Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему припомнились разбитые в кровь лица Хасты и Агаоха. Хаста, запрещающий накхини убивать жреца: «На нем благодать Исвархи…» Киран снова хмыкнул. Как же, благодать! Ряженые честолюбцы, только и знающие, что петь гимны и собирать пожертвования! Никого из них Господь Солнце не защитил в час беды.
«Он выбрал меня и спас меня».
Эта мысль так поразила Кирана, что он застыл на месте и принялся размышлять над ней, все больше проникаясь открывающейся ему истиной.
«Не это ли знак свыше, которого я ждал так долго?! По сути, мой родич Тулум и Светоч Исвархи из Северного храма — чем они лучше меня? Почему говорят с народом Аратты от имени Господа? Разве в их жилах больше крови Солнечной династии, чем в моих? Нет! Конечно, они прочли много старых книг — написанных такими же ложными мудрецами, как они сами. Они — лучина, горящая от чужого огня! Все их познания и умения — жалкий отблеск живого света истины! Они упиваются собственным могуществом и дурачат простолюдинов, зачастую при помощи нехитрых приспособ вроде этого кресла, — мне ли не знать…»
Киран вспомнил, как некогда Светоч, по обыкновению ехидно ухмыляясь, в двух словах объяснил ему великое чудо разноцветного сияния, возникающего над главным храмом Исвархи на каждый солнцеворот.
«Все они лжецы. Они дерутся между собой за власть, как псы за кусок мяса, — думал блюститель престола. — Исварха потому и отвернулся от нас, что ему противно смотреть на лгущих от его имени… А сейчас, вызволив меня из самой пасти Предвечного Змея, Исварха ясно дал понять, на ком его благодать!»
Он сделал шаг в темноте. Что-то зашуршало сверху, и на полу вдруг сама собой возникла цепочка зыбких отблесков света — точно от солнечных лучей, чудом пробившихся сквозь каменную толщу потолка.
— Небесный свет ведет меня, — прошептал Киран.
«А теперь нужно искоренить ядовитую язву, терзающую плоть моей державы. Обоих — и Тулума, и Светоча! Отныне все будет по-иному!»
* * *
— Пробраться в храм? — Марга устало поглядела на жреца. — Даже не знаю, когда с тобой больше хлопот: когда мы таскаем тебя на спине, но ты хотя бы молчишь или когда ты ходишь своими ногами, но вечно препираешься и все портишь!
— Меньше хлопот, если вы будете меня слушать. Киран уже наверняка добрался до начальника стражи, и все улицы, не говоря о воротах, перекрыты. Если вы ослушаетесь стражу или просто промедлите, вас вмиг утыкают стрелами, как ежей, не спрашивая имени. Но здесь, через сады, мы можем быстро добраться до храма.
— Что это нам даст? Мы окажемся там взаперти, как и твой Тулум.
— Если бы Тулум в самом деле пожелал оказаться вне стен храма, ему бы ничто не помешало. Из столицы есть и другие выходы, кроме ворот.
Марга внимательно поглядела на рыжего жреца:
— Я поняла тебя. Может, так и лучше. — Она обернулась к воспитанницам, которые уже сдернули веревку с воткнутых в крышу копий и теперь наматывали ее вокруг талии Яндхи. — Пойдем через сады. Будьте начеку. — Она выдернула копье из древесного ствола. — Поменьше следов. Пусть думают, что мы улетели.
Марга чуть отодвинула нависающую над каменным забором ветвь тутовника, вгляделась в костер, горящий неподалеку от храмовой стены, и поманила к себе одну из воспитанниц:
— Похоже, они наконец заснули. Сходи проверь. Если спят — не трогай.
— Может, надежней прикончить? — невинно спросила Яндха, кинув взгляд на Хасту.
Марга нахмурилась и сказала:
— Нет. Если они останутся живы, то будут клясться головой, что никого не было. А трупы с перерезанным горлом будут орать, что мы тут прошли. Так? — Она вопросительно взглянула на Хасту.
— Разумно, — кивнул жрец, немало удивленный тем, что она вообще к нему обратилась.
— Оставь метательные ножи Вирье, — продолжала Марга. — Мы будем сооружать лестницу…
— Не нужно лестницы, — сказал Хаста.
— Для жреца ты неплохо лазаешь через заборы, — хмыкнула Марга. — Однако этот все же высоковат.
— Нам помогут туда подняться.
— Ты снова бредишь! Видно, Киран слишком сильно ударил тебя по голове. Я наблюдала не только за воинами у костра. На стене никого нет.
— И все же нам помогут.
— В последний раз я прислушаюсь к твоим словам!
Сестра Ширама указала на Яндху, которая перескочила через садовую ограду и со щитом и с копьем направлялась в сторону храмовой стены к отдыхающим стражникам, — точь-в-точь их собрат, подошедший разжиться пивом.
— Сейчас она даст нам знак, и ты пойдешь туда. Как ты будешь убеждать эти камни помочь тебе — не мое дело. Если у тебя получится, мы последуем за тобой. Если нет — там и оставайся, потому что мы заберем свитки и будем возвращаться в Накхаран.
— Пустая угроза. Ты не сделаешь этого.
— Еще как сделаю! И когда я расскажу саарсану, что по твоей милости сбежал Киран, он не станет меня наказывать. А это, — она ткнула в увязанные в плащ свитки, — поможет ему утешиться.
— Что ж, я тебя понял. Кстати, если не увидимся — спасибо, что спасли.
— Все же идешь?
— Конечно.
Марга покачала головой и вздохнула:
— Пусть тебе повезет.
Стараясь унять дрожь в коленях, Хаста перелез через забор, быстро подошел к костру, вытащил из него горящую ветку. Пройдя мимо удивленной Яндхи, он приблизился к стене и поднял обе руки, освещая перстень на пальце. Тот вспыхнул во тьме как золотой огонек.
«Увидят, должны увидеть! Если я правильно запомнил место…»
Он ощущал спиной холодный требовательный взгляд Марги и неожиданно для себя осознал, насколько ему хочется, чтобы те, кто сидел сейчас в одной из башенок со зрительными трубами, поспешили. И эта высокомерная гордячка, с виноватым видом разведя руками, наконец признала бы его правоту.
— Исварха мой защитник! — шептал он. — Пусть они там не медлят!
Веревочная лестница с тихим стуком упала со стены и повисла, покачиваясь, между зубцами.
Храмовый лекарь утер кровь с лица Хасты, одним резким движением вправил ему нос и принялся пахучим бальзамом смазывать ссадины и шишку на лбу.
— Трет его, трет, — скривив губы, ворчала Марга. — Это, по-твоему, раны? У нас мальчишки из-за такого от игры не оторвутся. Лопух приложил, и довольно…
Лекарь молчал, сжав губы, — такое пренебрежение высоким искусством врачевания донельзя раздражало его, однако спорить с накхини представлялось ему совершенно неразумным.
Жрец в расшитом золотой нитью алом одеянии, говорящем о его высоком сане, зашел в лекарские покои, поприветствовал Хасту, вежливо склонил голову перед Маргой и ее воспитанницами и объявил: