Дэвид не помнил, когда выбрался из боя. Просто рука уже не держала меч, только что бурлившая в жилах кровь словно остыла, а тело казалось заледеневшим, малоподвижным. Вконец обессилевший, он сел на раскисшую от дождя и крови землю и с трудом перевел дыхание.

В голове вертелась неясная мысль, что недавно он убил кого-то значимого. Кого? Поверх нагрудника лежавшего рядом поверженного врага он различил лиловую пелерину с крестами. Мальчишка Александр Стюарт. Надо же, он зарубил юного епископа, бастарда короля Якова. Дэвид не думал об этом, когда их мечи скрестились и противник пытался достать его острием, но сейчас ему вдруг стало противно. Он никому не скажет, что сразил этого юношу. Ему было мерзко от мысли, скольких он сегодня убил. И еще саднило в боку, а плечо, казалось, раскалывалось от невыносимой нагрузки…

По-прежнему шел дождь, но уже не проливной и не такой шумный. Бой понемногу стихал. Земля вокруг превратилась в кровавое месиво, отовсюду доносились стоны раненых. Уцелевшие в сече расходились, уже не вынимая оружия. Там и сям валялись развернутые знамена, полотнища которых пропитались кровью. Неподалеку от Дэвида лежал желтый с черными раковинами стяг Монтроза, а чуть дальше – косо поникшее на древке алое полотнище Босуэлла. И тела облаченных в доспехи рыцарей. Цвет рыцарства Шотландии, лучшие из лучших лежали в грязи под Флодденским холмом.

Порой Дэвид замечал кого-то из проходивших мимо воинов – своих ли, чужих? – но сейчас его это уже не интересовало. Некоторые из павших вдруг поднимались и пробовали идти, но, поскальзываясь в лужах собственной крови, вновь падали. Трава на склоне, еще утром такая яркая и густая, была вытоптана и превратилась в липкую грязь, в которой лежали тела, часто изуродованные до неузнаваемости: размозженные головы, расплющенные лица, располосованные до ушей рты. Дэвиду не хотелось на них смотреть, но он смотрел. Он понимал, что они победили, но как же горек был привкус этой победы…

Победившие англичане бродили по полю – поодиночке, парами или небольшими группами, со своими командирами или просто со случайным товарищем по битве. В сумерках они поздравляли друг друга, кто-то уже принялся праздновать победу, хотя смех звучал как-то странно, неестественно и вымученно.

Нашлось немало таких, кто добивал раненых. Среди разбросанных тел бродили солдаты, в руках которых были длинные кинжалы, и они шли на любой крик или стон, на любое шевеление, обрывая последние звуки несчастных резкими ударами.

Неподалеку от Дэвида один забрызганный кровью солдат с алым крестом святого Георгия несколькими быстрыми ударами добил пытавшегося привстать рыцаря. Снял с его головы шлем и с довольным видом рассматривал. Но, почувствовав взгляд Майсгрейва, насторожился. Однако Дэвид сидел спокойно, и солдат даже пояснил:

– Лекаря им все равно сейчас не найти, а те, что есть, занялись нашими. А этот… Только зря будет страдать, пока душа не отлетит. Что же, Бог свидетель, не мы пришли на их землю. На что они рассчитывали?

Они рассчитывали победить, были уверены в своей победе, а теперь лежали поверженные…

Дэвид решил, что с него довольно, и поднялся. На вершине холма, где теперь хозяйничали англичане, он заметил свет и пошел в ту сторону. Ему еще надо было разыскать своих парней. Крест честной, где его нейуортцы? Кто уцелел?

Но оказалось, что англичан в сражении пало на удивление мало. Об этом Дэвиду сообщил Эдвард Стэнли, которого он встретил среди горевших огней, там, где уже разливали вино и делились доставшимися из шотландского обоза продуктами.

Дэвид думал, что после того, что ему довелось увидеть на поле боя, он и куска не сможет проглотить. Но вот Стэнли протянул ему мех с вином, а потом кусок вяленой колбасы, и Дэвид впился в нее зубами с неожиданным аппетитом.

Стэнли, наблюдая, как он жует, засмеялся:

– А ведь славная вышла битва, клянусь спасением души!

Он был все еще босой, в помятых доспехах, слегка захмелевший, но просто сиял, рассказывая, что когда уже в сумерках командиры стали созывать своих солдат и отряды сошлись, то оказалось, что многие уцелели.

– Мне тоже надо разыскать моих людей, – вытирая губы тыльной стороной ладони, заметил Дэвид.

– Ваших из Нейуорта? Они там, – махнул Стэнли рукой в сторону, – пируют с моими чеширцами. Человек двенадцать, кажется.

Значит, и в его отряде есть потери. Кого-то он недосчитается.

Но тут Стэнли огорошил его известием, что король Яков убит.

– Стюарт пал еще при первом столкновении. Кто-то из наших славно рубанул его алебардой – вся ключица рассечена вместе с латным воротом. Суррей уже послал известие об этом в Олнвик нашей королеве.

«А кто сообщит об этом шотландской Маргарите?» – с неожиданной грустью подумал Дэвид.

А Стэнли уже перечислял имена знатных сподвижников Якова, погибших в битве: зарублен Босуэлл, убит Аргайл, сражен Монтроз, пал Леннокс, пронзен пиками Синклер, заколот бастард короля Александр Стюарт, снесли голову Кроуфорду. По сути, Шотландия лишилась почти всех своих знатных лордов. А вот французов Ла Мотта и д’Асси зарубили сами отступающие шотландцы. Выместили на несчастных лягушатниках досаду от поражения в войне, в которую Шотландия была втянута с подачи французского короля. Да и не простили французам эту нелепую затею с длинными пиками, которая настолько себя не оправдала.

– А граф Хантли, начавший сражение первым, уцелел, – продолжал рассказывать Стэнли. – После сражения с Дакром он увел остатки своих разбитых отрядов. Так же поступил и наш любезный Хоум, тем самым сохранив часть войска. Кстати, последний даже имел наглость прислать поверенного, желавшего забрать эти дьявольские пушки. Ну да старик Суррей послал его к черту!

Стэнли хохотнул, но увидел мрачное лицо Дэвида и похлопал его по плечу:

– Выше голову, сэр. Мы разбили этих ублюдков. Хвала Господу, мы разбили их! И что бы вы ни ощущали сейчас, сегодня был прекрасный день.

Дэвид, поморщившись от боли в боку, снова потянулся за мехом с вином. Откинув голову, он пустил в рот сладкую струю. В голове сразу зашумело, а в груди разлилось тепло. И, возвращая мех, он блаженно улыбнулся:

– Воистину, милорд, сегодня был замечательный день. Этим утром я женился, остался жив под градом чугунных ядер, получил от вас прекрасную лошадь, уцелел в бою, а главное – мы защитили свою страну. Аллилуйя!

Стэнли что-то хотел сказать, но замер на миг, а потом громко рассмеялся.

– Тогда, клянусь истинным Богом, для вас этот день особенно замечательный!

Дэвид, все еще улыбаясь, шагнул в сторону. Он уходил. Он слишком устал от крови и смертей и сейчас почти с наслаждением вспоминал болотистые заводи и каменный алтарь, на котором куском сырой глины был закреплен простенький крест из ветвей. Это был славный миг – их скорое и непрезентабельное венчание с Мойрой. Теперь именно это воспоминание давало ему силы и успокаивало душу. А еще Дэвид знал, что его ждут и о нем молятся. Здесь же он закончил свои дела и может уехать. Ибо ничего ему сейчас так сильно не хотелось, как поскорее обнять свою любимую…