Хаста удивленно поглядел на Маргу:

— Это что же, Киран, удирая от вас, так ударился, что у него задница с головой поменялись местами? Он объявляет себя и правителем, и верховным жрецом?

— Похоже на то.

— Вот уж не ожидал! По какому праву?

— Может, завтрашней ночью попытаемся еще раз пробраться к нему?

— Погоди, вон Тулум на стене — послушаем, что скажет…

— Здравствуй, Тендар! — раздался мягкий голос верховного жреца. — Я слышал, ты стал Хранителем Покоя?

— Так и есть!

— Скажи, быть может, я что-то пропустил? Быть может, Киран ввел должность Хранителя Покоя дворца или своей опочивальни? Мне тут не докладывают.

— Что за глупые вопросы? Я — Хранитель Покоя Аратты!

Лицо Тендара стало высокомерным, а вернее сказать, надутым, но святейший Тулум не обратил на это внимания.

— Итак, Киран объявил, что нынче он возглавляет и царство, и храм. Что сам господь Исварха начертал ему этот путь. Но где же знак тому?

Тулум обернулся, будто надеясь прямо сейчас увидеть какое-нибудь небесное предзнаменование.

— Знак тому — его чудесное спасение от убийц-накхов. Которые прячутся у тебя!

— Накхи не прячутся у меня, — спокойно ответил верховный жрец. — Если мой родственник Киран желает в этом убедиться — я впущу его в храм. Но его одного. Ибо я доверяю ему не менее, чем он мне… Что до его требования открыть ворота, должно быть, Киран забыл, — голос Тулума вдруг стал громким и зазвенел, как бронзовый гонг, — что в отсутствие наследника, царевича Аюра, именно я, родной брат покойного государя, являюсь наместником царства. Если для Кирана мое преданное служение Исвархе не имеет ценности, я покорюсь, сложу с себя жреческий сан — и в тот же миг объявлю себя блюстителем престола. В таком случае я потребую от тебя, Хранитель Покоя, привести ко мне связанного, забитого в колодки изменника и мятежника Кирана! И да свершится над ним праведный суд!

Стража попятилась. Даже конь под Тендаром сдал назад.

— Если ты не сделаешь этого, то будешь сопричастен к мятежу. Выбор за вами. Ступайте!

Тулум повернулся спиной к опешившей страже и начал спускаться во двор.

— Стой! — в спину ему заорал Тендар. — Мне приказано, если ты посмеешь отказаться, войти в храм силой!

Тулум даже не повернулся, лишь бросил через плечо:

— Входи! Дзагай, — он обратился к предводителю храмовой стражи, — ты слышал?

— Да, святейший. Обрушить на мятежников Гнев Исвархи?

— Похоже, сейчас будет драка, — проговорила Марга, нащупывая метательные ножи на поясе. — Надо привести моих девочек…

— Подожди. Не драка… Сейчас будет представление.

Хаста указал на воинов дворцовой стражи, которые расступались в стороны, открывая взгляду нечто очень странное. Больше всего оно походило на большой глиняный горшок в рост ребенка, увенчанный страшной мертвой головой с оскаленными зубами. Горшок был сверху донизу расписан разящими молниями и загадочными надписями, а сверху запечатан черной смолой. По сторонам мертвой головы блестели светлые металлические рога.

Марга что-то быстро прошептала и коснулась запястья левой руки. Хаста давно приметил там знак переплетенных змей — такой же был у ее брата.

— Ваш храм переполнен колдовством! — пробормотала она. — Чую, то, что скрывается в горшке, похуже тех бронзовых псов!

— Это не колдовство, а Гнев Исвархи, — повторил Хаста. — Но здесь его опасаться нечего.

— Хорошо, что я здесь, а не там…

Судя по побледневшему лицу Тендара, он явно разделял ее мнение. Но удрать ему не позволяли гордость и полученный приказ.

— Яви им свой гнев, господь Исварха! — торжественно произнес Тулум и медленно погрузил свой посох в зловещий сосуд.

Раздался треск, что-то холодно и ярко вспыхнуло. Между рогами изваяния полыхнула и заискрилась извилистая молния.

Марга с проклятием шарахнулась от одноглазого дива. Хаста, не успевший зажмуриться, на миг ослеп. Когда зрение вернулось к нему, он обнаружил, что под стеной никого не осталось, кроме храмовой стражи и жрецов, — Тендар и его воинство ударились в бегство.

Хаста захихикал. Рукотворные храмовые чудеса с детства увлекали и завораживали его.

— Святейший Тулум возвращается.

Он обернулся к Марге, выглядевшей порядком ошеломленной случившимся. Возможно, впервые в жизни она преисполнилась глубокого почтения к жрецам Исвархи.

Придя в себя, накхини тут же принялась ходить от одного чудовища к другому, раскрывая каждому из них глаз. Пристально глядя в ошлифованные пластины каменного льда, она восхищенно цокала языком.

— Так вот почему не было стражи на стенах! А молнии, порождаемые тем рогатым дивом, — как далеко они могут лететь?

— Представления не имею. Прежде с помощью этой штуковины Тулум покрывал золотом серебряные чаши.

Марга искоса поглядела на него, явно не веря, затем кивнула:

— Не хочешь говорить? Понимаю тебя. Это тайное оружие. Но, — она перебила сама себя, — ты утверждал, что здесь есть выход из города.

— Есть. Полагаю, скоро мы пройдем по нему. Впрочем, не думаю, что ты его увидишь.

Когда святейший Тулум вернулся в свои покои, лицо его было сумрачно.

— Наверняка ты все слышал, — бросил он Хасте, поприветствовав накхини и ее спутника.

— Я счел разумным воспользоваться хороводом дивов, — кивнул рыжий жрец.

— Вот и отлично. Тогда я не буду тратить время на пересказы. Сегодня мы смогли напугать мятежников. Но если Киран все же решится на такое безумие, как осквернить нападением храм Солнца, то надолго наших сил не хватит. А значит, царевича нужно отыскать как можно быстрее, чтобы в Аратту вернулись мир и закон. — Верховный жрец склонил голову и обратился к Марге: — Я очень надеюсь на мудрость твоего брата. И то, что он выбрал именно тебя для столь трудного и опасного дела, заставляет меня думать, что я надеюсь не зря. Хаста! — Тулум по-отечески положил ему руки на плечи и притянул к себе ученика. — Я верю, что вместе вы сможете спасти Аратту. — Он коснулся щекой щеки воспитанника и чуть слышно прошептал: — И не дай Марге прикончить Аюра, когда вы его найдете.

Капли часто и дробно стучали по ставням. Для Аюра этот звук отдавался в голове грохотом прибоя. Он лежал, закрыв глаза, и сквозь опущенные веки, будто наяву, видел стоящую выше крепостных стен серую волну в клочьях пены. Она рвалась вперед, словно бешеный зверь, но не двигалась с места. Сколько бы ни пытался сын Ардвана отогнать ужасный морок, волна стояла перед его глазами. Клочья срывались с нависшего гребня, и молодой повелитель чувствовал, как зреет в чреве водяного вала неутолимая жажда смерти. Царевич явно различал в глубине мутной толщи очертания невероятно огромного змея с распахнутой пастью. Ужас сковывал тело Аюра. Он хотел отвести от волны взгляд, хотя бы моргнуть, но не мог сделать даже этого.