Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высокий и стройный темноволосый мужчина склонился над Фредерикой, нежно провел ладонью по щеке и запечатлел поцелуй на лбу. Затем погасил погребальный фонарь и тихо произнес на суридском:
– Доброго духа тебе в проводники, медвежонок из северных лесов. Передай привет Вито.
Затем взгляд его задумчивых серых глаз задержался на Ильзе, и она чуть наклонила голову.
Фредерике повезло больше, чем ей. У сестры с детства были те, кого она считала родными. А если бы Ильза умерла и ее понесли к склепу Башни, то она бы удостоилась только пышных речей коллег. Как Магистр Андреас и наставник Вольфганг.
Кьяра возле нее все еще хлюпала носом, опираясь на руку своего шаха. У нее тоже был отец. И братья. От воспоминаний о Зигфриде у Ильзы немного потеплело в душе, а, подумав о сумрачном лесе, она перестала впадать в мрачное отчаяние и приободрилась. Почтенный отец дочитал свои молитвы, и гроб с Фредерикой медленно занесли в склеп. «Прощай, сестренка. Глядя в зеркало, я всегда буду вспоминать тебя».
На поминальном обеде Ильза постаралась оказаться рядом с Феликсом.
– Простите, что мешаю наслаждаться нашей кухней, но у меня вопрос.
– Снова Дитер? – осведомился маг, обгладывая куриную ножку.
– К сожалению. – Ильза осмотрелась. Все вокруг были заняты разговорами. – Неужели ни у кого нет догадок, где может быть его лаборатория?
Феликс внимательно посмотрел на нее.
– А разве ты не выяснила? – спросил он, принимаясь за вторую ножку.
– Нет. И как бы я смогла? – уклончиво ответила Ильза и поймала ироничный взгляд толстяка. – Не получилось.
– Не сказал бы, что сильно расстроен этим. Если Дитер сгниет в безвестности и без погребения, я плакать не буду. Другое дело, что Башням необходимо как-то сообщить о его состоянии и представить доказательства. – Феликс сделал гигантский глоток из кубка. – Я разыщу монсеньора, он может быть только в столице. И вам с Кьярой тоже не помешает туда отправиться.
– Знаю, – немного раздраженно отозвалась Ильза. – Кьяра волнуется о своем женихе. Говорит, что не может выйти за него, пока не определится ее статус.
– Здесь она права. – Феликс деловито подцепил прибором рыбу. – Перед эмирой лучше предстать законной принцессой.
– Значит, вот в чем дело, – вздохнула Ильза. – Кадир хан эфенди настолько хорош?
– Не скажу, что компетентен в этих вопросах, – хмыкнул Феликс. – Однако и он, и басэмиран Озан за последнее время сумели удивить даже меня. Сестра тебе рассказывала, как они поиграли в разбойников с тусарским принцем?
Ильза замялась. Кьяра мало говорила о своем шахе, вероятно, из-за того, что пока не сильно прониклась к Ильзе родственными чувствами. Однако они обе присутствовали на том памятном собрании в Башне.
– Только то, что он сам рассказал на заседании, – верно истолковал ее молчание Феликс. – Тогда не буду сплетничать, извини. – И он принялся за новое блюдо.
Мог бы и удовлетворить интерес своей подопечной. Неудобно же прямо спрашивать у Кьяры, какую глупость совершил ее любимый Кадир. Ильза вздохнула, встала из-за стола и решила подышать свежим воздухом. На выходе из зала она обернулась и только сейчас заметила, что Кьяры и суридского шаха нет на месте. Тоже вышли прогуляться? Ильза заторопилась и чуть не налетела на человека, заходившего в зал.
– Осторожнее, ваше высочество. – Хенрик, приемный отец Фредерики, поддержал ее за руку.
– Да какое я высочество? – отмахнулась Ильза. – Вот, сестру потеряла.
Серые глаза пристально смотрели на нее.
– Простите, просто ваше лицо… – Хенрик на мгновение отвернулся, а потом снова взглянул на нее и чуть улыбнулся. – Ваша сестра и Кадир хан эфенди разговаривали с магом из Третьей Башни, а потом куда-то пошли. Я думаю, они решили побыть наедине.
– Она могла бы предупредить меня, – буркнула Ильза.
– Вероятно, оставила вам записку, – пожал широкими плечами Хенрик.
Но, скорее всего, нет. В конце концов, они знакомы несколько дней, и еще рано рассчитывать на родственные чувства. Хорошо, что Дитер уже не опасен, иначе бы пришлось волноваться за эту чересчур романтичную пару.
Ильза раздумала гулять, вернулась на свое место и последовала примеру Феликса, который успел опустошить ближайшие к нему блюда.
Вилайет Гайретэ, Сурида
Песок был удивительно мелким, белым и мягким, как бархат. Над маленьким пляжем вздымались отвесные скалы, над которыми кружила пара гигантских буревестников. Советник Толга перенес их на этот тихий пляж. Он же позаботился о большом ковре, расстеленном прямо на песке, и фруктах, и напитках, расставленных на низком столике. После чего поклонился и без лишних слов удалился, пряча улыбку в уголках губ.
– Как здесь хорошо. Как будто весь мир остановился. – Кьяра прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. – Как ты уговорил советника Толгу найти для нас настолько красивое место?
– Его брат служил в личной страже моего отца, – ответил Кадир, ни на секунду не отрывая взгляда от ее лица. – Ему не трудно выполнить мою небольшую просьбу.
– Жаль только, что день такой печальный. – Кьяра ссутулилась.
– Ты расстроилась на похоронах, – сказал Кадир, протягивая руку и убирая с ее лица выбившуюся прядь.
– Я вспомнила королеву… мою мать. У нее было такое же бледное лицо. Подумать только – меня заставили играть роль Вильгельмины, не подозревая, кто я на самом деле. – Кьяра покачала головой. – Два родных человека ушли из моей жизни прежде, чем я успела узнать их. И самое ужасное – я не чувствую сильной печали.
Это была правда. Смерть Зигмунда и предполагаемая гибель Конрада в свое время ударили по Кьяре гораздо сильнее.
– Ты действительно слишком мало знала их. Твое горе не может быть глубоким, – сказал Кадир. – Не обвиняй себя.
– А ты? – неожиданно спохватилась Кьяра, вспомнив, что Кадир в Башню прибыл с еще одних похорон у себя в Суриде.
– Мне было жаль эмира, и особенно кузину Джайлан, и я очень огорчен смертью Фике, – ответил он, отводя взгляд от ее лица и всматриваясь в морскую даль, где тонуло ярко-розовым шаром закатное солнце. – Но похороны отца были сущим кошмаром. Я был очень эмоциональным ребенком.
– Тебе удалось что-нибудь узнать о той ужасной истории, рассказанной советником Али? – осторожно спросила Кьяра, желая увести разговор от похоронной темы.
Кадир повернулся к ней и, чуть улыбнувшись, взял со столика бокалы, наполнил их из открытой бутылки, передал один Кьяре и ответил:
– Конечно. И в чем-то мои мысли оказались верны. Только давай сегодня не говорить об этом. – Он приподнял бокал, салютуя. – Я привел тебя сюда не для того, чтобы грустить.
Кьяра последовала его примеру, пригубив великолепное белое вино, судя по вкусу и аромату, из редких велийских. Кадир осторожно поставил свой бокал на столик, достал
