– Выходит, Миллер использовал в данном случае летописное свидетельство? – спросил Марк.

– Да, сообщение об идоле он, видимо, взял из Кунгурской летописи. Кроме того, еще в 1715 году вышло сочинение Григория Новицкого «Краткое описание о народе остяцком», который тоже писал о каком-то идоле и даже сделал безуспешную попытку его увидеть. Да и сам Миллер десять лет провел в экспедициях по Сибири, следовательно, в рассказе об остяцком идоле мог использовать устные свидетельства, легенды, другие письменные источники. Его никак не назовешь кабинетным ученым. Немец по национальности, он внес большой вклад в изучение истории России.

После этого отступления Степан Степанович опять вернулся к прерванному рассказу:

– Двигаясь дальше, Богдан Брязга дошел до Белогорской волости. И далее Миллер пишет: «Как рассказывает летопись, там в древние времена было место поклонения некоей знаменитой богине, которая вместе с сыном восседала на стуле нагая… Эта богиня, перед которой как раз собралось множество народа, при приближении казаков приказала себя ухоронить, а самим остякам куда-либо спрятаться. Это было исполнено, и когда казаки высадились на берег, то они не нашли там ничего, кроме пустых юрт… Можно предоставить легковерному летописцу верить в то, что он рассказывает про остяцкую богиню и что ни в какой мере не подтверждается последующими известиями. Некоторое сходство с этим рассказом имеет еще более древний рассказ про языческую богиню, державшую ребенка на коленях, которую почитали в низовьях реки Оби под именем Золотой бабы».

Захлопнув книгу, Степан Степанович добавил:

– Интересно, что только Богдан Брязга вернулся из этого похода, как по тому же самому пути отправился с дружиной сам Ермак. Не решил ли он разыскать Золотую бабу?

– Смелое предположение, – улыбнулся Марк.

– Увы, не я автор этой неожиданной версии, она уже высказывалась ранее. До этого посланный Ермаком к Грозному Иван Кольцо привез атаману дорогие царские подарки: два панциря, два драгоценных кубка и шубу с царского плеча. Золотая баба была бы достойным ответом на царский подарок.

Марк промолчал, из чего я заключил, что предположение о причастности Ермака к судьбе Золотой бабы уже не кажется ему фантастическим.

– Если я вас правильно понял, вы считаете, что на золотом блюде изображена Золотая баба? – обратился я к Степану Степановичу.

– Так вроде бы считает человек, который сегодня подходил ко мне, хотя он об этом даже не обмолвился. Уже потом, когда мы с ним расстались, я понял ход его мыслей. И они кажутся мне заслуживающими внимания. Можно предположить, что чувашу, посланному казаками в Демьянск, удалось похитить блюдо с изображением Золотой бабы, которое потом и очутилось у Грозного. У таежных народов был обычай при заключении договоров и принесении присяги «пить с золота воду». Не это ли ритуальное блюдо и украл чуваш, что и вызвало панику остяков?

Степан Степанович помедлил и в заключение произнес:

– К сожалению, осталось невыясненным – как Золотая баба, если это действительно золотая скульптура, попала в Сибирь? Мне кажется, на этот вопрос есть ответ у человека, который подходил ко мне сегодня в Оружейной палате. В любом случае я тоже постараюсь что-нибудь выяснить.

– Если узнаете что-то новое, пожалуйста, позвоните мне, – за руку прощаясь с хозяином, попросил Марк. – Чувствую, эта история так просто не закончится…

После всего, что я узнал и что произошло в этот тяжелый и длинный день, такое же впечатление возникло и у меня.

Ночью, когда мы добрались до квартиры Марка, он сказал:

– Возможно, покушение на археолога Малова каким-то образом связано с историей Теминского золота.

– Ты это к чему?

– Может, будет лучше, если мы наведем справки о семье Теминых по своим каналам, не подключая тебя?

– Нет уж, поздно переиначивать. Теперь мне и самому интересно познакомиться с этой семьей. Да и Смолкину я обещал.

– Ладно, действуй, – вздохнув, согласился Марк. – Только будь осторожней, не лезь на рожон.

Это предостережение показалось мне совершенно лишним.

Прежде чем перейти к рассказу о том, что случилось в Ярославле, приведу еще один разговор с Марком, хотя и не имеющий прямого отношения к событиям, описанным выше, но который своеобразно отразился на последующих происшествиях.

Мы приехали на вокзал за полтора часа до отхода фирменной электрички и решили поужинать в привокзальном ресторане. Здесь, за столиком в полутемном зале, Марк неожиданно спросил:

– У тебя, видимо, какие-то неприятности?

– С чего ты взял?

– Иначе, без уважительной причины, не приехал бы в Москву. Я это еще вчера утром понял, когда ты появился у меня в кабинете, – сидел передо мной, словно в воду опущенный. Рассказывай, что произошло. Может, вместе разберемся…

Дружеское сочувствие Марка не могло не тронуть меня, хотя в первый момент я испытал такое ощущение, будто мне наступили на больную мозоль.

– Вряд ли мне кто-то поможет.

– Неужели дело такое безнадежное?

– Я попал в лабиринт, из которого не вижу выхода.

– Образно, но непонятно. Нельзя ли пояснее?

Мне ничего не оставалось, как чистосердечно признаться:

– Скоро исполнится три месяца, как я не написал ни строчки.

Марк облегченно рассмеялся.

– Я думал, что-то серьезное, а у тебя обычный творческий застой. Для пишущих болезнь столь же распространенная, как краснуха у детей. Болезнь, которую лечит время.

С невольным раздражением в голосе я попытался объяснить, насколько серьезно положение, в котором я оказался. В какой-то степени мои слова, видимо, убедили Марка, и он уже без улыбки проговорил:

– Даже в самом сложном и хитроумном лабиринте есть выход. Попытаемся разобраться спокойно. Если я тебя правильно понял, ты не знаешь, как совместить твою увлеченность историческими загадками с литературным трудом?