между Саратовским большаком и селом Городище, а Сводно-Горская дивизия в общем направлении дороги Прудки – Городище. Конная атака была настолько для противника неожиданной и велась настолько стремительно, что победоносная до того пехота красных не могла выдержать и обратилась в беспорядочное бегство. Наша конница, понесшая во время атаки значительные потери, гнала противника за проволочные заграждения, на которых красные, не находя выхода, или гибли, или сдавались. Преследование продолжалось почти до села Орловки и было остановлено лишь развертываемым резервом красных и сильным артиллерийским огнем. По окончании атаки обе дивизии начали собираться внутри нашей укрепленной позиции, к северу от села Городище.

В этой первой атаке конницы были совершенно разгромлены все прорвавшиеся части 23-й стрелковой дивизии, потерявшие помимо большого числа убитых 800 пленных и много пулеметов.

Оставленные саратовцами окопы занял 4-й пластунский батальон. Таким образом, положение на наиболее угрожаемом направлении было восстановлено, а противнику нанесен тяжелый удар. Войска окрылились, уверовали в победу.

С началом сражения я выехал из Царицына на поле боя, к станции Разгуляевка, куда прибыл во время первой атаки нашей конницы. Я только что разыскал генерала Писарева, как последний получил донесение от командира Саратовского конного дивизиона, наблюдавшего берег Волги: приданный к 28-й советской пехотной дивизии матросский полк под прикрытием сильнейшего артиллерийского огня с судов речной флотилии вел наступление между Волгой и Саратовским большаком, где наши оборонительные работы еще не были закончены и проволочные заграждения местами еще отсутствовали. Почти не встречая сопротивления, устремившись главным образом через участок, сданный саратовцами, матросский полк овладел всем правым флангом нашей позиции и, распространяясь далее на юг, занял на окраине города орудийный и французский заводы; отдельная группа красных, пройдя французский завод, приближалась уже к домам города Царицына. Я приказал генералу Писареву атаковать прорвавшегося противника во фланг гренадерами и послать по телефону приказание генералу Шатилову спешно выдвинуть на северную окраину города мой конвой. Генерал Шатилов сам уже отдал это приказание – дивизион конвойцев уже двинулся на рысях. Сев в автомобиль, я помчался к 4-й Кубанской дивизии, которая только что после своей атаки отошла в лощину к югу от деревни Разгуляевки и едва успела спешиться. Я приказал полковнику Скворцову атаковать матросов во фланг в общем направлении на орудийный завод, стремясь отрезать прорвавшихся.

Отдав приказание полковнику Скворцову, я помчался в город. По улицам тянулись отходящие обозы, шли длинные транспорты раненых, обгоняя повозки, спешили в тыл кучки тянувшихся в тыл солдат, бежали испуганные, растерянные обыватели с узлами домашнего скарба… У помещения штаба стояли два грузовика, грузились последние телефонные и телеграфные аппараты. Тут же стояли поседланные, мои и начальника штаба, кони и несколько конвойных казаков. Генерал Шатилов отдавал распоряжения последним оставшимся еще в городе офицерам штаба; офицеры спешили на вокзал, где стоял еще готовый к отходу поезд штаба.

Приказав отправить штабной поезд на станцию Сарепта, а автомобилям штаба, проехав мост через реку Царицу, ожидать за мостом приказаний, мы с генералом Шатиловым сели на коней и в сопровождении нескольких ординарцев и конвойных казаков рысью направились к северной окраине города. Я решил в случае необходимости оставить город, отходить с войсками. Мы подъезжали к вокзалу, когда над городом прогудел снаряд. Снаряд ударил в один из железнодорожных пакгаузов, раздался взрыв, черный клуб дыма взвился над вокзалом. Пыхтя, отходил со станции поезд штаба. Другой снаряд ударил недалеко от нас в какой-то дом – деревянная постройка пылала… Стреляла прорвавшаяся с севера неприятельская флотилия.

Нам встретился конвоец с донесением. Конвойцы, спешившись, наступали на орудийный завод, противник отходил.

Мы выехали за город, направляясь к хутору Лежневу, где я оставил генерала Писарева. Стало темнеть. Бой впереди затих, изредка гремели орудийные выстрелы.

– Отходящих частей не видно. Вероятно, войска удержались, – заметил генерал Шатилов.

– Наша контратака во фланг должна была остановить противника. Я не дождался самой атаки, но думаю, что противник отброшен, – согласился я.

Мы подъехали к хутору Лежневу, когда стало совсем темно. Во дворе усадьбы стояли кони, в окнах светился огонь.

– Положение полностью восстановлено, – доложил генерал Писарев. Он только что получил подробное донесение с нашего правого фланга.

Полковник Скворцов с тремя полками 4-й Кубанской дивизии и 3-м Кабардинским полком, получив от меня приказание, атаковал красных.

Полки, окрыленные своим первым успехом, стремительно бросились в атаку и, несмотря на жестокий огонь с судов, смяли матросов. Красные матросы, оборонявшиеся ожесточенно, были почти полностью уничтожены. Одновременно подошедший на рысях, спешившийся на окраине города конвой вытеснил передовые части красных с французского завода.

В наши руки попало много пулеметов. Пленных, благодаря упорству боя, было взято всего около 500 человек. Остатки красных бежали за линию Рыков – Орловка.

Двинутая из села Городище наша пехота (гренадеры) беспрепятственно заняла правофланговый участок укрепленной позиции, полностью восстановив положение.

Напряженность боя стала спадать. Противник ограничивался сильным артиллерийским огнем по всему фронту от Волги до балки Грязной. Только на участке к северу от села Городище красные около шести часов вечера произвели еще одну попытку наступления и овладели было частью наших окопов, но были отброшены нашей контратакой и отошли к Орловке.

Мы в полной темноте вернулись в Царицын. На вокзале я нашел переданные по телефону донесения генерала Улагая и Савельева.

Бой нашей конницы у Котлубани был также успешен. Как упоминалось выше, здесь к вечеру 22 августа сосредоточилась вся конная группа генерала Улагая (1-я конная, 2-я и 3-я Кубанские дивизии. Ингушская конная бригада), оставившая передовые части по линии Древнего Вала. С утра 23 августа части 37, 38 и 39-й стрелковых советских дивизий перешли в наступление на станцию Котлубань и потеснили наши передовые части.

Сохраняя сосредоточенное расположение, генерал Улагай умышленно допустил наступлению красных развиться, дал им подойти к участку железной дороги: мост через реку Котлубань – ст. Котлубань, после чего сразу же перешел в стремительное контрнаступление, атакуя всей массой конницы, поддержанной огнем нескольких бронепоездов. Пехота красных не выдержала удара и бросилась бежать. Наша конница преследовала противника примерно до линии выс. 471 – хутор Варламов – хутор Араканцев, после чего согласно приказаниям генерала Улагая снова собралась к станции Котлубань. В бою под Котлубанью нами было захвачено 4 орудия, 60 пулеметов и более 4000 пленных.

Генерал Савельев, против которого противник с утра также перешел в наступление, заслонившись частью сил с фронта, обрушился своей конницей на левый фланг красных, разбил врага и, обратив его в бегство, захватил 7 орудий, 30 пулеметов и 1370 пленных.

За весь день мы взяли всего 11 орудий, 104 пулемета