На ровной блестящей поверхности тотчас проявилась центральная площадь Баграса, толпы народа, оттесняемые стражей от деревянного помоста с двумя возведенными на них виселицами, и сами арестованные. Родион и Евгения были уже доставлены на место казни. Они стояли на возвышении, в окружении стражников. Их руки были связаны за спиной. А лица были чрезвычайно бледными. Начальник городской стражи стоял тут же, перебирая свитки с Указами и готовясь громко, медленно и внятно зачитывать обвинение.

— Господи, Боже мой! — снова в сердцах воскликнула Катерина. — Неужели никто из присутствующих ничего не предпримет, чтобы остановить это безумие?

— Моя госпожа, может, лучше нам отсюда уйти? — осторожно произнесла Леокадия из-за спины женщины. — Зачем Вам надо это видеть? Печальные и трагические зрелища лишь угнетают.

— Ледяная Звезда, я хочу увидеть Злота! Магистра и Правителя этих земель. Покажи мне его, пожалуйста. Где он сейчас?

Изображение на ледяном экране сместилось несколько в сторону. С одного края площади были установлены зрительские трибуны для особо важных персон. И вот здесь, по центру, на золоченых стульях с высокими спинками, разместились члены правящей семьи: Георгина и приехавший ради такого зрелища Кириак. Центральный стул, предназначенный для Правителя, еще пустовал. Злот только-только пробирался к нему между рядами, приветственно и извинительно кивая разместившимся уже дамам и кавалерам. Чуть поближе к центральным местам он заметил Высших Советников Климентия и почтительно им поклонился. А после дошла очередь и до его родственников:

— Привет! — бросил он им, занимая свое почетное место.

— Злот! Ты, как всегда, в своем репертуаре, — зло зашипела на брата Георгина. — Ты опоздал! Как тебе не стыдно?

— Разве опоздал? — Злот немного откинулся на стуле, чтобы иметь возможность задать вопрос Хранителю времени, и вежливо поинтересовался:

— Господин Хронос, окажите любезность. Скажите, пожалуйста, точное время. А то меня здесь упрекают в опоздании.

— Без двух минут полдень, господин Злот. У Вас в запасе еще целых две минуты.

— Спасибо большое, господин Хронос! … Ты, Георгина, как обычно, готова поднимать шум из мелочей. Но, как видишь, я пришел даже раньше срока.

— Раньше? Злот, две минуты, это ничто! Ты мог бы приехать за час, или хотя бы за полчаса до казни! Я тебя несколько дней не видела. Я, быть может, поговорить с тобой хотела! — все никак не унималась его сестра. — А тебе до меня никакого дела нет!

— Георгина, хватит ворчать! Я собирался приехать пораньше. Но дожди размыли дороги. Я вообще радуюсь, что успел к началу. Давай, выкладывай. Что-то случилось?

— Случилось! А ты хотя бы в курсе, что Екатерина сегодня во дворце не ночевала? Она взяла вчера на конюшне мою лошадь и умотала в неизвестном направлении! Представляешь? Наплела Фролу какую-то ерунду. А он, растяпа, еще умудрился отдать ей моего лучшего коня! И вот их до сих пор нет. Я ума не приложу, где они могут быть. Дороги, как сам подметил, раскисли. А ведь с лошадью могло что угодно произойти. Она могла поскользнуться, ногу себе повредить…

— Я понял, не продолжай. Твои тревоги напрасны. Она гостит у меня в замке.

— Кто гостит? Моя лошадь?

— Георгина! Причем здесь твоя лошадь? Катерина гостит у меня дома. Тебе незачем за нее волноваться.

— Но я волнуюсь еще и за коня!

— Слушай, не зли меня своей клячей. Гуляет где-нибудь в окрестностях Теппы. Ну, может, пару крестьянских огородов объела. Отправь слуг ее поискать. Вон, начальник стражи подходит. Хватит болтать.

— Господин Правитель! — начиная церемонию, громко и важно отрапортовал Магистру начальник стражи Баграса. Все разговоры на площади в момент стихли. — Разрешите зачитать арестованным обвинение и Ваш Указ о наказании?

— Разрешаю.

Начальник стражи повернулся к помосту с арестованными и, намеренно растягивая слова, принялся зачитывать обвинение:

— Ука-аз Прави-ителя северо-восто-очных земе-ель Ардалио-она. Обвиня-яются крестьянин Теппы Родио-он и крестьянка Теппы Евге-ения в сле-едующем…

— Господин Злот, — шепотом за спиной Правителя прозвучал обеспокоенный голос Митродоры. — А почему я не вижу среди гостей госпожу Екатерину?

— Госпожа Екатерина гостит у меня в наследном замке. Она не уважает подобного рода зрелища.

— Я могу это подтвердить, — Георгина обернулась к Сопроводительнице душ новорожденных и усердно закивала головой. — Я ее уговаривала пойти. Но она ни в какую, трусиха!

— Тсс! — строго зашипел на разговаривающих Кириак, и лишние пересуды на зрительской трибуне опять умолкли.

Взгляды всех людей были прикованы к арестантам.

А Екатерина через Ледяную Звезду смотрела на Злота. Вот этот человек ее сегодня ночью обнимал и целовал, шептал ей ласковые слова, дарил нежность и страсть. А сейчас? Ни тени улыбки на его строгом, сосредоточенном лице, застегнутая на все пуговицы черная рубаха. «Такая же черная, как и его душа?».

Начальник городской стражи закончил зачитывать обвинение и Указ о наказании. В полнейшей тишине он повернулся к Правителю, вручил Злоту только что оглашенные свитки и попросил дозволения приступить к исполнению Указа.

— Нет, — негромко произнес Злот.

Опытный военный, впервые встречающийся с таким странным ответом Правителя во время казни, растерянно замолчал, а затем снова обратился к Магистру:

— Прошу прощения, мой господин. Я не расслышал Вашего ответа. Мне следует приступить к исполнению Вашего Указа о наказании?

— Нет, — еще раз повторил Злот. — Не следует.

— Брат, что это значит? — изумленно прошептала Георгина, неловко ерзая на стуле и понимая, что не одна сотня людей вопросительно смотрит сейчас на них. — Мы еще что-то забыли? Или кого-то ждем?

— Нет, мы никого не ждем, — вновь, не повышая голоса, произнес Злот. Но на площади воцарилась такая тишина, что можно было услышать и шепот. Правитель встал и адресовал свою речь народу. — Я раздумал их казнить. Родион и Евгения совершили преступление. Все сейчас это слышали. Но, во-первых, они совершали преступления не в одиночку, и, справедливости ради, нам надо было бы повесить половину рабочих Баграса. Да и большую часть крестьян из Теппы тоже. Не очень правильно — двоим отвечать за всех. А во-вторых, я полагаю, бунтовщики уже сами себя в какой-то мере наказали. И себя, и многих других людей. Да, они добились, чего хотели. Я ввел для каждого труженика по одному выходному дню в неделю. И не стану это правило отменять. Но вы, дорогие мои подданные, могли бы этого добиться и другим путем. Достаточно было подойти ко мне и рассказать о своих проблемах. Ни у одного из вас не хватило смелости поговорить со мной. Вы предпочли втихаря заняться разрушениями. И что мы теперь имеем? Вы потеряли работу и средства к существованию. Вы подорвали экономику города. Да и деревень тоже. Крестьяне привозят на рынки