни при чем. Я не помню, когда последний раз перечитывал его.

– Ну и зря. Замечательный писатель, у него есть чему поучиться.

– Вот мы и выяснили слагаемые, необходимые тебе, чтобы продолжить литературную работу в новом качестве. – Марк начал загибать пальцы на руке. – Первое – повествование от первого лица и о событиях, в которых ты сам участвуешь; второе – в центре этих событий должна быть какая-то историческая загадка; третье – повествование строится в форме детектива. Да, именно в форме детектива, – убежденно повторил Марк.

Логика его рассуждений медленно, но уверенно выводила меня из того тупика, в котором я очутился.

– Сейчас некоторые досужие умы само слово детектив сделали нарицательным. А между прочим, ничего зазорного в этом жанре нет.

Все это Марк говорил таким тоном, будто спорил со мной, хотя в оценке детектива я был целиком согласен с ним.

– Хороший детектив учит логически мыслить, быть внимательным к самым мелким деталям и подробностям, в увлекательной форме способен рассказать буквально обо всех сторонах жизни.

Признаться, я не ожидал найти в лице Марка такого горячего поклонника детектива, поэтому слушал его не только с интересом, но и с удивлением.

– Ты закончил Литературный институт, следовательно, должен разбираться в литературных жанрах. Какое произведение принято называть детективом?

Я переворошил в памяти полузабытые институтские знания:

– Детектив – это произведение, рассказывающее о раскрытии какой-то тайны, загадки, обычно связанной с преступлением. Герой – человек, занимающийся расследованием по долгу службы или стечению обстоятельств; сюжетную линию составляет разгадка тайны; тема – таинственное преступление.

– Но ведь можно написать детектив и без преступления, не так ли? Темой может стать необычная судьба человека, открытия, рукописи и тому подобное. Рамки детектива гораздо шире, чем принято считать. Возьмем, к примеру, «Тамань» Лермонтова – ведь это самый настоящий детектив. Тут имеется все, чему положено быть в детективе: интригующая завязка, подозрения, ночное преследование, контрабанда, допрос, фиктивное свидание, попытка убийства, грабеж и, наконец, неожиданная развязка – бегство преступников. А теперь представим, наступит благословенное время, когда преступление, как социальное зло, исчезнет вовсе. Но детектив, как литературный жанр, не может и не должен исчезнуть. Значит, он должен видоизмениться. Вот ты и попробуй себя в новом, видоизмененном жанре: пиши исторические детективы – без преступлений или с преступлениями, совершенными давным-давно. Сюжетом такого детектива может стать расследование тех самых исторических загадок, которые ты заносишь в свою картотеку. Обратись за помощью к Пташникову и Окладину – они люди увлеченные, обязательно откликнутся, помогут тебе. А я буду самым преданным твоим читателем, а если потребуются мои знания криминалистики – и консультантом…

Сначала я слушал Марка скептически, но затем его предложение показалось мне заслуживающим внимания, и, чем больше я задумывался над ним, тем больше оно увлекало меня.

Теперь приходилось только удивляться, как мысль об историческом детективе не пришла мне самому в голову, – вроде бы она лежала на поверхности.

По моему решительному виду догадавшись, что его предложение принято, Марк спросил, с какой исторической загадки я думаю начать.

– С убийства Грозным царевича Ивана!

Марк не удивился моему выбору и, взглянув на часы, подозвал официанта – нам пора было выходить на перрон, где мы и простились.

Здесь я вынужден сделать еще одно отступление, иначе неподготовленный читатель просто не поймет меня.

Летом минувшего года в вагоне пригородной электрички Москва – Александров судьба свела меня с краеведом Пташниковым и историком Окладиным.

Они тоже возвращались в Ярославль и, не достав билетов на прямой поезд, намеревались, как и я, пересесть в Александрове на местную, ярославскую электричку.

По соседству с нами очутился чернобородый мужчина, который в завязавшейся беседе о смерти в Александровой слободе царевича Ивана вдруг убежденно заявил, что там произошло не случайное убийство, а умышленное преступление, что царевич погиб в результате раскрытого Грозным заговора.

Кто знал тогда, что эта случайная встреча в пригородной электричке повлечет за собой такие последствия!

В Александрове – бывшей Александровой слободе, где при таинственных обстоятельствах погиб царевич Иван, – мы, не успев на ярославскую электричку, вынуждены были заночевать в гостинице. Здесь события получили новое весьма неожиданное продолжение.

Ночью мой сосед по номеру, которого я не мог разглядеть в темноте, покинул гостиницу, оставив на тумбочке золотое кольцо с драгоценным, редким камнем.

В этих обстоятельствах мне ничего не оставалось, как попытаться догнать его, но на улице он повел себя непонятно – зачем-то направился в сторону Александровского монастыря, где размещался местный краеведческий музей.

Мне показалось, тут дело нечисто. Я решил проследить за этим человеком и узнать, что заставило его ночью предпринять эту странную экскурсию, но возле монастырской стены, за которой скрылся неизвестный, на меня было совершено самое настоящее покушение, я потерял сознание и не сразу смог добраться до гостиницы.

Утром я рассказал о случившемся своим попутчикам. Окладин выразил сомнение, не приснилась ли мне вся эта история, но у меня осталось «вещественное доказательство» – старинное золотое кольцо. И тут выяснилось, что неизвестный, оставивший это кольцо, – наш чернобородый попутчик, проявивший в электричке такую непонятную осведомленность в событиях шестнадцатого века.

В гостиницу он устроился хитростью, без документов, назвавшись Кондратием Бусовым. Окладин вспомнил, что был такой авантюрист – Конрад Буссов, который долгое время жил в России, а потом написал книгу «Московская хроника».