«Свободным в дальнейших действиях, необходимых для защиты британских интересов...

Оккупация Константинополя русскими войсками, пусть даже временного характера и только по военным соображениям, будет событием, которого желательно избежать всеми возможными средствами (любой ценой)».

Когда меморандум сэра Дерби стал известен князю Николаю Николаевичу-Старшему, то он прокомментировал его предельно кратко:

— Англия грозит России войной...

Великий князь понимал, что если к Лондону присоединится Вена и, возможно, Берлин, то на Россию будет оказано в скором времени дипломатическое давление, которое может перечеркнуть все итоги победно выигранной войны. Поэтому он отказался от тех условий перемирия, что были подписаны в Адрианополе и которые султан Абдул-Гамид выполнять, как позже стало известно, не собирался. Турецкий правитель был уверен:

— Бояться надо не нам, а России. Европа не хочет видеть её на Балканах.

* * *

Вскоре стало известно о появлении в северной части Эгейского моря британской броненосной эскадры. Английские корабли самоуверенно вошли в чужое для них Мраморное море. Казалось, что созрел новый военный конфликт на континенте.

Европейские газеты — в Лондоне и Париже, Берлине и Риме, Вене и Мадриде — запестрели на первых страницах заголовками такого рода:

«Британский лев и русский медведь сошлись на Босфоре!»

«Английская корона помнит Севастополь 56 го!»

«Быть или не быть Русско-английской войне?»

«Что ответит фельдмаршал Николай Романов?»

«Чем ответит Россия на Босфоре?»

Великий князь принял решение: пользуясь паникой в неприятельском стане, продолжать наступление на Константинополь и одновременно в сторону полуострова Галлиполи, то есть на европейские берега черноморских проливов.

Принимая на себя всю ответственность за такое непростое решение, Николай Николаевич-Старший писал императору Александру II о своей убеждённости в необходимости взять столицу Блистательной Порты. Но государь заколебался по двум причинам. Во-первых, это могло вылиться в открытый военный конфликт с англичанами. Во-вторых, с миллионным по населению городом, в случае его занятия, надо было что-то делать.

Главнокомандующий прибыл в Сейменли-Тырново, где получил присланное ему от имени императора почётное Золотое оружие — саблю, украшенную алмазами с надписью: «За переход через Балканы в декабре 1877 года».

Великий князь знал хорошо: Александр II был крайне озабочен сложившейся ситуацией. Британия явно намеревалась лишить Россию плодов военной победы. В итоге император принял несколько решений.

— Для ведения переговоров о мире с турками в штаб-квартиру главнокомандующего Дунайской армией прибыть генерал-адъютанту графу Николаю Павловичу Игнатьеву, бывшему в 1864—1877 годах русским послом в Константинополе. Это — опытный дипломат. К тому же он пользуется большим весом в султанском окружении.

— Великому князю вступить в «дружеские констаеты» с начальниками иностранных флотов, которые могут появиться в проливе Босфор.

— Всякого столкновения с иностранным десантом в турецкой столице избегать и вводить туда войска только в случае возникновения в городе беспорядков, если будет соответствующая просьба горожан.

— И наконец, помнить о сделанном Англией заявлении, что она не намерена вступать войсками на Галлиполийский полуостров. Русский наблюдательный отряд может встать на перешеек этого полуострова.

Николай Николаевич-Старший эти указания монарха «переложил» на условия ещё не оконченной войны. Он обсудил с генерал-лейтенантом Скобелевым, в энергичности и решительности действий которого сомнений не было, такие задачи:

— Михаил Дмитриевич, вам известны действия наших друзей-англичан и последние указания государя?

— Известны, ваше высочество. Меня ознакомил с ними начальник штаба армии.

— Англичане грозят ввести свою эскадру в Чёрное море. Вторым Крымом нас пугать вздумали.

— Не испугаемся, не то время.

— Согласен, не то. Михаил Дмитриевич, вот тебе мой приказ: чтобы образумить турок на переговорах, сделай-ка конницей сильную рекогносцировку под самый Царьград.

— Будет исполнено сегодня же. Что ещё будет приказано моему отряду?

— Будь готов, Михаил Дмитриевич, к немедленным действиям на тот случай, если начнётся война с англичанами...

В зоне черноморских проливов назревал нешуточный международный конфликт. В ноте от 29 января Россия предупредила Великобританию, что в случае высадки английского десанта в Галлиполи или на Босфоре русские войска займут Константинополь.

В Лондоне задумались:

— А не слишком ли далеко зашла наша эскадра в Мраморном море? О чём только думает её адмирал?..

Телеграммой от того же 29-го числа император Александр II предоставил главнокомандующему действующей армии всю свободу действий на берегах Босфора и Дарданелл. Но следовало избегать непосредственного столкновения с англичанами, если они сами не начнут открытых враждебных действий.

Уполномоченные на мирных переговорах турецкие дипломаты стали всячески их затягивать. Тогда Николай Николаевич-Старший предупредил, что занимает Сан-Стефано, где находился загородный дворец султана — его летняя резиденция:

— Я надеюсь, что из Сан-Стефано вам будет гораздо проще сноситься с его величеством султаном Порты...

В этот маленький город на подступах к Стамбулу вскоре вступили русские войска, правда всего один кавалерийский эскадрон и одна пехотная рота. В тот же день, 12 февраля, в Сан-Стефано прибыл и русский главнокомандующий, который (по совету графа Игнатьева) перенёс туда из Адрианополя продолжение мирных переговоров.

На турецкую сторону это подействовало великолепно: Стамбул был рядом, всего в 15 километрах. Для пехотинца с полной выкладкой полдня пути. Интересно, что на таком же расстоянии от столицы Оттоманской Порты находилась в те дни и английская эскадра.

В Сан-Стефано уже 19 февраля был подписан прелиминарный мир между Россией и Турцией. Он подвёл итог войне 1877—1878 годов. Главным результатом стало то, что на карте европейского континента появилась автономная Болгария. В договоре о том говорилось:

«Болгария образует самоуправляющееся, платящее дань княжество с христианским правительством и земским войском».

Турецкие войска с болгарской территории выводились, а крепости срывались. Здесь на два года оставались оккупационные войска России численностью 50 тысяч человек, то есть менее десятой части Дунайской армии. За эти два года Болгария должна была устроиться как государство.

Сербия, Черногория и Румыния становились полностью независимыми от Турции государствами. Румыния как союзник России в войне получала Северную Добруджу. России возвращались три южных (придунайских) уезда Бессарабии, которые были отторгнуты от неё после Крымской войны Парижским трактатом.