— Будет сделано, шеф.

— Я зайду к начальству.

— Да, шеф.

— Когда появится господин сочинитель, проинформируй его. Пусть подождет.

— Да, шеф.

Раздался мелодичный звонок, и двери лифта распахнулись.

Кантор кивком поблагодарил лифтера и шагнул на ковровую дорожку, ведущую к кабинету заместителя председателя совета директоров Полицейского синдиката. Он же, в просторечии, глава управления.

Алая ковровая дорожка горела по краям изумрудным газовым пламенем орнамента друидов. Коридор был пуст и тих, лишь слегка освещен косыми лучами солнца, падающими из–под тяжелых портьер. Двери кабинета выглядели, как ворота неприступной крепости, готовой к нашествию врага.

Штурм такой крепости будет стоить большой крови, и всякий сразу подумает: «А стоит ли оно того?»

При приближении Кантора двери медленно раздвинулись. Победный марш не прозвучал, и комендант с ключом не вышел. Но что–то торжественное в этом было!

В кабинете, кроме секретаря главы управления, были еще несколько номерных, ожидающих распоряжений, антаер, прибывший с докладом, который приветствовал Кантора величественным кивком.

Секретарь, к неудовольствию ожидающего уже некоторое время антаера, сообщил Кантору, что он будет принят немедленно.

Кантор считал свое дело весьма важным, но никак не ожидал того, что шеф полагает так же. Поэтому к разговору он не готовился специально. Кантор бывал в приемной у шефа полицейского управления много раз, и все здесь было знакомо. Здесь же располагалась служба координации и финансовое управление — под рукой у начальства. Всегда здесь царила особенная, ритмичная суета.

В креслах вдоль стен обычно ожидали наиболее важные клиенты, курьеры и помощники антаеров из других городов.

Вскоре секретарь Гунар Вест приблизился к Кантору и сообщил, что его ждут. Проводил до двери, открыл ее и закрыл за спиной антаера.

Глава Лонг–Степ — Къяртон Магнус Корсо — невысокий, атлетический, энергичный человек в светло–сером костюме и высоких сапогах без пряжек — стоял перед массивным столом и потирал сухие руки.

У него были прозрачные лиловые глаза, совершенно белая шевелюра и пепельные вислые усы. В движениях и словах он сохранял точность, а в жестах — скупость, несмотря на почтенный возраст.

Къяртон Корсо занимал должность давно и хорошо знал свое дело, однако сам антаером никогда не служил и никогда не пытался сделать вид, будто понимает в следственной работе больше подчиненных. В его ведении были финансовые дела управления, точная координация различных служб и улаживание всех вопросов с обширной клиентурой.

Если он хотел видеть Кантора, то это означало, что у клиента, которым в данном случае являлся Совет мейкеров, по делу возникли вопросы.

Не чинясь с долгими предисловиями, он уведомил Кантора, что клиент, а именно — лично достойный господин Оран Ортодокс Мулер, обеспокоен побегом опасного преступника, известного как мистер Флай, из особо охраняемой тюрьмы. Клиент заинтересован в скорейшей поимке опасного преступника. Кроме того, клиент выразил недвусмысленно особое пожелание о поимке мистера Флая непременно живым, по возможности без причинения последнему ущерба и передаче под усиленным конвоем лично достойному господину Мулеру. В связи с чем он — Къяртон Магнус Корсо — интересуется обстоятельствами дела и предпринимаемыми антаером Кантором мерами к поимке преступника.

Не стал скрывать шеф от Кантора и своего недоумения по поводу особого пожелания клиента. Что это за дело такое, когда беглый преступник не должен быть водворен обратно в застенок, как предписывает решение суда, а доставлен клиенту? И, кстати, по какому такому делу был осужден Флай?

Кантор доложил, что Флай был осужден по громкому делу о саботаже на воздушном транспорте. Предполагалось, что немногочисленной жестокой бандой, в состав которой входил Флай, в самом конце войны был совершен акт разрушительного и смертоубийственного саботажа. В результате оного потерпел крушение почтовый термоплан, перевозивший ценности, воинские трофеи различного достоинства и секретные документы.

Летательный аппарат рухнул в горах, у северо–восточной границы Мира. Экипаж и пассажиры погибли. Всего шестнадцать жертв.

— Если мне не изменяет память, кто–то уцелел совершенно чудесным образом? — поинтересовался для проформы шеф.

— Да, двум пассажирам удалось спастись, — кивнул Кантор, — это был военный корреспондент Хикс Хайд, впоследствии сделавшийся знаменитостью…

— Хайд, — кивнул Корсо, — убитый неизвестным злоумышленником бард… Какое совпадение. Или не совпадение?

— Второй спасшийся пассажир — Хэди Грея Хелен Дориана, возвращавшаяся с фронтовых гастролей, — она не должна была быть на борту этого воздушного корабля, но в последний момент передумала ехать поездом и отправила спецвагоном только гастрольный багаж.

— Грея… — казалось, Къяртон Корсо отвлекся от доклада.

— Да, сэр.

— Продолжайте, прошу вас. Припоминаю теперь. Дело действительно нетривиальное.

— Место крушения термоплана было разграблено упомянутой бандой… — продолжал Кантор, соображая, сколько подробностей необходимо упомянуть. — Хайд практически не пострадал при крушении. Он отправился за помощью и заблудился в горах. Поэтому бандиты и не застали его. Он вышел к поселению только через двое суток. Леди Дориана получила несколько серьезных травм и могла бы погибнуть, но именно Флай спас ее, на себе вынес с горного плато и оказал первую помощь. Именно поэтому он и был задержан вскоре.

— Негодный преступник обрекает на смерть шестнадцать, то есть даже восемнадцать, человек, а потом спасает чудом выжившую женщину, рискуя быть пойманным и казненным…

— Именно так, шеф. Суд потом счел это обстоятельство смягчающим вину. Под тяжестью улик Флай признался во всем, однако он взял всю вину на себя, сообщников не выдал, не без основания рассчитывая на их помощь. Но даже не получив от своих сподвижников никакой помощи, он остался глух к доводам правосудия и нем, как бестия пучин. Состав банды выявить не удалось, улик для поиска сообщников оказалось недостаточно. Если у следствия и были подозрения то доказательств собрать не удалось.

— И Флай пошел в застенок один за всех, — резюмировал Къяртон Магнус Корсо. — Он должен быть весьма серьезно разочарован поведением своих соратников. И за годы тюрьмы у него накопился к ним счет. Кто–то в опасности, пока Флай на свободе, не так ли?

— Да, сэр.

— Вы ведь догадываетесь кто, Кантор? Я знаю, что у вас были подозрения относительно состава банды, и вы знаете также, что эти люди сумели распорядиться награбленным, заняв значительное положение в обществе. Или я ошибаюсь?

— Мои подозрения бездоказательны, бесполезны для правосудия и ничего не будут весить для нашего клиента.

— Если ваши бездоказательные подозрения могут кого–то спасти, то я советую попытаться их проверить. Впрочем, вы и без моих советов знаете, как поступить. Я могу помочь чем–то со своей стороны?