Шеф сообщил мне, что уже уничтожил снимки не относящихся к делу документов отдела опеки, которые я сфотографировала на всякий случай. Мне дали задание за несколько недель скопировать все, что попадется под руку, – от содержимого сейфов до грязных клочков бумаги в ящике кухонного стола. Я просто следовала инструкциям и, по всеобщему признанию, дала им именно то, что требовалось.

Однако я и предположить не могла, что перспектива оставить этот дом в тот самый момент, когда Клаудия будет рожать, покажется мне такой ужасной. Я чувствовала себя так, будто окончательно и бесповоротно обманываю ее доверие, решив сыграть с ней такую злую шутку.

– Мы придумаем благовидный повод для отъезда, – пообещал мне босс, но, как известно, ничего придумывать не понадобилось.

В этот момент я чувствую себя ошеломленной, опустошенной, ни на что не годной и, несомненно, подавленной тем, что мне вот-тот предстоит сделать.

Пока мальчики смотрят телевизор, я делаю телефонный звонок, которого так страшилась. Детей нужно как можно быстрее определить в приемную семью, и я попросила босса разрешить мне лично все уладить. Собираюсь с духом и звоню в социальную службу.

– Я дома, – робко сообщаю я.

Как-то странно произносить это. В квартире пахнет клубникой и кофе. Сесилия сидит на тахте в окружении четырех коробок спелых красных ягод. Она поднимает голову и широко улыбается мне. Кажется, будто я никуда и не уезжала.

– Хэзер, – ласково произносит она, почти убеждая меня в том, что все в порядке. Молюсь, чтобы у нее был сегодня хороший день. Нам нужно кое-что обсудить.

– Сисси, – сразу перехожу я к делу. – Я много думала. Скоро все наладится.

Я стою, ощущая, как испаряется сковавший меня мороз. Снимаю с себя куртку.

Сесилия не реагирует. Вместо ответа, она кладет самую большую клубнику, которую мне только доводилось видеть, себе в рот. Сестра выглядит мечтательной, витающей в облаках.

«Позаботься о своей сестре, Хэзер, – сказала как-то мама. – Ты будешь нужна ей всю ее оставшуюся жизнь. Пообещай мне, что будешь заботиться о ней, несмотря ни на что».

– Послушай, не могу понять, я чуть не потеряла работу из-за тебя или сохранила ее благодаря тебе. – Это начало того, что я должна сказать ей, того, что я решила по дороге домой, хотя думала об этом целую вечность. – Я хочу заботиться о тебе, Сисси, честно, очень хочу, но многое должно измениться. Ты должна измениться.

Мне явно удалось привлечь ее внимание, и я продолжаю:

– Я – сотрудница полиции, и это по-настоящему тяжелая работа. Мне нужна твоя помощь.

По глазам Сесилии невозможно понять, знала ли она о моей работе все это время и просто забыла, или для нее мои слова – сенсация века. Так или иначе, она сидит совершенно неподвижно.

– Мы должны кое о чем договориться.

Сесилия понятия не имела о моей работе под прикрытием, и я не собираюсь ей об этом рассказывать. Она помнит, как в придурковатые восемнадцать лет я в приступе паники поступила на работу в полицию. То гда я совершенно не понимала, что делать со своей жизнью. В школе я была неуклюжей посредственной ученицей, тогда как Сесилия всегда претендовала на тонкий художественный вкус, креативность и живое воображение. Сестра постоянно была в центре внимания и даже не догадывалась, что я тенью следовала за ней, отгоняя школьных хулиганов. Я была ее тайным охранником. Заботиться о ней всегда было моей главной задачей.

Сейчас, в моменты просветления она сердится и дерзит, когда я пожимаю плечами и сообщаю, что у меня перерыв в работе, что я оставила службу в полиции и устроилась в бар, что я – уборщица или коммивояжер. Это объясняет мой ненормированный график работы, мою временами странную одежду и нередко соответствует действительности, в зависимости от расследования, которым я занимаюсь. Но испорченная сторона Сисси никак не может успокоиться, прорабатывая меня. Сестра чувствует, что я становлюсь изворотливой, и ощущает угрозу. Хотя в том, что касается нее, я твердо стою на своем: я живу исключительно ради того, чтобы заботиться о ней. И главным образом этим и занимаюсь.

Но за прошедшие год-другой Сесилия стала постепенно терять ощущение реальности, и центр ее внимания сдвинулся с зацикленности на моей работе к желанию иметь ребенка. Врач сказал, что перепробовал все способы лечения. Найти единственно верный ему, похоже, не удается.

– Я долго и тягостно размышляла о нескольких вещах. – Я сажусь рядом с Сесилией. Тахта стонет под весом нас обеих. – О нас, Сисси.

– Хочешь клубнику? – предлагает Сесилия, протягивая мне ягоду. – Я хочу создать съедобные украшения, – сообщает она и уже держит клубнику на весу у моей шеи.

– Для начала мы переедем в новую квартиру, – сообщаю я ей. Это будет необычайное облегчение – выбраться из этой крошечной халупы.

Сесилия опускает руку и, внимательно рассмотрев клубнику, принимается лизать ее. Создается ощущение, будто она меня не слышала или переваривает смысл сказанного.

– Мы можем затеять старую добрую уборку, выкинуть кучу хлама и быстро смотаться отсюда. Переехать туда, где будет намного лучше, где найдется множество места, чтобы ты смогла делать свои украшения.

В периоды творчества Сесилия на высоте. Конечно, она становится более непредсказуемой и капризной, зато кажется более энергичной, живой. Мне нравится, когда она такая, какой и должна быть.

«Сесилия переняла характер вашей матери, – однажды сказал мне папа. – Когда мы умрем, тебе придется как-то гасить эти безумные вспышки».

Он засмеялся и закурил, а через несколько месяцев его не стало. Ответственность за сестру перешла мне по наследству. Иногда кажется, будто у нас вовсе не было детства и все это происходило с кем-то еще.

Сесилия смеется и засовывает клубнику в рот. Когда сестра вгрызается в сочную мякоть, сок начинает сочиться между ее губами.

– Куда это мы снимемся? – недоверчиво интересуется Сесилия. – Мы ни за что не переедем.

– Еще как переедем, – мягко возражаю я. – Давно пора.

Я вижу, как Сесилия пробегает глазами по обстановке квартиры, мысленно собирая все это и явно рассчитывая позаботиться о том, чтобы я не выбросила дорогое ее сердцу барахло.

– Мне удалось накопить немного денег, – объясняю я ей. – Я могу положить их в банк. И тогда совсем скоро смогу рассчитывать на проценты.

Она едва реагирует на мои хорошие новости, но в этом – вся Сисси. Мой босс прислал мне по электронной почте письмо, сообщая, что приглашает меня на встречу на следующей неделе. Он хочет, чтобы я заняла неплохую должность в нашем отделе.

– Мы можем устроить вечеринку, – предлагает Сесилия. – И завести кота. А еще, возможно, я смогла бы снова открыть маленький магазинчик.

Я вздыхаю. Мне лучше вывалить все, что я горю желанием ей сказать, до того, как она начнет слишком тщательно обдумывать мой план.

– Помнишь тех маленьких мальчиков-близнецов, о которых я тебе рассказывала? – С силой вонзаю ногти в мякоть ладоней, надеясь, что она послушается меня.