В том же месяце Вильгельм устроил прием для двух высокопоставленных офицеров французской армии, отличившихся при подавлении боксерского восстания. В своей речи, произнесенной по этому случаю, он воздал хвалу «доблестной французской армии», отметив между прочим: «Из всех воинских контингентов, посланных в Китай, французский был лучшим; он показал образец исполнения воинского долга; французские и немецкие солдаты были вместе, плечом к плечу — не только в местах дислоцирования, но и в победоносных подвигах на поле боя». Британскому военному атташе Уотерсу кайзер достаточно недвусмысленно разъяснил, почему он так хорошо отозвался о соседях: «Ваша политика изоляции больше не имеет смысла. Вы привыкли разжигать распри среди континентальных наций. Но с этим покончено. Вы слышали, что я сказал на приеме. Да-да: нации нашего континента сами позаботятся о сохранении мира, а вам, вам не удастся этому помешать. Вам придется примкнуть к той или иной стороне».

«Летнюю экспедицию» 1901 года пришлось срочно прервать: мать кайзера умирала от рака. В последний год перед кончиной Викки Вильгельм был к ней мягок, внимателен и, по словам очевидцев, «необычайно почтителен». Он часто приезжал в Вильгельмсхоэ, чтобы побыть с ней. Он отправился в круиз, уверенный, что до конца года она наверняка протянет, но сестры сообщили ему, что конец близок. Она была в сознании, когда он прибыл во Фридрихсхоф, — Вильгельм оставался у ее смертного одра до самого конца — до 5 августа. Вильгельм писал царю Николаю: «Ее страдания были так ужасны, что смерть можно было считать избавлением».

23 августа состоялась его встреча с прибывшим в Вильгельмсхоэ по случаю траурных мероприятий «дядей Берти», которого сопровождали Ласкелль и Лэнсдаун. Вильгельм считал, что состояние англо-германских отношений следует обсудить. Со времени визита кайзера в Англию, когда он сделал довольно много, чтобы повысить свою репутацию в глазах англичан, особого прогресса в отношениях двух стран не замечалось. Виноваты были обе стороны. Пророссийски настроенный Гольштейн внушал кайзеру традиционно прусскую точку зрения: англичане ненадежны, они всегда могут переметнуться на другую сторону, как они это сделали во время Семилетней войны. С другой стороны, Гатцфельдт доносил о росте недоверия к Германии с британской стороны. Когда Вильгельм 6 апреля получил от посла очередную депешу, содержавшую этот вывод, он раздраженно воскликнул: «Не могу понять этих англичан! Чудовищная бесхарактерность! С этими людьми невозможно иметь дело!» Суть в том, что англичане в качестве предварительного условия заключения пакта с Германией требовали, чтобы кайзер порвал со своими союзниками. Эти вопросы предстояло обсудить на англо-германском саммите, как ныне называются подобные встречи.

К этому времени Солсбери готовился покинуть свой пост, и Вильгельм решил отыграться на ненавистном ему британском политике. Как он выразился, еще жива старая школа политиков, к которой в свое время принадлежал князь Бисмарк и которая ныне представлена, к примеру, лордом Солсбери и ему подобными старомодными господами в Париже, Санкт-Петербурге и Вене; для них смысл политики в том, чтобы создавать то одни, то другие группировки из тех или иных государств континента и натравливать их друг на друга. Этот рецепт устарел. Ареной политики теперь стал весь мир, и противоречия внутри Европы отступают на задний план. В последние годы, особенно после китайской экспедиции, государства континента все больше сближаются. Кто бы еще несколько лет назад мог представить себе такую ситуацию, что французские и германские войска будут сражаться вместе против третьей стороны под командованием прусского генерала? Совместно пролитая кровь произвела чудесное действие, и отныне у нас нет проблем с нашими соседями по ту сторону Вогезов.

Вильгельм пытался заинтересовать британского монарха идеями европейского экономического сотрудничества; развивал он и свой старый тезис о совместных усилиях по поддержанию мира, о возможности того, что Англия и Германия выступят в роли мировых полицейских.

