эти мерзкие опера, если их возьмут с поличным, генерала точно прикрывать не станут. План Крючкова выглядел толковым. Но это только на бумаге. А что произойдёт в реальности в этой проклятой библиотеке?

Он действительно был потрясён, когда старое дело об убийстве подростка Вениамина Шалимова вернулось через столько лет и таким неожиданным образом. Все эти годы он гнал от себя эти воспоминания, но не всегда с этим справлялся, продолжал размышлять, искал доказательства, пересмотрел все фильмы, снятые по сценариям Николая Марченко, того самого свидетеля, что поменял показания, пытался изучать его личность, понять, чем его запугали. Бывало, ему удавалось выкинуть всё это из головы, и он годами не мучил себя судьбой убиенного подростка, но после выхода в отставку всё вернулось на круги своя, и он уже не убеждал себя, что всё это далёкое прошлое не имеет к нему, нынешнему пенсионеру, никакого отношения. Когда Иван начал службу, Пётр Викентьевич справедливо опасался, что, если о его изысканиях узнает Родионов, отыграется на сыне. Посему следовало действовать с особой осторожностью. Единственное, что за эти годы предпринял существенного, – это втёрся в доверие к ветерану ЦМТ, бывшему главному инженеру Борису Хлебникову. Тот любил приехать в парк Сокольники сразиться с кем-нибудь в шахматы. Пётр Викентьевич тоже поигрывал. Подружиться с бывшим служителем бывшей гордости СССР не составило большого труда. Бориса Григорьевича никто бы не заподозрил в том, что он молчун и малообщительный человек. Конечно, вчера Елисеев обманул Крючкова, уверив в том, что Хлебников готов поделиться тайнами. Пётр Викентьевич никогда не позволил бы себе при первых встречах спросить старика напрямую о том, что его больше всего интересовало. Но, много и часто разговаривая с ним на разные темы, провоцируя его на рассказы о былых временах, постепенно убедился, что в жизни ЦМТ той поры для главного инженера не существовало секретов. Похоже, мимо него вообще ничего не проходило. Но бесспорным казалось и то, что выученный советской властью Хлебников никогда просто так не выдаст сведений, которые выдать не хочет. Один раз Елисеев-старший сумел его прилично напоить, рассчитывая, что он потеряет бдительность, но так и не вытянул ничего для себя ценного. Предполагал ли он, что это его знакомство когда-нибудь пригодится его сыну? Нет. Но теперь оно ему, похоже, придётся как нельзя кстати. Родионова надо загонять в угол со всех возможных сторон. Хлебникова следует заставить открыть то, что им необходимо.

Вчера Ваня через свою бывшую девушку выяснил у него имя свидетеля. Значит, он, несмотря на покушение и весь этот ужас, роет, значит, он разобрался в том, что важно, а что нет, если вытащил из прошлого свою безумную и бессмысленную любовь, Лилю, сотрудницу архива, и заставил помогать себе. Следовательно, он не отбросил просьбу помочь Артёму Шалимову, и для этого ему понадобились архивы.

Сегодня ему придётся очень быстро всё объяснить сыну, ведь им никак нельзя засиживаться в том кафе, где раньше была такая дивная оладушная, прекрасное место для встреч с агентами.

Он вышел на «Александровском саду», не торопясь, внимательно присматриваясь к окружающим, перешёл на «Библиотеку Ленина» и поехал в сторону «Парка культуры». Там он снова сделал пересадку, теперь уже на Кольцевую, на «Киевской» вернулся на Филёвскую линию. По всему выходило, что хвоста нет. На всякий случай он ещё раз проверился, выйдя на «Арбатской». Никто за ним не шёл. «Может, у них теперь другие методы? – спросил он сам себя. И сам же ответил: – Вряд ли».

Над бульваром сгрудились голые ветвистые деревья.

* * *

Иван спал совсем мало, но это никак не сказывалось на его состоянии. Он пил кофе в лобби отеля и ждал момента, когда подойдёт срок двигаться в сторону бывшей оладушной, которую он в детстве так часто посещал с отцом.

Недавней ночью, как только Лиля затихла, он понял, что не в состоянии больше бездействовать.

Соображения безопасности заставляли продумывать каждый шаг самым тщательным образом и не горячиться. Но…

Что завтра скажет отец? Он не стал бы рисковать и вызывать Ивана на встречу, если бы не считал это единственным выходом. Но почему отец? Он давно на пенсии. Как его втянули во всё это? Крючков? Они вместе служили в Киевском районе Москвы, но отец об этом никогда не распространялся. Если о каком-то факте долго не упоминать, сложится ощущение, что его вовсе не существовало. Или не Крючков?

Те вопросы, что вчера поставила перед ним Лиля, так и не получили окончательных ответов. Почему Родионов так осведомлён обо всём?

Бывает так, что решение приходит быстро.

Он взял Лилин телефон, набрал Туманова.

Тот не удивился.

– Мне нужен адрес того компьютерщика, Матвея Ускова, что над компом Вики колдовал.

– Почему вы считаете, что я знаю?

– Мне показалось, вы дружите.

– Не то чтобы дружим. Но дома я у него был.

Когда Елисеев ехал к Ускову, ни о чём не думал. Знал, что не ошибается.

Малый быстро открыл дверь. Люди его профессии любят работать по ночам.

Он зажал рот рукой.

– Вы живы? А как же?..

Елисеев сказал очень тихо, но очень внятно:

– Я тебе ничего не сделаю. Клянусь. Скажи, ты передал всё, что было в компе, в антитеррор? Мне это надо, чтоб никого больше не подозревать. Ты доложил им, что работал с этим компьютером по моей просьбе?

Малый кивнул. Потом заплакал.

* * *

Когда он подошёл, отец уже сидел за столиком в кафе, что теперь находилось на месте оладушной. Пил кофе. Выглядел праздно.

Поговорили они коротко.

– Тебе всё ясно? – спросил Пётр Викентьевич.

– Да.

– Ты догадался захватить с собой всё, что собрано по делу?

– Да. – Иван протянул ему флешку. Он пользовался иногда старым приёмом: посылал важное со своей почты на свою же почту. На случай, если комп полетит. Хранениям во всяких облаках он не доверял. Это помогло ему. Он смог с Лилиного телефона войти в свой почтовый ящик и всё скачать.

* * *

Аэропорт Самары не сразу отпустил Лизу и Вольфа.

Когда они вышли в зал прилётов, Лиза разнервничалась. Так сильно, что её даже немного затрясло, как в лихорадке.

– Давай посидим тут в кафе, кофе выпьем, – попросила девушка. – Мне как-то не по себе.

– Почему? Может, давление после перелёта? – Вольф взял рюкзак из рук Лизы.

– Да при чём тут давление! – Лиза неожиданно раздражилась. – Просто я только что представила, как мать начнёт меня расспрашивать, почему я посреди семестра заявилась? И что я скажу? Если она узнает, что я вылетела из университета, очень огорчится.