В третий, и последний.

Ибо я, Сет Ублюдок Слотер, все еще лучший в своем ремесле. Даже Шесть Герцогов ада, чьи вежды сомкнуты мертвым сном, должны беспокойно ворочаться в своих могилах, преследуемые кошмаром, — кто-то нанял меня по их проклятые души.

Ну и если совсем начистоту, был еще один момент, из-за которого вместо стражи и кольев я прислал к лежке безумного кровососа всего лишь записку, с наказом приколоть ее на одну из балок, оставшихся от лавки Эймара Гамона. Капля крови, размазанная по бумаге, позволяла надеяться, что вампир не пропустит послания. Этим моментом оставался сам Ренегат.

Вернее, кадавр, который от него останется, когда я закончу.

Труп.

Нельзя допустить, чтобы тело единственного в мире вампира-гомункула попало в руки специалистов Колдовского Ковена или кого-нибудь другого. Это может повлечь за собой самые непредсказуемые последствия для легальных носферату. Когда Ренегат умрет, его останки должны исчезнуть. Разве только голову я презентую дядюшке Витару — предварительно как следует ее выскребя. Надо же что-то водрузить на пику посреди центральной площади Блистательного и Проклятого.

— Ты мог меня убить без особых проблем, но предпочел драться. Предпочел, зная, что теперь я стал еще сильнее. На свой лад ты такой же сумасшедший, как я, Сет. Тебе говорили об этом?

— Нет. Боялись.

Нежить задумчиво потрогала пальцем клык.

— Меня боятся больше твоего, и все равно называют безумцем. Почему?

— Репутация, — напомнил я. — Теперь до тебя доходит, почему я здесь?

Мокрый плащ с тихим шумом скользнул на землю.

Я повел освободившимися плечами, точно цирковой атлет, разминающийся перед выступлением. Рана в плече, оставленная пулей Ренегата, не позволяла свободно пользоваться правой рукой. Левая, изрезанная кинжалом иберрийца, тоже могла подвести; доктору Шу уже дважды приходилось ее штопать. Не лучшая форма, чтобы выходить против такого поединщика, как вампир-мутант, насосавшийся Древней крови.

И все же я должен это сделать.

Сам, своими руками.

— Закончим, наконец. Хочу еще успеть выспаться до утра.

Справлюсь. Надо только помнить, что надолго меня не хватит. Придется постараться решить все первыми ударами.

— О да, — блеснул клыками Ренегат, — Как ты написал? Закончим там, где все началось. Хорошее место. Правильный выбор. Жаль только, ни одной стены не уцелело. А то, знаешь, у арборийцев есть поговорка: «Дома и стены помогают»? Так вот здесь мой дом.

В голосе безумного вампира прозвучали оттенки грусти.

— Впрочем, тут ты меня вряд ли поймешь. Слотеры ведь единственный клан, который не терял свой родовой замок. Так что ты просто не знаешь, каково это — увидеть руины своего дома. Моргана бы поняла. И этот, безвкусный Малиган. А вот ты не поймешь.

Я взялся за рукоять шпаги.

Ренегат похрустел пальцами, потянулся своим худым, тщедушным телом. Еще раз посмотрел на меня с легким сожалением:

— Нет, не поймешь. Это же вы, Слотеры, сжигали их дома, разносили их по кирпичику. Или мне правильнее говорить «мы, Слотеры» и «наши дома»? Со всем этим новым родством я немного путаюсь…

Я не слушал его:

— У нас было две схватки, и всякий раз тебе приходилось несладко. Боюсь, это было даже очень-очень больно. Поэтому если не будешь сопротивляться сейчас…

Ренегат негромко рассмеялся:

— Теперь, никак, ты настроился на сентиментальный лад, а, Сет? Брось это дело. В первый раз ты меня отделал, признаю. Тогда во мне текла только кровь моего отца да твоего племянника. Смертные и холуи Алистера в счет не идут. А во второй раз уже я задал тебе перцу. Ну ладно, почти задал. Если бы не внезапное явление Морганы, кто знает… А теперь я закончил дегустировать все четыре клана. Я стал гораздо сильнее, Сет. Сильнее тебя, сильнее ваших палачей. Может быть, еще не сильнее патриархов и демонов-хранителей, но и это придет со временем.

— Сильнейший из четырех демонов-хранителей — мой младший брат Джайракс Слотер, — хмуро заметил я, вынимая из ножен шпагу и Дагдомар. — И в детстве я всегда ему напинывал.

Ренегат весело рассмеялся:

— Значит, и я напинаю, Сет. Спасибо, что ободрил. Признаться, Джайракс меня слегка беспокоил: такая мощь. Кровь Дэрена многое рассказала мне о его отце.

— Моей крови в твоих жилах пока еще нет, — Я пригнулся и выставил вперед оба клинка.

— Что ты знаешь о крови, родич?

Ренегат скопировал мою стойку, но его вытянутые руки были пусты. Он даже когтей не отрастил.

— Что вы все вообще знаете? Ничего. Для вас это просто красная жидкость. Вы не цените ее. Не слышите, как она поет в ваших жилах. Вам не дано понять ее песнь. Но я не вы. Уж я-то слышу. Я слышу ее жаркий шепот, напевающий о вашем — а теперь и моем — наследии!.. Так что зря ты все-таки не прислал парней с кольями, родич.

Мы замерли друг против друга, готовясь к броску и обмену ударами.

— Прежде чем станет не до слов, ответь мне на последний вопрос, Сет. — Ренегат кровожадно облизнул губы. — Скажи, если бы ты не застал меня здесь сегодня, то, как бы продолжал охоту?

— Тряхнул бы твоего отца…

— Мой отец мертв. Сгорел вместе со своей лавкой, — Вампир пинком отшвырнул головню из-под ног, — Ты знаешь!

— У тебя был и второй. Он, правда, тоже мертв, но говорить вполне может.

— И не только говорить!

Слова еще звучали в воздухе, а Ренегата на месте уже не было. Он прянул вперед так быстро, что смазался в одно сплошное пятно. Я не столько заметил, сколько инстинктами, напряженными нервами, самой кожей уловил движение. И ничего не успел предпринять… Вампир ловко поднырнул под руку с клинком, после чего страшный пинок в живот отбросил меня футов на пять. Ощущение было такое, будто я пытался мышцами живота остановить здоровенный таран, высаживающий главные ворота Ура.

Тщедушная тварь первым же ударом едва не выбила из меня дух.

С трудом заставив себя втянуть глоток морозного воздуха, я рубанул клинками накрест, направо-налево, отгоняя от себя хищника. Ренегат отскочил, ловкий и скользкий, как ласка. Он заплясал напротив, примериваясь к новому броску. Понимая, что за вампиром не поспеть, и норовя выиграть время, чтобы восстановить сбитое дыхание, я начал вращать «мельницу», пластая лезвиями ночную мглу и создавая вокруг себя защитную ауру, сотканную мельканием стали и серебра.

Сырой воздух гудел, распарываемый клинками. Раны отозвались жгучей болью.

Ренегат пару раз сунулся ко мне и отпрянул, шипя и слизывая кровь с длинных царапин.

— Что такое, Сет? Ты защищаешься? Это ли тактика охотника с репутацией? А если я сейчас задам стрекача? Упустишь меня в третий раз!