Эмма нахмурилась: Колька частенько бывал груб и невоспитан. Надо бы перехватить у него инициативу и объяснить детям популярно, почему нельзя доверять искусственному интеллекту. Но в душе почему-то разрасталась огромная усталость и нежелание разговаривать. Эмме казалось, что и так все ясно, а если кто-то не понимает, то сам виноват.

Поэтому Эмма не двинулась с места. Она изменилась. Слишком быстро изменилась за последнее время. И сейчас ей совсем не хотелось говорить, а хотелось действовать. Как можно быстрее.

Зато Дина активно поддержала Колю и принялась рассуждать, где лучше всего сделать комнаты изоляции, куда будут запирать самых хулиганистых и непослушных.

– Эмма, ты, как штурман, возьмешь на себя командование одним из отрядов Гвардии, – предложил неугомонный Колька.

– Не возьму. Потому что у меня вот они. – Эмма мотнула головой в сторону переносок с детьми. – Лучше я буду помогать Маше с младшими. Нитка ушла, Катя тоже. Кто-то должен этим заниматься.

– Ладно. Тогда мы с Диной управимся. Ей четырнадцать, она справится.

– У тебя еще есть близнецы, Егор и Кир, – напомнила Эмма. – Лучше пусть парни командуют, а девочки помогают с малышами.

Решения были приняты, правила установлены, и после этого все разошлись. Шагая к своей каюте, Эмма отметила про себя, что все-таки приятно видеть убранную галерею и надо завтра утром самой заняться уборкой. Отличное занятие, интеллектуальное и развивающее.

Эмма вздохнула.

3

День этот выдался спокойным и тихим. Старшие мальчики навели более-менее сносный порядок в парке, неугомонную малышню засадили за игры с планшетами. Десятилетних заставили отжиматься и прыгать на батутах, чтобы развивать мышцы.

«Для борьбы с роботами нужны силы», – пояснил им Колючий.

Эмма убирала каюту, играла с Максом, рисовала с Соней и ухаживала за малышками. Младенцы толстели на глазах. Лопали свою смесь из бутылок, пускали пузыри, дули в подгузники и сопели, разглядывая подвешенные над головой игрушки.

И Эмма вдруг обнаружила, что ей нравятся такие занятия. Нравятся гораздо больше, чем сражения с роботами и составление умных программ. Детский смех и возня умиротворяли. Снимали напряжение и успокаивали. Макс смешил своими гримасами и неправильно произнесенными словами. Соня умела строить из конструктора огромные города, чем тоже удивляла.

Даже малышки, видимо, прониклись всеобщим спокойствием и вели себя на редкость прилично. Эмма устроила их на полу, на одеяльце, и они пытались повернуться на бок, кряхтели и прислушивались к болтовне Макса.

Глядя на лысую голову Дианы, Эмма не испытывала ни восторга, ни умиления. Малышку нельзя было назвать даже хорошенькой – толстощекая и краснокожая. Но как можно предать ее? Как можно предать Макса, Еву и еще несколько малышей и отдать их роботам на усыпление?

Вот о чем думала Эмма, пока сидела на полу рядом с детьми. Может, любовь – это не только поцелуи и объятия? Может, это готовность выполнять свои обязательства, чего бы это ни стоило?

Эмма понимала, что должна заботиться о детях, что это ее собственный приоритет. Колька прав, она – штурман станции, и она не оставит детей.

– Я не подведу тебя, Мартин, – вслух произнесла Эмма.

– Что ты говоришь? – переспросила Соня, оторвавшись от конструктора.

Но Эмма только улыбнулась в ответ.

Колька на ночь устроился рядом с Эммой, в зале. Дину поселили в комнате Колючего, устроив на его кровати.

Эмма немного нервничала, пока Колька стелил Дине постель и пояснял, как включается ночник и где теперь будет ее шкафчик с вещами. Не хотелось, чтобы Колька остался с Динкой, сидел с ней рядом допоздна и укрывал своим одеялом. Почему-то в такие моменты Дина вызывала злость и раздражение.

Ну, в самом деле! Ладно, ее приняли, она живет вместе с друзьями. Но это не значит, что надо наглеть!

И лишь когда Колька вернулся в зал к Эмме, раздражение немного улеглось.

– Как твои руки? – спросила Эмма непонятно зачем. – Все зажило?

– Порядок, только шрамы остались. Это ерунда. Эм, я хотел поговорить с тобой. Только с тобой.

– О чем?

– Давай уничтожим цех. Это самое умное, что приходит в голову. Вместе с тобой. Спланируем операцию и провернем. У нас получится, Эмма. Что скажешь?

Электрический свет продолжает наш день,

И коробка спичек пуста,

Но на кухне синим цветком горит газ…

Сигареты в руках, чай на столе – эта схема проста,

И больше нет ничего, все находится в нас.

В. Цой. «Мы ждем перемен!»

1

Свет от огня в очаге был оранжевым и теплым. Он ложился на ноги Таис, на край матраса и деревянные доски пола, навевая уютные мысли. Сейчас бы свернуться калачиком под одеялом, обнять Федора и погрузиться в сон. И пусть снится прохладный океан и косяки рыб, а не жуткие роботы, жаждущие человеческой смерти.

Таис так бы и сделала – улеглась спать, но сидящий рядом Федор настраивал планшет, негромко переговариваясь с Варом. Тот дергался, крутил головой и говорил, что на самом деле щекотно, когда к тебе кто-то подключается.

– Таис, достань-ка из моего рюкзака тетрадь. Там есть нужные подсказки. И еще чип Иминуи достань, он в маленьком кармашке.

Пришлось подняться, добраться до стола, у ножки которого лежал серый Федькин рюкзак, и порыться в нем. Малюсенький чипик Иминуи Таис чуть не уронила – такой он был невесомый и скользкий.

– Осторожно, – предупредил Федор. – У этого чипа есть нужные нам настройки, ведь здешний искусственный интеллект управляет людьми через чипы. Значит, мы можем подключиться через него. Так будет даже лучше.

Федор завозился с планшетом. Таис поняла, что он хочет сделать. Он скачает нужные программы у Иминуи. Только эту гадину опасно включать, она может сделать что угодно. Таис напомнила об этом другу, но тот отмахнулся:

– Начнет сейчас рассказывать нам, что мы допускаем ошибку, что наш мозг слишком маленький и глупый. Все то же самое, что и на крейсере. Я вырублю звук на планшете, пусть рассуждает сама с собой.

– А если она запустит вирусов тебе на планшет? – спросила Таис. – Программы, которые уничтожат оперативную систему планшета? Или к Вару подключится?

– Я все предусмотрел, – пробубнил Федор, не поднимая головы.