– Силы на обряд может не хватить, – отрезала я.

Морвид, отцепив от пояса свой кинжал, уверенно разрезал шею младшему брату, обнажая позвоночник.

Вернулись, неся мои вещи, мистрэ Кальриен и Эрик. Силач с ужасом взирал на мои окровавленные до локтя руки и на то, что мы творили с телами.

– Не спи, замерзнешь! – рыкнула на него и принялась отдавать распоряжения: – Видишь вон того? – Я указала на полуизмененное тело клирика. – Живо заворачивайте в мой плащ. А сверху веревками покрепче обвяжите, чтобы, пока дергаться не перестанет, не выпутался. Да наружной стороной к телу, а не внутренней! – поправила его, видя неуклюжие попытки расстелить плащ.

На помощь Эрику пришел мистрэ, и вдвоем они начали упаковывать измененного.

Я же сосредоточилась, возобновляя в памяти слова заклятия воскрешения. Меч воскрешения, замотанный в холстину, пока лежал в стороне. Еще ни разу мне не приходилось им пользоваться. А сама меж тем прицепила к поясу пернач и клевец, намереваясь использовать их как дополнительные источники силы.

– Круг милдорном очерти, – посоветовал Морвид, заметив мои сомнения.

Он уже выровнял шею Лиасу и теперь отирал руки от крови подолом своего балахона.

– Но сначала помоги мне…

Подхватив Лорила под мышки, он взвалил его поперек тела брата. Мы вместе уложили квартеронов, чтобы они лежали грудь к спине друг на друге, образовывая крест.

Меж тем жрец продолжил давать указания, что и как сделать.

Все оказалось донельзя просто. Начав сбивающимся от волнения голосом длинную молитву, я заключила тела в круг. При этом прочертила его так, чтобы самой остаться внутри. Затем, не прерывая слов, подошла к телам и насквозь проткнула их мечом. Дело далось нелегко, даже пришлось навалиться, помогая собственным весом, но я справилась, при этом чудом успела уложиться в размер молитвенных фраз. Чем дальше читала, тем проще становилось, словно внутри что-то вело меня за собой.

Опершись на перекрестье меча, я выдохнула финальное: «Восстань!» И свет обрушился на меня ревущей лавиной, подхватив и закрутив, как щепку в водовороте.

Я задыхалась, пытаясь справиться с навалившейся мощью. Стремилась сохранить рассудок в обрушившейся волне болезненного счастья, стараясь при этом всю до капельки живительную силу божественного огня передать братьям, а не расплескать по сторонам. Я кричала, призывая силу, сходила с ума, чтобы обрести рассудок, умирала, возрождаясь вместе с ними.

Лишь когда почувствовала, что напор силы начал стихать, с трудом выдернула меч из тел и, прижав к себе, зашептала положенную молитву благодарности.

– Богиня Покровительница, убереги…

Где-то вдали мелькнуло прекрасное лицо, тихий голос прошептал: «Наконец-то!..» – видно, богам все же нужны наши молитвы, – и послышался облегченный вздох. А я продолжала…

Лишь закончив молитву, позволила себе сесть и опереться о меч, который успела – хотя и не помню, когда я это сделала, – воткнуть в землю. Перед глазами все плыло, а звуки доносились как сквозь вату.

Не знаю, сколько так просидела, но из отрешенности меня вывел знакомый мелодичный голос:

– Брат мой, я безумно счастлив, что ты рядом. Но все же слезь с меня, ты слишком тяжел.

– Рад бы, – раздалось в ответ, – но Ольна сидит у меня на груди…

…Только с помощью жреца и вмиг подобревшего Бриана нам с братьями удалось подняться на ноги. И их и меня пошатывало после случившегося. Лиас осторожно покрутил головой, потом в задумчивости потер шею.

– Ничего не помню, – выдал он. – Мы ехали, а потом?..

Тут он посмотрел на свою ладонь, которая оказалась вся в крови, и глаза его в понимании распахнулись. Лорил, осторожно ощупав грудь, поднял на меня взгляд, полный благодарности.

