Она даже смела надеяться, что когда-нибудь немного успокоится и разлюбит своего свирепого похитителя. Но в ближайшее время потеря памяти ей явно не грозила — слишком много вещей и событий напоминали о Джафаре.

И первым оказался неожиданный визит жены британского консула в Алжире, леди Джейн Уолвертон. Она считалась одной из законодательниц общества, но Алисон едва припомнила, что встречалась с ней два месяца назад, на каком-то балу.

Когда на следующее утро Алисон принесли визитную карточку леди Джейн, первым порывом было попросить Чанда передать, что «ее нет дома». Однако верх взяли любопытство… и упрямство. Если леди Уолвертон намерена терзать ее расспросами, пусть получит по заслугам! Алисон не собирается молча терпеть!

Однако оказалось, что леди Джейн вовсе не думает ее осуждать. Благородная дама приехала специально, чтобы пригласить Алисон и ее дядюшек на завтрашний ужин и музыкальный вечер.

Алисон, ожидавшая совершенно иной встречи, изумленно уставилась на женщину.

— Это полковник Бурмон подбил вас на это? — не выдержав, спросила она.

Но леди Уолвертон предпочла великодушно проигнорировать столь явную грубость.

— По правде говоря, нет, дорогая. Я не настолько хорошо знакома с вашим очаровательным женихом, но, естественно, включила его в список гостей.

— Миледи, простите за то, что поправлю вас, но полковник не мой жених. Мы даже не помолвлены и вряд ли будем.

Леди Уолвертон слегка подняла брови, но, кажется, не пожелала дольше задерживаться на этой теме.

— Надеюсь, вы посетите мой дом, мисс Викери. Мне так хочется услышать о ваших волнующих приключениях — о том, как мятежники устроили вам засаду, как вас спасли престарелые супруги-французы, отвезли к себе домой и как вы мирно прожили у них все это время, пока месье Ларусс не смог приехать. Это, должно быть, так романтично!

Алисон ошеломленно молчала, не в силах решить, то ли леди внезапно тронулась умом, то ли просто, по каким-то собственным непонятным мотивам пытается помочь.

— Еще раз простите, миледи, — сухо заметила Алисон, — но, если учесть все слухи, которые ходят обо мне, ни один нормальный человек не поверит подобным сказкам.

— Думаю, что лично я смогу выдержать их, и глазом не моргнув, — отпарировала леди Джейн, весело блеснув голубыми глазами. Но улыбка тут же поблекла при виде недоумения Алисон.

— Надеюсь, мне не придется долго объяснять, дорогая, что наилучшей тактикой будет показываться в обществе как можно чаще и никому не объявлять о разрыве с полковником Бурмоном. Всегда можно разойтись потом, без шума, как только слухи затихнут.

— Полагаю, — согласилась Алисон, — вы совершенно правы.

— Превосходно! Держите голову выше и никогда ни перед кем не извиняйтесь. Значит, решено. Завтра жду вас к ужину.

Поднявшись, она поплыла к выходу, но у самого порога обернулась.

— Кстати, может, не мешает упомянуть, что герцог Морлендский — близкий друг моего мужа и что мы оба много лет знакомы с его очаровательным внуком. До встречи, мисс Алисон. Рада буду видеть вас в своем доме.

И еще раз улыбнувшись на прощание, леди удалилась, оставив Алисон глядеть ей вслед с открытым ртом. Мысли девушки путались. Туманное упоминание о Джафаре испугало ее и одновременно вновь взбудоражило тягостные воспоминания. Неужели это он — главная причина попытки леди Уолвертон защитить имя и репутацию почти незнакомой девушки? Как это похоже на Джафара — проявить благородство и скромно отойти в сторону, не хвастаясь и не выставляя себя напоказ.

Алисон пришлось отправиться на музыкальный вечер в сопровождении Эрве и дядей. Испытание оказалось не таким тяжким, как опасалась Алисон, именно благодаря умению леди Джейн ловко манипулировать и умело управлять светскими сплетниками. Как и предсказывала хозяйка, дамы спрятали коготки и наперебой выражали сочувствие Алисон, пока мужчины громко клялись защитить свои семьи и избавить страну от бандитских шаек. Алисон, наверное, рассмеялась бы, но сейчас ей было не до веселья.

Кроме того, военные сводки вскоре заставили поблекнуть и умолкнуть все слухи и сплетни, связанные с ее именем. Через день после музыкального вечера по всему городу со скоростью бури в пустыне распространились вести, что вождь мятежников Абдель Кадер был вынужден покинуть Марокко и что объединенные марокканские и французские войска вытеснили его в Алжир.

Это тоже лишний раз напомнило Алисон о Джафаре и вновь пробудило прежние страхи. Станет ли Джафар на защиту храброго султана Абдель Кадера? Присоединится ли к ведущим безнадежную битву арабам? Что, если Джафар лежит сейчас, раненый и беспомощный, брошенный на произвол судьбы?

Одолеваемая дурными предчувствиями, девушка каждый день посылала Чанда обходить арабские кофейни и цирюльни, чтобы тот добыл хоть какие-нибудь обрывки сведений о передвижении сил Абдель Кадера. Кроме того, она просила Эрве сообщать ей все, что возможно. Если не считать этого, девушка старалась отгородиться от всего мира и часами сидела во дворе, теребя в руках платок с вышитыми инициалами Н.С.

Конечно, Алисон сознавала, что необходимо рано или поздно покинуть Алжир, но не могла заставить себя и думать об этом. Нерешительность, инертность, летаргия — все эти качества, обычно чуждые деятельной натуре Алисон, теперь стали ее постоянными спутниками.

Дядя Оливер пригласил племянницу в экспедицию на Карибские острова, но Алисон больше не хотелось путешествовать по всему миру в поисках приключений. В Лондон она тоже не стремилась, хотя дяде Седрику не терпелось вернуться к покинутым больным и к исследованию способов передачи холеры через загрязненную воду.

Что касается Оноре, тот, к величайшему изумлению Алисон, объявил о намерении остаться пока в Алжире. Племянница ожидала, что после пережитого дядя не задержится здесь ни дня. Но оказалось, что он по-прежнему намеревается сажать виноградники. И поскольку, как объявил Оноре, он уже видел самое худшее, теперь ему ничего не грозит. Кроме того, он находится под защитой одного из самых могущественных берберских вождей.

Когда Алисон попыталась узнать, что это значит, Оноре предъявил охранное письмо Джафара. Она никак не могла понять, почему Джафар способен смириться с захватом алжирской земли французскими поселенцами, и наконец решила, что это один из его способов загладить причиненное Оноре зло. Но она была рада за дядю. Тот собирался прожить в Алжире еще несколько месяцев, а потом вернуться во Францию и попросил Алисон поехать с ним.

Алисон день за днем откладывала принятие решения, хотя понимала, что ей необходимо оказаться как можно дальше от источника невыносимой сердечной боли, попытаться забыть все, что случилось…

Однако сейчас для нее самым важным было оставаться рядом с любимым.

Она без обычного сожаления попрощалась с дядей Седриком, а когда Оливер выразил желание отправиться в путь сразу после Рождества, почувствовала странное облегчение. Похоже, он все еще не оставил мыслей о мести.