– Должно. Но почему-то не взяли. Сколько в первый день ментов погибло?

– Не знаю. Думаю, что много. Им же стрелять так и не приказали официально, насколько я в курсе. А действовать по инструкции в толпе зомби можно, но недолго и не слишком успешно. Хотя там вроде у главного здания два БТР стоят. Ребята летали, смотрели. Только там мертвяков столько, что никому за этими коробочками лезть не охота. Да и по всему видать, затерло их там другими авто, как пароход льдами. И что очень неприятно, после стрельбы там и морфы, и шустряки в большом количестве.

– А что, видать следы стрельбы? Они ж, ты говорил, в диспетчерской стреляли?

Пилот бросает на меня укоризненный взгляд:

– Там неизвестно, сколько было стрельбы. Данных нет. Мы всю эту петрушку знаем только потому, что связывались с Новосибирском. Там один из наших в Академгородке родню имеет, вот и рассказали по-родственному. Командировочный из Новосиба в Пулкове-один застрял и говорил по телефону, что видел, пока не помер. Его, к сожалению, укусили в ходе всего этого безобразия. Он как понял, что выбраться не удастся, все свои деньги бухнул на оплату мобильной связи и почти сутки давал информацию обо всем, что видел, а потом, когда уже стал загибаться, описал свои ощущения. Железный парень оказался. Может быть, благодаря ему Новосиб не так страшно пострадал. Там все-таки и войска какие-никакие были, и головастые люди из Академгородка по информации спланировали ситуацию. Так что тоже кошмар, но с активным противодействием уже к концу первых суток. У них, к слову, тоже оружие выдавать стали. Чуть не раньше, чем под Москвой. Так вот, новосибирцы говорили, что пальба то и дело была слышна. – Летчик ежится и продолжает: – Не знаю, мог бы я так передавать информацию, зная, что деваться некуда и это точно конец…

Авиетка начинает описывать круги, потом летчик удовлетворенно говорит:

– Ага, вот эти ребята! – Я тоже вижу внизу несколько человек, размахивающих руками, жиденький костерок, совсем малюсенькую, но явно живую деревушку, не пойми как, но стоящую в лесном массиве. – Аккуратно открываете дверь, аккуратно спускаете коробку по крылу, следите, чтобы стропы не перепутались, и потом так же парашют. Все ясно? Сами не вывалитесь, а то у вас парашюта нет.

Да вроде бы все ясно, дверца – ну совсем автомобильная – открывается с трудом. Скорость у нас незначительная, но попробуйте, откройте на скорости сто пятьдесят километров в час дверь в машине – точное ощущение будет. Старательно спроваживаю коробку, дверца чуть руки не отшибла.

Парашют совершенно невыразимых попугайских цветов, хотя и явно самодельный, свою задачу выполняет отлично – хлопает и раскрывается. Люди бегут к тому месту, где груз приземлится. Наша авиетка дает еще кружок, качает крыльями и берет новый курс.

– Они теперь свяжутся, видно будет, что дальше делать. Место удобное, рядом аэродром. Хоть и заброшен, а использовать можно. И поселков рядом нет, потому, наверное, и уцелели. Теперь коров искать будем.

– Каких коров? Настоящих?

– Угу. Стадо откуда-то успели перегнать, людей там с десяток. А вот коров куда больше… Но это нам за Горелово. По дороге гореловский аэродром глянем.

Многосисечное собрание орденоносного коровьего стада имени Анны Сименович удается найти после достаточно напряженного поиска: холодно все-таки, животин постарались с открытого воздуха убрать, но в конце концов мы их нашли. Второй парашют уже уходит бойчее, приноровился я десант сбрасывать.

Теперь можно начать волноваться – деревню, где находятся мои родители, как это ни странно, Коля знает, причем и сесть рядом возможно. Поля там есть в паре километров. Никак не сочетается в моем понимании наша глухомань и авиаразведка. Оказывается, сочетается.

– Когда летаешь, запоминать приходится все места, где можно сесть. Тем более сейчас. Я задержался, работая по Московскому шоссе, пришлось срезать по новгородским джунглям, ну а деревень там кот наплакал, сплошняком леса и болота. Поневоле все поля будешь запоминать. Ну и перед вылетом, естественно, сверился.

– И что там, на Московском шоссе?

Коля мрачнеет, молчит.

– На машине проскочить можно?

– Нет. На обычной машине точно нет. Трасса-то по деревням и поселкам проложена, как основная улица зачастую. Объездов мало, да и не везде они есть. Так что картина одинаковая – в поселке пробка, и мертвяки из поселка начинают расползаться по дороге в обе стороны. Я на второй день полетел, насмотрелся. Да и люди пытались по встречке пробку объехать, забивалось все быстро. Я когда летал, еще живые ездили, на четвертый день – все стало. Намертво. Тут же и фур полно, и тяжелых грузовиков, поди растащи…

– Что, даже пустых участков не попадалось? Все забито?

– Нет, были и пустые сравнительно участки. Были. Между поселками. Толку-то от них. Ям-Ижора – на мосту фуры склещились, на велосипеде не проползешь; Ушаки, Жары, Любань – пробки. В Жарах еще и горело все, наверное, цистерна с чем-то горючим навернулась – шлейф дыма был страшенный. Чудово наполовину выгорело и забито было все автомобилями – палец не просунешь. Трегубово, Спасская Полисть – одни мертвяки и машин кучи… Я им пытался вымпела сбрасывать, что, дескать, в поселке уже мертво, уходите куда глаза глядят… Не знаю, может, кому и помогло.

– А в Новгороде как?

– В Юрьевом монастыре люди есть живые. А в городе… Плохо все в городе. И кстати, меня там обстрелял кто-то, дырку от пули в крыле привез. После этого Михалыч и поставил куски стального листа на пол да на спинки. Ну и нашими данными начразведки заинтересовался: оружия добавили, боеприпасов. Но вообще-то нам бы разжиться дополнительно не мешало. Ваш брат говорил, что можете помочь. Это так?

– Я думал, вам мореплавающие выдали от души стволов.

– С чего бы? Мы им не подчинены напрямую, толку от нас для них не так, чтобы густо. Им интереснее, что там в Балтийске, Североморске да в Кронштадте. Мы так, сбоку припека. Да и если честно, оружия-то в Кронштадте кот наплакал.

– А мобсклады? От Советского Союза же оружия горы остались!

– Да ну? Мы вот уже над четырьмя аэродромами военными прошли – много боевых самолетов и вертолетов видели? И в Кречевицах та же ситуация. Расформировано и распилено. Так что, может, где и есть громадные мобсклады, только не у нас под боком.

– Может, просто не знаем?

– Может, и не знаем. Только нам от этого не легче. Вот если в Кречевицах стоит исправная «аннушка», нам самое то ее к рукам прибрать. Местность узнаете?

– На подходах?

– В точности. Расчетное время минут пять. Для начала пройдем над деревней, посмотрим, как там и что. Если все в порядке, сядем на поле. Там выгрузитесь. Хорошо?

– Лучше и не придумать.

Расчетное время растягивается, растягивается – и деревушка выскакивает навстречу совершенно неожиданно. «Дельфин» снижается, закладывает вираж… Смотрю во все глаза и очень боюсь увидеть то, что уже сегодня видел десятки раз, – тупо стоящие нелюди, следы пожаров и мертвая неподвижность.