Но на стороне маршалов взвешенно выступил Беррьер. Он воздал должное «благородному» плану Шуазеля и согласился с тем, что кое-что необходимо выполнить срочно, так как самое плохое — пребывать в безразличном бездействии. Но морской министр считал, что времени слишком мало, французские ресурсы совершенно ничтожны, а противник очень силен. Посему стратегия Шуазеля вряд ли увенчается успехом. Разве Субиз действительно сможет пересечь Ла-Манш без флота Конфлана?

Беррьер сомневался, что вооруженные корабли охранения (прамы) будут готовы своевременно, и даже в том, что плоскодонки будут построены раньше конца октября. А это означало, что вся операция сможет произойти в середине зимы. Несколько противореча самому себе, морской министр далее согласился с тем, что Субиз должен выйти из Сены в сопровождении прам, а шотландский проект и предприятия в Вест-Индии следует развивать и далее.

Людовик XV ненавидел ситуации, когда совет не мог прийти к согласованному решению. Но король старался понять дух совещания. Он постановил, что Конфлан должен защищать и охранять армию д'Огюльона и эскортировать ее в Шотландию, а затем вернуться для эскортирования Субиза через Ла-Манш. Маневр Туро сохраняется, но идеи с высадкой Шевера и действиями в Вест-Индии следует отложить в долгий ящик (по меньшей мере, временно).

Хотя король и министры тепло поздравили Шуазеля со смелостью его мышления, по его собственному мнению, заседание совета 14 июля стало поражением для всех его идей. Не получил он поддержки от двух своих слабых военных коллег — Субиза и д'Эстрэ.

Правда и то, что Шуазель был огорчен скептицизмом и цинизмом со всех сторон. Хотя парижская толпа испытывала настоящий энтузиазм насчет перспектив высадки на земле древнего противника, интеллектуальные классы и философы считали: эта идея целиком кажется просто фантастической. Вольтер в письме другу, в котором он сообщал о слухах, распространяющихся в Париже (включая сенсационную выдумку, что сам Чарльз Эдуард высадиться в Шотландии в составе русско-шведского соединения), язвительно заметил: все это звучит как нечто из «Тысячи и одной ночи». В злом тоне он продолжал: «Что же касается десанта, то 280 английских кораблей — это 280 задач Ньютона, которые должны решить наши картезианцы».

Несмотря на предупреждения со стороны своего доверенного лица, маркизы Помпадур, что планы вторжения должны быть основаны на горах финансов, а не на пушках боевых кораблей, Людовик XV был решительно настроен на наступление. Он хорошо понимал: десант в Британию — единственная карта, которая осталась у него на руках. Король приказал Силуэту изыскать необходимые деньги.

Силуэт отреагировал выдачей семидесяти двух миллионов ливров, полученных от налогообложения доходов крестьян.

Испания во главе с новым королем наконец-то решила дать заем; банкир двора и генеральный откупщик Жан-Жозеф де Лаборд получил четыре миллиона ливров португальскими деньгами. Они предназначались Мадридом специально для финансирования высадки Туро в Ирландии. Несомненно, закулисными манипуляциями Помпадур по поручению ее протеже Субиза можно объяснить последствия совещания, состоявшегося 14 июля.

На следующем заседании государственного совета (22 июля) Людовик XV принял решение отложить экспедицию Субиза и восстановить план удара по Ла-Маншу, который должен нанести Шевер. Теперь приняли решение, что он отправится в Молден из Остенде, разыгрывая австрийско-голландскую карту.

Адмиралу Ла-Клю, который должен был обеспечить безопасную транспортировку соединения вторжения д'Огюльона в Шотландию, приказали отправиться в море из Тулона, избежать встречи с британцами под командованием Боскавена и соединиться с Конфланом в Бресте. Временно у них окажется локальное превосходство над Хоуком, и это даст время погрузить войска д'Огюльона на корабли.

В Средиземном море в мае Боскавен принял командование от контр-адмирала Томаса Бродерика и продолжил политику своего предшественника, совершая отважные рейды на побережье Франции, беспокоя французов и оставляя их в догадках. У него, при наличии двадцати пяти кораблей (тринадцати линкоров и двенадцать фрегатов), имелись официальные приказы обеспечить строгую блокаду Марселя и Тулона, а также тайные приказы о приоритете обеспечения безопасности Гибралтара. Но относительно вторжения не говорилось ни слова.

Постоянная активная деятельность Боскавена заставила французов думать: противник намерен выполнить еще один десант крупными силами на побережье. Поэтому они развернули десять пехотных батальонов между Тулоном и Марселем.

Боскавен увеличил опасения и неуверенность, направив два фрегата в отважный рейд непосредственно под береговые батареи в Тулоне. По искусству мореплавания и отчаянной храбрости этот адмирал был еще одним Хоуком. Но, если исходить из характеров, нельзя представить двух более непохожих коммандеров.

Там, где Хоук был социально и политически бесполезен и бестактен, Боскавен знал, как манипулировать элитой Георга, добиваясь максимальных преимуществ. В возрасте сорока девяти лет среди его достижений и титулов были следующие: звания вице-адмирала, лорда Адмиралтейства, члена тайного света и генерала морской пехоты с жалованием в 3 000 фунтов стерлингов в год (приблизительно 200 000 фунтов в нынешних деньгах).

Семейная жизнь Боскавена оказалась счастливой, он был предан своей интеллектуальной жене Фрэнсис, которая отвечала ему любовью и родила пятеро детей. Единственного, чего не было у Боскавена — это удачи, которая всегда сопутствовала Наполеону. Он умер в январе 1761 г. от таинственной лихорадки. По мнению врачей, заболевание было вызвано тем, что адмирал слишком много лет провел в море.

В конце июня Боскавен снял блокаду и направился на запад к берегам Испании в глубокие воды. На борту его флагманского корабля служил в качестве помощника артиллериста один из самых выдающихся представителей восемнадцатого столетия — чернокожий юноша, которого звали Олауда Эквиано. Позднее он стал известным писателем, вдохновлявшим афро-американцев.

Эквиано был сыном вождя Бенина. В возрасте одиннадцати лет его схватили работорговцы. Выжив в печально известном «среднем переходе», он прибыл в Америку. А там в 1757 г. в возрасте двенадцати лет его купил лейтенант Королевского Флота по имени Майкл Паскаль.

В 1759 г. Паскаля перевели под командование Боскавена. Такова была причина присутствия Эквиано на борту флагманского корабля. Он обладал мощным умом и потрясающей памятью, позволившей позднее рассказать об ужасающем шторме, в который попал флот Боскавена: «Волны вздымались так высоко, что, хотя пушки были закреплены очень надежно, у нас были все основания опасаться, что их смоет, столь сильной была качка. А если это произошло, то мы бы погибли».

Так как Боскавен оставался в заливе Салоу около Таррагоны до конца июля, этот период времени оказался идеальным, чтобы Ла-Клю вышел из Тулона и направился через Гибралтарский пролив на соединение с Конфланом в Бресте. Типичные беспорядки, нерешительность и простое невезение французов привели к тому, что приказ Людовика XV по этому поводу поступил Ла-Клю только в конце месяца. Но к тому времени Боскавен уже прибыл в Гибралтар для пополнения продовольствия.