— Черт возьми, что же в таком случае делать? —спросил неугомонный доктор, когда они вернулись к обеим леди. — Не должныли мы изъявить благодарность ??сем этим бродягам мужского и женского пола иобратиться к ним с просьбой принять примерно по сотне фунтов на каждого какскромный знак нашего уважения и признательности за их доброту к Оливеру?

— Не совсем так, — со смехом возразил мистерБраунлоу, — но мы должны действовать осторожно и с величайшейосмотрительностью.

— Осторожность и осмотрительность! — воскликнулдоктор. — Я бы их всех до единого послал к…

— Неважно куда! — перебил мистер Браунлоу. —Но рассудите: можем ли мы достигнуть цели, если пошлем их куда бы то ни было?

— Какой цели? — спросил доктор.

— Узнать о происхождении Оливера и вернуть емунаследство, которого, если этот рассказ правдив, его лишили мошенническимпутем.

— Вот что! — сказал мистер Лосберн, обмахиваясьносовым платком. — Я об этом почти забыл.

— Видите ли, — продолжал мистер Браунлоу, —если даже оставить в стороне эту бедную девушку и предположить, что возможнопредать негодяев суду, не подвергая ее опасности, чего бы мы этим добились?

— По крайней мере нескольких повесили бы, —заметил доктор, — а остальных сослали.

— Прекрасно! — с улыбкой отозвался мистерБраунлоу. — Но нет никаких сомнений, что в свое время они сами до этогодойдут, а если мы вмешаемся и предупредим их, то, кажется мне, мы совершимвесьма донкихотский поступок, явно противоречащий нашим интересам или во всякомслучае интересам Оливера, что одно и то же.

— Каким образом? — спросил доктор.

— А вот каким. Совершенно ясно, что мы столкнемся счрезвычайными трудностями, пытаясь проникнуть в тайну, если нам не удастсяпоставить на колени этого человека — Монкса. Этого можно добиться толькохитростью, захватив его в тот момент, когда он не окружен своими сообщниками.Если допустить, что его арестуют, — у нас нет против него никаких улик. Ондаже не участвовал с этой шайкой (поскольку нам известны или поскольку мыпредставляем себе обстоятельства дела) ни в одном из грабежей. Даже если его неоправдают, то самое большее, его приговорят к тюремному заключению замошенничество и бродяжничество; разумеется, после этого он будет навсегдапотерян для нас, и от него добьешься не больше, чем от какого-нибудь идиота, дак тому же еще глухого, немого и слепого.

— В таком случае, — с жаром заговорилдоктор, — я спрашиваю вас снова: полагаете ли вы, что мы связаныобещанием, которое дали девушке? Обещание было дано с самыми лучшими и добрыминамерениями, но, право же…

— Прошу вас, не бойтесь, милая моя молодая леди, —сказал мистер Браунлоу, перебивая Роз, которая хотела заговорить. —Обещание не будет нарушено. Не думаю, чтобы оно явилось хотя бы ничтожнойпомехой в наших делах. Но прежде чем мы остановимся на каком-нибудьопределенном образе действий, необходимо повидать девушку и узнать от нее,укажет ли она этого Монкса при условии, что он будет иметь дело с нами, а не справосудием. Если же она либо не хочет, либо не может это сделать, то надодобиться, чтобы она указала, какие притоны он посещает, и описала его особу, амы могли бы его опознать. С нею нельзя увидеться раньше, чем в воскресеньевечером, а сегодня вторник. Я бы посоветовал успокоиться и хранить это дело втайне даже от самого Оливера.

Хотя мистер Лосберн скроил немало кислых гримас при этомпредложении, требующем отсрочки на целых пять дней, ему поневоле пришлосьпризнать, что в данный момент он не может придумать лучшего плана, а так как иРоз и миссис Мэйли весьма решительно поддержали мистера Браунлоу, топредложение этого джентльмена было принято единогласно.

— Мне бы хотелось, — сказал он, — обратитьсяза со действием к моему другу Гримуигу. Он человек странный, но проницательныйи может оказать нам существенную помощь; должен сказать, что он получилюридическое образование и с отвращением отказался от адвокатской деятельности,так как за двадцать лет ему было поручено ведение одного только дела, а служитли это ему рекомендацией или нет — решайте сами.

— Я не возражаю против того, чтобы вы обратились квашему другу, если мне позволят обратиться к моему, — сказал доктор.

— Мы должны решить это большинством голосов, —ответил мистер Браунлоу. — Кто он?

— Сын этой леди… старый друг этой молодой леди, —сказал доктор, указав на миссис Мэйли, а затем бросив выразительный взгляд наее племянницу.

Роз густо покраснела, но ничего не возразила против этогопредложения (быть может, она понимала, что неизбежно останется в меньшинстве),и в результате Гарри Мэйли и мистер Гримуиг вошли в комитет.

— Разумеется, — сказала миссис Мэйли, — мыостанемся в городе, пока есть хоть малейшая надежда на успешное продолжениеэтого расследования. Я не остановлюсь ни перед хлопотами, ни перед расходамиради той цели, которая так сильно интересует нас всех, и я готова жить здесьхоть целый год, если вы заверите меня, что надежда еще не потеряна.

— Прекрасно! — подхватил мистер Браунлоу. — Атак как по выражению лиц, меня окружающих, я угадываю желание спросить, как этослучилось, что меня не оказалось на месте, чтобы подтвердить рассказ Оливера, ия так внезапно покинул страну, то разрешите поставить условие: мне не будутзадавать никаких вопросов, пока я не сочту целесообразным предупредить их,рассказав мою собственную историю. Поверьте, у меня есть веские основания длятакой просьбы, ибо иначе я могу породить несбыточные надежды и только умножитьтрудности и разочарования, и без того уже достаточно многочисленные. Пойдемте!Об ужине уже докладывали, а юный Оливер, который сидит один-одинешенек всоседней комнате, чего доброго подумает, что нам надоело его общество и мысоставили какой-то черный заговор, чтобы отделаться от него.

С этими словами старый джентльмен подал руку миссис Мэйли иповел ее в столовую. Мистер Лосберн, ведя Роз, последовал за ним, и заседаниебыло закрыто.

Старый знакомый Оливера обнаруживает явные признакигениальности и становится видным деятелем в столице

В тот вечер, когда Нэнси, усыпив мистера Сайкса, Спешила кРоз Мэйли исполнить миссию, ею самой на себя возложенную, по Большой севернойдороге приближались к Лондону два человека, которым следует уделить некотороевнимание в нашем повествовании.

Это были мужчина и женщина — или, может быть, вернее назватьих существом мужского и существом женского пола, ибо первый был одним из техдолговязых, кривоногих, расхлябанных, костлявых людей, чей возраст трудноустановить с точностью: мальчиками они похожи на недоростков, а став мужчинами,напоминают мальчиков-переростков. Женщина была молода, но крепкого телосложенияи вынослива, в чем она и нуждалась, чтобы выдержать тяжесть большого узла,привязанного у нее за спиной. Ее спутник не был обременен поклажей, так как напалке, которую он перекинул через плечо, болтался только маленький сверток,по-видимому довольно легкий, увязанный в носовой платок. Это обстоятельство, атакже его ноги, отличавшиеся необыкновенной длиной, помогали ему без особыхусилий держаться на несколько шагов впереди спутницы, к которой он иногдаповорачивался, нетерпеливо встряхивая головой, слезно упрекая ее замедлительность и побуждая приложить больше усердия.