То же самое кайзер говорил и русскому царю, с которым встретился в Данциге 11 сентября. Николай II присутствовал на военно-морских маневрах. Встреча прошла вполне дружелюбно, и в отправленном в декабре на имя самодержца послании Вильгельм выразил готовность на следующий год показать ему один из своих новых крейсеров.

На германскую торговлю продолжала оказывать отрицательное влияние англо-бурская война. Суда бесцельно простаивали в гаванях Бремена и Гамбурга. Вильгельм набросился с угрозами на британского военного атташе: «Так не может продолжаться, придется вмешаться». В своей обычной бестактной манере он обрушился на британскую армию: «У вас первоначально были отличные войска, и офицеры, и солдаты, а теперь все они выбиты, остались одни помои». Кайзер заявил, что подданных Британии «развратило их богатство». Досталось и собственной прессе: гнев кайзера вызвала карикатура в «Симплициссимусе», где королеву Викторию, умершую девять месяцев назад, изобразили в море крови, из которого она пыталась выбраться на берег, где ее ожидали Ом Крюгер и святой Петр. Вильгельм хотел возбудить иск по статье «об оскорблении величества», но отказался от этой мысли — суды не хотят, по его выражению, заниматься такими делами.

На официальном обеде в Потсдаме 23 октября Вильгельм избрал новую мишень для своих нападок — Джозефа Чемберлена. Раньше он высказывался в том смысле, что неплохо было бы оставить британского министра в вельде на ночь, но на сей раз его предложение звучало куда более радикально: «Чемберлена нужно отправить в Южную Африку, провести от океана до океана, а потом расстрелять! Да-да — стенки, вот чего он заслуживает!» Уотерс попытался возразить: «Сэр, многие из моих соотечественников хотели бы видеть господина Чемберлена на посту премьер-министра». Вильгельм отмахнулся: «Что-что? Да не может быть!» Двумя днями позже Чемберлен откликнулся антигерманской речью, в которой, оправдывая жестокое поведение британских войск в Южной Африке, указал на репрессии, учиненные немцами в ответ на действия французских снайперов во время войны 1870–1871 годов.

Большое впечатление произвел на Вильгельма труд Хьюстона Стюарта Чемберлена (однофамильца британского Министра колоний) под названием «Основные черты девятнадцатого столетия». Книга была переведена на немецкий и вышла в Германии. Трудно сказать, сколько страниц этого объемного опуса Вильгельм действительно прочел, но основные идеи оказали на него значительное влияние. Прежде всего о том, что немцы были единственной способной к историческому творчеству расой, вышедшей из руин Римской империи. Очевидно, привлекли внимание Вильгельма те разделы, где говорилось о евреях. Чемберлен не был обычным антисемитом; по его мнению, фиксация на «еврейском вопросе» неправомерна: «Евреи как таковые не являются врагами германской цивилизации и культуры». Он считал, что не следует также преувеличивать зловредное еврейское влияние: «Отсюда следует совершенно нелепая и отвратительная тенденция превращения евреев в козлов отпущения за все пороки нашего века».

Главное «открытие» Чемберлена состояло в отрицании того, что Христос был евреем. Будучи сыном Божьим, он не мог иметь национальной принадлежности, и даже если бы имел, то никак не еврейскую, поскольку происходил из Галилеи, области языческой, а браки между евреями и галилеянами были немыслимым делом. Возможно, признавал Чемберлен, сам Христос и считал себя евреем «в моральном отношении», однако «нет ни малейших оснований считать, что его земные родители были евреями с расовой точки зрения». Автор делал вывод: следует чуждаться и опасаться еврейской культуры. Коль скоро индоевропейцы открывают себя для дружбы с евреями, те «врываются как враги в чуждый стан, захватывают все позиции и водружают свой флаг — не скажу, на руинах нашего индивидуального бытия, но, во всяком случае, с явной целью его разрушить». Подлинной проблемой являются смешанные браки, которые ведут к деградации расы.