Докладчик точно знает, что в действительности у правящей Коммунистической партии нет не только научно обоснованной политики по национальным проблемам, но вообще никакой.

«Исчезли отсталые национальные окраины, в которых зачастую преобладали еще феодально-патриархальные и даже родовые отношения…»

Докладчик только-только сам начал жестокую борьбу в республиках Средней Азии, Кавказа, в обкомах и крайкомах КПСС с насквозь коррумпированными феодально-патриархально-коммунистическими верхушками и кланами.

«Полноправными советскими гражданами являются и миллионы немцев, поляков, корейцев, курдов, представителей других национальностей, для которых Советский Союз давно стал родиной…»

Но докладчик-то знает из своего пятнадцатилетнего опыта председательствования в КГБ, что все, о чем он говорит, — это ложь! В реальной жизни все выглядит совершенно наоборот. В союзных республиках унижается и дискриминируется русское население и малые народы, не относящиеся этнически к титульной нации. Ведь он сам подписывал записки об этом в ЦК КПСС, когда был председателем КГБ.

В Чечне и Ингушетии физически вырезаются русские. В Грузии, под прикрытием партбосса и бывшего чекиста — шефа МВД Шеварднадзе, изгоняются и подавляются турки-месхетинцы и греки, унижаются абхазы, осетины и аджарцы. В Крыму преследуются украинскими властями крымские татары. Немцы Поволжья, полностью разочарованные «ленинской национальной политикой партии», требуют восстановления своей автономии, не получают ее и стремятся покинуть Советский Союз, который «давно стал им Родиной», жаждут переселиться в капиталистическую страну-«мачеху» — ФРГ. Армяне хотят захватить у Азербайджана Нагорный Карабах, азербайджанцы угнетают в своей республике армян…

Все это Андропов даже и не комментирует. Весьма сдержанно он лишь призывает: «Успехи в решении национального вопроса отнюдь не означают, что исчезли все проблемы, которые порождает сам факт жизни и труда в рамках единого государства множества наций и народностей… Жизнь показывает, что экономический и культурный прогресс всех наций и народностей сопровождается неизбежным ростом их национального сознания. Это — закономерный, объективный процесс. Важно, однако, чтобы естественная гордость за достигнутые успехи не превращалась в национальную кичливость или зазнайство, не порождала тенденции к обособленности, неуважительного отношения к другим нациям и народностям. А такого рода негативные явления еще встречаются. И было бы неправильно объяснять это только пережитками прошлого. Их питают порой и наши собственные просчеты в работе. Здесь, товарищи, нет мелочей. Здесь важно все — и отношение к языку, и к памятникам прошлого, и то, как мы преобразуем села и города, воздействуем на условия труда и жизни людей…» [17]

Приводя эту цитату, можно утвердительно сказать, что новый генсек был вынужден признать рукотворное происхождение роста национализма и экстремизма. Но, увы, только этого признания было теперь недостаточно. Жизнь уже настолько бушует тайфунами и ураганами партийной лжи, национализма и коррупции, что ржавый паровоз ЦК КПСС почти пригнало к пропасти, в которую рухнул весь бронепоезд коммунизма.

Справедливость требует сказать, что не только Андропов был озабочен национальной проблемой. По-своему ее предлагал решить и антагонист председателя КГБ министр внутренних дел Щелоков.

Я припоминаю характерную сцену. В простом белом конверте пришла как-то из общего отдела ЦК записка министра внутренних дел, члена ЦК КПСС Николая Анисимовича Щелокова. В ней шеф органов внутренних дел предлагал провести паспортную реформу. В числе прочих мер он считал одной из главных целесообразность изъятия из общегражданских паспортов СССР пункта, в котором фиксировалась этническая национальность гражданина. На трех-четырех страницах излагалась аргументация в пользу мнения министра.

Я прочитал эту записку и обработал ее, то есть выделил главное подчеркиванием самых важных строчек красным карандашом. Поскольку на документе стоял штампик «срочно», я немедленно отнес его Юрию Владимировичу. Услышав, что это записка Щелокова, Андропов чуть не вырвал ее у меня из рук и немедленно прочитал. Почему-то он сильно возмутился постановкой вопроса. А может быть, само имя его злейшего врага — министра внутренних дел — подействовало на него как красная тряпка на быка. Иногда у него вспыхивали эмоции. Вероятно, его взрывчатость в узком кругу, а в широком он был всегда сдержан, происходила от множества южных кровей, которые текли в его жилах.

Он даже не стал тратить время на извлечение из стола листа чистой бумаги. Сильно нажимая на перо, Юрий Владимирович написал поверх конверта свое резко отрицательное мнение к предложению Щелокова. Там было пять кратких и четких тезисов, почему сейчас мы еще не созрели для такой реформы. К сожалению, я не могу привести их на память, а искать документ с автографом Андропова в «особых папках» политбюро мне, обычному пенсионеру, никто не позволит. Может быть, какой-нибудь историк в будущие времена найдет в партийном архиве контрзаписку Юрия Владимировича Андропова. Ведь тогда я немедленно отдал в перепечатку этот исторический документ, принес его на подпись шефу и отправил в общий отдел ЦК Черненко. Теперь я очень сожалею, что, когда уходил от Юрия Владимировича на другую работу, не утащил этот конверт-черновик в свой личный архив. Такая возможность была — ведь конверт нигде не был зарегистрирован. Теперь я был бы обладателем бесценного автографа…

И еще одна национально-интернациональная проблема остро стояла в те времена в Советском Союзе. Ее по указаниям из ЦК КПСС также пытался решать Андропов с помощью 5-го управления КГБ. Это было массовое желание многих еврейских семей воссоединиться после ужасов Второй мировой войны. Сотни тысяч людей, прежде всего выходцев из Прибалтийских республик, Западной Украины, Белоруссии, Молдавии, были оторваны от своих близких, пройдя через немецкие и венгерские концлагеря и депортации. Много евреев хотело эмигрировать из Советского Союза под влиянием сталинского антисемитизма, проявившегося в репрессиях против Еврейского антифашистского комитета, тайном убийстве великого артиста Михоэлса и репрессиях против деятелей советской медицины и еврейской культуры. С конца 40-х до начала 70-х годов проблема все обострялась. Память о «деле врачей» и борьбе с космополитизмом, возбуждавшей бытовой антисемитизм среди широких слоев населения Советского Союза, негативное отношение властей к еврейским культурным ценностям, выражавшееся в запрете на изучение иврита, закрытии центров еврейской культуры, а также ограничении в приеме на работу в такие организации, как КГБ, МИД, ЦК КПСС, МВТ и некоторые другие, порождали у многих евреев желание покинуть СССР и перебраться на историческую родину.

Я не собираюсь вдаваться в историю этого деликатного вопроса. Скажу лишь то, что мне известно о позиции Андропова. Несмотря на крайне негативную, я бы сказал, даже антисемитскую позицию большинства членов политбюро и секретариата ЦК в вопросах эмиграции евреев из Советского Союза, Андропов решительно высказывался за воссоединение семей. Брежнев поддерживал позицию Андропова, хотя его ближайшее окружение — Черненко, Цинев и Щербицкий — и политбюро Компартии Украины, многие деятели из Министерства обороны, особенно ГлавПУРа, придерживались прямо противоположной точки зрения. Они аргументировали свою позицию тем, что необходимо охранять государственные и военные секреты страны, а эмиграция будет способствовать массовой утечке секретов и «мозгов» секретоносителей.