Наступила ночь, и вдруг кто-то увидел под водой канонира с «Джуно», который подавал ему знаки.

– Я к нему.

Он не спеша снял спасательный жилет и прочую одежду, его никто не остановил. Он прыгнул в воду и поплыл прочь. Мелькнуло белое брюхо акулы – и все было кончено. В эту ночь акулы сожрали двух человек, которые сидели в воде и держались за плот.

19 ноября. Седьмые сутки. На плоту осталось всего четверо. На море снова началось волнение, но небо закрыли облака, и пошел дождь. Истинное счастье, поскольку люди изнывали от жажды. Им удалось собрать в брезент немного дождевой воды.

В середине дня появилась чайка, покружила и спланировала на угол плота.

Во время Второй мировой войны многие моряки с погибших кораблей, оказавшиеся в море в спасательных жилетах, с ужасом смотрели, как к ним подлетают чайки. Грациозная чайка не враждебна человеку, ее можно даже приручить. Но чайка – птица хищная и в открытом море безжалостна, ибо ищет себе пропитание. Моряков в море видно издалека из-за оранжевых жилетов. Это свежая и обильная пища. Если они мертвы, нет ничего проще, чем исклевать их. Но если они еще живы, двигаются и кричат, на них лучше всего нападать, целясь в глаза. Никакой опыт не приобретается так быстро, как опыт добывания пищи. Таков инстинкт выживания. Многих погибших в боях на море вылавливали исклеванными, у них были пустые глазницы и изъеденные лица. На них было страшно смотреть.

Чайка, которая уселась на плот 19 ноября 1942 года, не напугала четырех оставшихся моряков «Джуно». Они ведь были не в воде. Они не только не боялись ее, но и задумали съесть.

Птица внимательно разглядывала двух человек, которые медленно приближались к ней. Их рты были раскрыты, они буквально исходили слюной и были наделены какой-то дикарской ловкостью. Внезапно оба рванулись вперед, схватили чайку – комок перьев отбивался и кричал. Они тоже вопили от возбуждения, руки их дрожали, дрожали так, что птица сумела вырваться. Эта парочка разразилась жуткой руганью, а двое других поносили неловких охотников: с их уст срывались самые страшные богохульства и проклятия. Они ругались, размахивая руками и плача от досады.

Чайка покружила над волнами и вновь села на плот. По-видимому, она обессилела или была ранена, но моряки не задавали себе лишних вопросов. Они снова медленно поползли к ней на карачках. На этот раз, поймав, уже не выпустили. «Мы свернули ей шею и съели ее. Каждому досталось немного, но это была еда».

В истории морских путешествий много примеров, когда попавшие в беду люди проявляли невероятную изобретательность, ловя рыбу. Хейнс не объяснил, почему он и его товарищи не предприняли такой попытки. Правда, они надеялись на скорое спасение, а может, опасались привлечь внимание акул, занимаясь рыбной ловлей.

В тот же день, 19 ноября, после того как они съели чайку, еще один самолет пролетел на небольшой высоте, сбросив надувную лодку. Но та упала далеко – между лодкой и людьми плавали акулы.

Однако, когда наступила ночь, четверо моряков, несмотря на страх перед хищницами, спустились в воду, держась за плот. Один из них утонул. А может, его незаметно схватила акула? Это уже было не важно. Остались трое: Хейнс, матрос, которого он называл мексиканцем, и еще один, безымянный. На нем не было никакой одежды. Когда занялся день, он уставился в море:

– Меньше чем в миле отсюда большой белый корабль-госпиталь. Надо бросить плот и плыть к нему.

Его слова были столь убедительными, что Хейнс и мексиканец заколебались. Потом Хейнс взял себя в руки:

– Знаю только одно: все, кто покинул плот, мертвы. Если мы окажемся в воде, то умрем.

Но матрос продолжал твердить о корабле-госпитале. Когда опустилась холодная ночь, голый матрос потребовал от Хейнса отдать ему свою одежду. Хейнс не скрывает, что отказал ему: «Не было никакого смысла». У голого матроса опять начались галлюцинации, те же, что и у погибших в ночь с 17 на 18 ноября: «Джуно» в море, сразу под плотом, до него можно добраться, взять все необходимое и т. п.

При свете луны на плоту началась странная борьба. Хейнс и мексиканец пытались удержать бредящего человека, но они слишком слабы, а силы безумца удесятерились. И вот он вырывается, бросается в воду и плывет прочь. «Мы увидели, что в черной воде кишели акулы. Он отбивался от них, колотил их кулаками».

Одно из правил, предписанных купальщикам калифорнийского побережья, гласит: «Если приближается акула, нанесите ей удар по морде тяжелым предметом. Не пользоваться кулаками! Соприкосновение с шероховатой кожей акулы только нанесет вред вам и вызовет кровотечение». Кожа акула покрыта пластинчатой чешуей от морды до хвоста и похожа на терку. Эта чешуя имеет выступающие острые края. Удар хвостом крупной акулы столь же опасен, как удар дубинкой. Что касается зубов (а их несколько рядов), они остры, как иглы.

Вряд ли купальщики, оказавшись в опасной ситуации, имеют в своем распоряжении «тяжелый предмет» для обороны. Таковым не располагал и несчастный, прыгнувший с плота. В лунном свете моряки, оставшиеся на плоту, увидели омерзительную сутолоку черных спин и белых животов. Послышался крик – и все.

21 ноября. Два человека на плоту. «Я думал, шли седьмые сутки, на самом деле уже пошли девятые. Мы часами говорили о том, что с нами случилось. Помню, что подарил мексиканцу свой нож». После спасения к Хейнсу вернулась память, и воспоминания обрели четкость. Он рассказал о своих переживаниях. Но в тот девятый день он ощущал голод и жажду, мучительную жажду; дневная жара и ночной холод, трагическое одиночество в море помутили его разум и разум его товарища. Два человека сидели на разных концах плота, болтали ногами в воде, надеясь, что таким образом отгоняют акул. К счастью, ужасные хищники в этот день не появились. «Ночью мне показалось, что мы заснули тревожным сном».

Хейнс проснулся от стонов мексиканца:

– Кто-то резанул меня ножом по ноге!

– Да кто? Здесь только ты и я. Свой нож я тебе отдал вчера. Ты не мог сам порезаться?

– Мне больно. Отведи меня к врачу.

«В бреду я бил ногами по воде, не соображая, что делаю. Мне казалось, что я веду мексиканца к врачу. Потом он пронзительно закричал, подполз ко мне, и я с ужасом сообразил, что произошло. Его ранила акула. Я прижал его к себе. Но акула вернулась, вцепилась ему в ноги и стала пожирать живьем, стаскивая с плота. У меня не хватило сил удержать его. Акулы утащили мексиканца под воду».

Как и почему Хейнса тоже не схватили и не сожрали акулы? Был ли он на плоту, вскарабкался ли на него? Пусть простят автора, ибо участник этого трагического происшествия не сообщил подробностей. Он вспомнил, что ночь казалась ему бесконечной, а наутро он стал бредить: видел под водой товарищей, просил их подняться к нему, а они отвечали, что не могут, поскольку несут вахту. «На борту, по крайней мере, все нормально?» – спрашивал он. Да, все шло хорошо. Хейнс бросался в воду и плыл к ним, потом проблески разума возвращали его на плот. Это повторялось два или три раза.