– Кот, не лезь, – сказала я и потянулась за кувшином, дабы спасти молоко.

– Спасибо вам, мэм, – слегка вздохнув, расслабила плечи Лиззи. – Просто не хотела два раза ходить. – Она шмыгнула носом и попыталась вытереть его рукой, едва не выронив масло.

Я достала из кармана платок и приложила к ее носу, едва сдержав привычное материнское: «Давай, сморкайся».

– Спасибо, мэм, – повторила она, кивая.

– Лиззи, с тобой точно все в порядке? – Не дожидаясь ответа, я подхватила ее за руку и потащила в свою приемную – там большие окна и хватит света, чтобы получше ее рассмотреть.

– Со мной все хорошо, мэм. Правда! – начала упираться она и прижала к себе сливки и масло, будто защищаясь.

Вид у нее был бледный – хотя Лиззи всегда бледная, словно из нее выпили всю кровь. Кожа казалась какой-то бесцветной, и это меня встревожило. Прошел почти год после того приступа лихорадки, и в целом у Лиззи все было хорошо, но…

– Иди сюда. – Я подвела ее к высоким табуретам. – Садись, это всего на минутку!

С явной неохотой Лиззи присела и пристроила масленку с миской у себя на коленях. Я забрала у нее посуду и, заметив немигающий хищный взгляд зеленых глаз Адсо, убрала все в буфет.

Сердцебиение нормальное – то есть нормальное для Лиззи, оно у нее обычно слегка учащенное и поверхностное. Дыхание… тоже в порядке, никаких хрипов или свистов. Под подбородком прощупывались лимфатические железы, но после малярии они остались увеличенными, будто округлость под нежной кожей размером с перепелиное яйцо. Железы на шее тоже увеличены, и вот они как раз прощупываться не должны.

Я приподняла веко Лиззи, внимательно всмотрелась в бледно-серый, беспокойно глядящий на меня глаз. Внешне все нормально, только немного налился кровью. И все же что-то было не так… не так с ее глазами, хотя я не могла понять, что именно. Нет ли у белков желтоватого оттенка? Нахмурившись, я повернула голову Лиззи набок, придерживая за подбородок, и она легко поддалась.

– Эй, у вас тут все в порядке? – В дверях замер Роджер, небрежно державший в руке определенно огромную и определенно мертвую птицу.

– Индейка! – воскликнула я, стараясь добавить голосу энтузиазма. Мясо индейки мне нравилось, однако на прошлой неделе Джейми и Бри уже забили пять гигантских птиц, отчего ужин в последние дни стал слегка однообразен. Три из них теперь висели в коптильне.

С другой стороны, дикие индюшки – птицы хитрые и убить их не так-то просто. Насколько я знала, Роджеру это прежде не удавалось.

– Сам подстрелил? – Я почтительно подошла к нему, чтобы полюбоваться добычей. Рождер держал птицу за лапы, крупные чашевидные крылья наполовину раскрылись, перья на грудке переливались на солнце черновато-зеленым.

– Нет. – Лицо у Роджера раскраснелось, то ли от солнца, то ли от радости, а может, от того и другого одновременно, загорелая кожа приобрела теплый оттенок. – Прибил ее, – с гордостью сообщил он. – Сначала камнем в крыло, потом догнал и свернул шею.

– Замечательно, – отозвалась я с уже более искренним восхищением. Хотя бы не придется доставать из мяса дробь или бояться, что сломаешь о нее зуб.

– Отличная птица, мистер Мак. – Лиззи соскользнула с табурета и тоже подошла посмотреть. – Такая жирная! Хотите, я возьму и выпотрошу ее?

– Что? А, нет, спасибо, Лиззи, я, э-э, сам этим займусь. – Роджер покраснел еще сильнее, и я едва сдержала улыбку. Он хотел похвастаться своей добычей во всем ее великолепии перед Брианной. Роджер взял птицу левой рукой, а мне протянул правую, перевязанную окровавленной тканью.

– Я слегка поранился, забивая птицу. Вы не могли бы?..

Я размотала ткань и, сморщившись, взглянула на то, что было под ней. Индюшка боролась за жизнь и оставила на тыльной стороне его ладони три рваные раны от когтей. Кровь уже почти запеклась, но из самого глубокого прокола выступили свежие капли и стекли по пальцу на пол.

– Ну да, слегка, – взглянула я на Роджера, подняв брови. – Иди сюда, садись. Я промою рану, и… Лиззи! Стой!

Воспользовавшись моментом, Лиззи решила удрать и робко двинулась в сторону выхода.

– Мэм, со мной все в порядке, – взмолилась она. – Ничего такого, правда ничего.

На самом деле я окликнула Лиззи, чтобы она не забыла забрать масло и сливки из буфета. С молоком пришлось попрощаться: встав на задние лапы, Адсо с головой погрузился в кувшин, из которого доносилось негромкое лакание. Этот звук эхом отразил капание крови Роджера на пол, и мне в голову вдруг пришла мысль.

– У меня идея, – сказала я. – Присядь-ка еще раз, Лиззи – нужна всего лишь капелька крови.

У Лиззи был вид, как у полевой мыши, которая оторвалась от своей крошки и поняла, что ее окружили совы. С большой неохотой она залезла обратно на табурет рядом с Роджером.

– Зачем вам ее кровь? – поинтересовался он. – Можете взять всю мою – за так. – Роджер широко улыбнулся, подняв израненную руку.

– Какое щедрое предложение, – сказала я, раскладывая чистые прямоугольнички стекол на льняной ткани. – Но у тебя ведь не было малярии? – Я схватила Адсо за шкирку и оттащила от молока, а потом открыла шкафчик.

– Насколько я знаю, нет. – Роджер с большим интересом следил за моими приготовлениями.

– Будь у вас малярия, сэр, вы бы такое не забыли, – грустно усмехнулась Лиззи.

– Наверное. Говорят, жуткая болезнь, – с сочувствием посмотрел он на нее.

– Еще какая. Кости ломит так, будто все внутри перебито, а глаза жжет, словно в аду. Сначала пот течет рекой, а потом знобит так, что зуб на зуб не попадает – того гляди, треснут… – Лиззи съежилась и вздрогнула, вспоминая о случившемся. – Я думала, что все прошло, – добавила она, с тревогой поглядывая на ланцет, который я стерилизовала в огне спиртовой горелки.

– Надеюсь. – Я взяла кусок ткани и бутыль из синего стекла, в которой хранился дистиллированный спирт, тщательно протерла кончик среднего пальца Лиззи. – У некоторых болезнь никогда не возвращается, и мне хочется верить, что ты, Лиззи, одна из них. Но у большинства переболевших она появляется снова, вот я и пытаюсь понять, не вернулась ли и к тебе малярия. Готова?

Не дождавшись кивка, я быстро пронзила кожу ланцетом, отложила его и взяла предметное стекло. Затем сжала ее палец, выдавила крупные капли крови на каждое из трех стекол и перевязала палец тканью.

Не медля, я взяла чистое стекло, накрыла им каплю и, распределив кровь по изначальному предметному стеклу, тут же убрала. Проделав то же самое со вторым и третьим стеклами, я отложила их высыхать.

– Вот и все, – улыбнулась я. – Изучить кровь я смогу только через некоторое время. Когда все будет готово, я тебя позову, хорошо?

– О… нет, не надо, мэм, – пробормотала она, вставая с высокого табурета и с ужасом глядя на заляпанные кровью стекла. – Мне не обязательно смотреть. – Лиззи сняла с пальца ткань, расправила фартук и выскочила из кабинета – все-таки забыв сливки с маслом.