Е. Ф. Бажин с соавторами (1976, 1977) установили, что при вербальном распознавании голосов дикторов, находившихся в повышенном настроении, в некотором количестве случаев отмечается их ошибочное смешение с нормальным, ровным настроением, но практически никогда – с голосами тревожных, апатических и депрессивных больных. Последние смешиваются между собой в 30% распознаваний и иногда, как и эйфорические голоса, путаются с нормой.

Согласно С. Н. Колымба (1974), набор интонационных средств достаточен для различения отдельных групп эмоциональных состояний, однако вне связи с другими средствами (ситуации общения, мимики, жестами) недостаточен для дифференциации оттенков этих состояний внутри каждой группы.

Исследование В. Х. Манеровым (1993) идентификации эмоций по речи показало, что основным признаком, используемым человеком при слуховом восприятии эмоционально обусловленных изменений речи, является степень речедвигательного возбуждения. Определение вида переживаемой говорящим эмоции осуществляется слушающим (аудитором) менее успешно, чем определение степени эмоционального возбуждения. Наиболее точно опознаются базовые эмоции, затем удивление и неуверенность и хуже всего – презрение и отвращение. На точность опознания эмоций влияет способность диктора передавать в речи эмоциональные состояния, а также опыт аудитора.

А. А. Борисова (1989) изучала успешность опознания эмоционального состояния человека по интонационному рисунку речи. Оказалось, что для слушателей это довольно трудная задача даже в том случае, когда интонации подкреплялись содержанием высказываний. Автором были выявлены два фактора, влияющие на точность восприятия эмоционального состояния: индивидуальный опыт людей в дифференциации переживаний как знака, так и модальности предъявляемой эмоции. Легче всего определялось состояние радости, затем восхищения, хуже всего – состояние любопытства. Промежуточное положение по точности определения занимали состояния безразличия, удивления, обиды, тоски и тревоги. Выявлена тенденция лучшего распознавания положительных эмоциональных состояний по сравнению с индифферентными и отрицательными.

Способность к распознаванию эмоций по речи зависит от особенностей личности. Т. В. Корнева (1978) и В. Х. Манеров (1990) выявили, что сензитивные, тревожные, легко ранимые, проницательные, осторожные в контактах с людьми испытуемые лучше распознают эмоции в речи.

Изучению индивидуальной избирательности в описании признаков экспрессии различных по модальности эмоциональных состояний, а также выявлению типов «вербальных эталонов» экспрессии посвящено исследование В. А. Лабунской (1998).

Полученные ею результаты свидетельствуют, что люди при опознании эмоций ориентируются на ограниченное число экспрессивных единиц, среди которых выделяются наиболее часто употребляемые. Так, длина словаря экспрессивных единиц радости состоит из 19 суждений, но только несколько из них употреблялись испытуемыми часто: это «улыбка» – 90% случаев, «глаза сияют» – 35%, «смешливость» – 30%, «общее оживление» – 20%.

Длина словаря экспрессивных признаков удивления состоит из 11 суждений; из них чаще всего использовались следующие: «глаза широко открыты» – в 70% случаев, «брови подняты» – в 57%, «рот приоткрыт» – в 40%, «взгляд вопросительный» – в 30%.

Словарь экспрессивных признаков презрения включает 11 суждений, среди которых также имеются часто употребляемые: «кривая улыбка» – 41% случаев, «взгляд холодный» – 32%, «уголки рта опущены» – 24%.

В процессе контент-анализа экспрессии гнева было выделено 18 суждений. Среди них основными были признаки, характеризующие мимику лица: «брови разведены» – 38% случаев, «глаза блестят» – 41%, «ноздри вздрагивают» – 30%, «губы плотно сжаты» – 31%, «лицо искажено» – 21%.

Длина словаря признаков экспрессии страдания состояла из 13 суждений. Чаще всего назывались такие признаки: «губы опущены» – 35%, «глаза печальные» – 40%, «плач» – 21%.

В описаниях страха так же, как и в описаниях презрения, страдания, гнева, превалируют признаки, относящиеся к мимике. Чаще всего выделялись следующие экспрессивные элементы: «глаза расширены» – 62% случаев, «рот приоткрыт» – 30%, «лицо застывшее» – 32%, «дрожь» – 32%.

Таким образом, анализ содержания и структуры описаний экспрессии («вербальных эталонов»), проведенный Лабунской, позволил ей сделать следующие выводы:

1) длина словаря экспрессивных признаков эмоциональных состояний колеблется в диапазоне от 11 до 19 суждений;

2) каждый индивид обращает внимание на ограниченный набор, фиксируя признаки экспрессии;

3) чаще всего в эталоны включаются те признаки, которые относятся к мимике;

4) описания состоят, как правило, из типичных признаков, следовательно, эталоны экспресии маловариативны;

5) отношения между элементами экспрессивного поведения, зафиксированного в описаниях, зависят от модальности состояния (табл. 9.4);

6) выделенные элементы экспрессивного поведения соответствуют известной классификации: мимика, пантомимика, жесты, интонация, вегетативные изменения;

7) в структуру «вербальных эталонов» экспрессии входят суждения, характеризующие общение человека, находящегося в определенных состояниях, – «коммуникативные черты личности». Появление в описаниях признаков, характеризующих степень «коммуникабельности» партнера по общению, свидетельствует о том, что для опознания состояния важна оценка поведения человека с точки зрения его отношения к другим людям.

Таблица 9.4. Соотношение элементов экспрессивного поведения в описаниях эмоциональных состояний, %.

Количество признаков, относящихся к мимике, по данным Лабунской, в среднем соответствует 50% от общего числа названных элементов экспрессивного поведения. В описаниях экспрессии удивления и страдания они составляют основную часть – 70—77%. Признаки, относящиеся к пантомимике, жестам человека, зафиксированы главным образом в описаниях радости, страха, гнева. «Коммуникативные черты личности» чаще включаются в описания презрения и страдания (15—18%). Остальные элементы экспрессивного поведения фиксируются значительно реже.

Итак, мимика выполняет основную нагрузку в выражении состояний, что нашло отражение в вербальных эталонах экспрессии. Вместе с тем мимическая картина страха часто интерпретируется как удивление. Мимика этих состояний включает однородные признаки, однако страху свойственна двигательная активность, а удивлению – нет. Поэтому отсутствие пантомимических признаков затрудняет опознание страха. Состояния радости и гнева относятся к стеническим аффектам, для которых свойственна двигательная активность, что и нашло отражение в описаниях испытуемых. Лицевое выражение этих состояний соответствует крайней степени удовольствия и неудовольствия и не похоже на другие формы выражения. Поэтому несмотря на то, что пантомимика имеет большое значение как индикатор этих состояний, возможно успешное опознание их на основе одной мимики.