– Ольна, благодарю тебя, – он низко склонил голову, прижав правую руку к сердцу. – И за себя, и за своего брата. Иначе быть нам в запредельных чертогах.

– Я сделала то, что должна была, – ответила я суше, чем следовало бы. Воспоминание об их предательстве вновь резануло в душе. – Любой бы сделал то же самое. И вы, если бы это случилось со мной. Не так ли?

Все четверо в смущении отвели глаза. Я криво ухмыльнулась.

– Что ж! Желаю всего доброго, нас ждет дорога.

Одной рукой выдернула показавшийся неподъемным меч и собралась было направиться вслед за циркачами к повозкам, как мой взгляд упал на спеленатое тело.

– Плащ я забираю, а эта падаль, что в нем, ваша.

Безбоязненно подойдя к обмотанной с ног до головы фигуре, ножом разрезала удерживающие его путы – я уже чувствовала, что он неопасен, – и стала высвобождать плащ. Разложением не пахло, а когда я добралась до тела, то с удивлением увидела вполне нормального мужчину, лежавшего без сознания. Правда, на шее, под одеждой было мокрое пятно и от него тянуло гнилью. При помощи того же ножа срезала ворот плотной куртки и увидела осклизлый комок, точь-в-точь такого же цвета, каким стал самонаводящийся камень во дворе замка, перед тем как разбился. Счистив оное ножом, я обтерла лезвие об одежду и махнула рукой: мол, забирайте. А потом, горделиво вздернув подбородок, пошла к циркачам. Морвид попытался окликнуть меня, даже квартероны что-то кричали вслед, но я сделала вид, что не слышу.

Я находилась уже рядом с дорогой, как раздались встревоженные голоса артистов. Кто-то кричал, предупреждая о чем-то, но слов было не разобрать. Я поспешила залезть на насыпь. К фургону погодника со всех ног бежал Мостин.

– Илина, Илина! – закричал он, едва завидев меня. – Храмофники! Храмофники! Храмофые фтражи! Они тебя ифют!

Я выровняла сбившееся дыхание, а затем устало начала разминать шею и плечи. Воскрешение братьев было видно за милю, а уж ощущалось и вовсе за сотню миль. Слишком явное зачерпывание. В этот раз мне не удастся обмануть их, придется отбиваться.

Чтоб им провалиться! А я так хотела отдохнуть…

Всадники, уперев копья в стремена, целенаправленно неслись ко мне по разбитой дороге. Кони, вырывая влажный дерн подкованными копытами, уверенно несли седоков. Я и не думала скрываться. Только перешла дорогу и спустилась на обочину, чтобы во время боя не зацепило никого из артистов. Мелькнула мысль: жаль, что я не в доспехе, – и тут же пропала, вытесненная кучей других забот. Пока оставалось время, я сразу начала подготавливать несколько мощных заклятий защиты и пару атакующих, из тех, что похитрей.

Впереди на гнедом жеребце несся тот самый клирик, который в первый раз пытался отыскать меня. Отставая на полкорпуса от него, скакал второй – видимо, его помощник. Он был чуть слабее, но тоже являлся серьезным противником. И оба они зачерпнули силу и держали наготове заклятия.

Стражи, спустившись с дорожной насыпи, окружали меня. Я упреждающе выставила купол самозащиты, а под ним дополнительно припрятала отражающий. И хотя было ясно, что они не чаи распивать приехали, все же не стала первой демонстрировать готовность к бою. Но еще до того, как стражи замкнули кольцо и начали его стягивать, главный клирик нанес удар. Заклятие «Приговор» ударило по куполу, снеся его подчистую, а вот от отражающей защиты срикошетило, с визгом отскочив обратно. Храмовник лишь взмахнул рукой, и оно рухнуло далеко в стороне, взметнув фонтан грязной воды из болотного очажка. И это словно дало отмашку последовавшим действиям.