Общая сумма сделки составила две тысячи двести монет – пару имперских рублей скостил ради круглой суммы. После того как итоговая сумма счета прозвучала, Руслан взял минутный тайм-аут, чтобы перекинуться словом с пожилым и вооруженным до зубов гайдуком.

Наличными Драгомиров готов выплатить пятьсот цехинов. Чтобы закрыть остальную сумму, Руслан предложил оформить на меня земельный надел неподалеку от Золотой рощи. Бывший владелец – дальний родственник Драгомирова, погиб во время штурма. Других наследников и претендентов на собственность не имелось, в чем и свидетельствовал Устин Жилин – тот самый пожилой гайдук, состоявший дядькой при погибшем. Перед боем бывший владелец оформил дарственную на Драгомирова, завещав, в случае своей гибели, использовать владение для защиты Святой рощи и русинской земли. Сейчас документ перепишут на мое имя и заверят свидетели. Затем мне предстоит подтвердить право собственности перед Советом Хранителей, что, по уверению Руслана, пройдет без сучка без задоринки. Косвенно это указывало на невысокую ценность надела, хотя Устин объяснял отсутствие волокиты тем, что я, Богдан Романов, барон и служу интересам асенитской общины.

Жилин взялся живописать потенциальную собственность моего отряда: и выпас для скота, и роща со строевым лесом, и сад большой, и дом и надворные постройки, и река близко. Общая площадь угодий – шестьдесят три десятины. Цена «красная» – всего каких-то двадцать пять имперских «рублей» за десятину. Единственное условие – позволить семье престарелых арендаторов дожить век в их хибаре.

Явившийся в поисках моей персоны Никодим сообщил, что дороже, чем по пятнадцать цехинов за десятину, считать нельзя. Задохнувшийся от возмущения Устин едва не пошел на «мироеда» врукопашную, Драгомиров даже рыкнул на подчиненного. Сошлись на девятнадцати цехинах за десятину. На остаток суммы в пятьсот монет Руслан оформил «долговое письмо» – расписку с расчетом в следующем году.

Так внезапно для себя узнал два любопытных факта, что на календаре пятое число и что мое появление в этом мире совпало с первым днем нового года. Общенациональный праздник здесь отмечали не зимой, а в месяц сбора урожая, эквивалентный нашему сентябрю. На фоне эпохальных открытий как-то незаметно согласился от имени отряда подождать выплаты значительной суммы целый год.

Оружие и амуницию уступил волонтерам по более чем лояльной цене – это раз. Земельный надел, не виданный в глаза и оформленный в виде «филькиной грамоты», принял выше среднерыночной – два. Товар почти на четверть суммы отпущен в длительный кредит – это три. Несмотря на чистую благотворительность с моей стороны, гайдуки покидали лагерь, едва скрывая свое недовольство. Их стремление к халяве в ущерб моим людям оставило меня в полном недоумении. По их мнению, деловой подход выглядел неуместно среди своих, в условиях смертельной угрозы штату и роще. Не с руки благородным господам торговаться, вот и пал барон Романов в их глазах до уровня нувориша. Не сошлись мы во взглядах, и, как следствие, у обеих сторон остался осадочек.

По здравому размышлению, в моих уступках выразилась благодарность за спасение. С какой стати наемник должен ради сочувствия общему делу поступаться интересами отряда и своими собственными? Больше всего прочего меня заботило, как бы не прослыть среди своих людей излишне мягкотелым. Что с бою взято, то свято. Разбазаривать оплаченный кровью хабар – последнее дело для командира. Не хотелось и, наоборот, оказаться беспринципным рвачом и жмотом. Все-таки плечом к плечу сражались вчера, и завтра эта война не закончится. Судя по довольным лицам Никодима и Буяна, мне удалось соблюсти баланс.

Еще не успели волонтеры погрузить покупки на повозки, как подтянулась делегация граничар с аналогичной целью. Что бы там Руслан ни говорил про препоны, но смертельный товар пользовался ажиотажным спросом.

В обмен на службу по охране границы здешние казаки, как и в моем мире, освобождались от налогов и трудовых повинностей, но снабжать из казны огнестрельным оружием их никто и не думал. Теперь господа пограничники спешили воспользоваться удобной возможностью усилить собственную огневую мощь да прикупить «на вырост» для сыновей, коим скоро настанет пора «входить в службу». От меня не укрылось, что количество пистолетов и богатство их отделки определяли статус владельца. Граничарский старшина по фамилии Недоруб, к примеру, гордо нес два шикарных пистолета за многослойным алым кушаком, и еще два двуствольных покоились в «ольстрах», свисавших по бокам. Это помимо неизменного длинноствольного ружья, сабли и кинжала. Сразу видно, серьезные ребята – за покупками, как на войну.

Василий Недоруб, одетый в парадный кафтан мужик из породы «поперек себя шире», подбоченился, поприветствовал честной народ и представился. Дождавшись ответного слова с моей стороны, изложил очевидную цель визита граничарской делегации.

– Вот что, старшина, – честно предупредил я, вытирая руки ветошью. – Скорострельные винтовки и штуцеры не продам. И не проси. А остальное – вот! Смотрите, чем богаты, выбирайте.

– Немецкие «ягеры» почем отдашь? – поинтересовался главный граничар. Судя по прямому вопросу, он отлично разбирался в ценах, знал, чего хотел, и не рассчитывал на халяву.

– Эти егерские штуцера превосходной работы в отличном состоянии? Да с запасным гамионом и с сумкой-пульницей каждое? Только для тебя по два с половиной империала за комплект.

Да-да, для Драгомирова, как для крупного покупателя, действовала оптовая цена, а для граничар уже розничная. Если перековываться в «нового русинского», то по всем правилам науки экономики.

– Вижу, братство вольных ты не чтишь и гнева Асеня не боишься! – сверкнул глазами и потряс кудрями шкафообразный Василий, разве что за рукоятки своих произведений искусства не схватился.

– Ты, старшина, в моей шкуре бывал не раз и понять меня должен. Я не на свой карман торгую. О людях, что жизнями и здоровьем своим эти железки оплатили, думаю. Много моих солдат побили с этих вот штуцеров вчера, а позиция у нас была крепкая. Так что оружие доброе, не сомневайся, и цена правильная.

Выслушав мою оправдательно-рекламную речь, Недоруб повел торг за оставшиеся два десятка егерских винтовок «для общества». Остальные вольные обступили кучки пистолетов и нестандартного стволья, выбирая, обсуждая, прицениваясь. Буян, Влас и Никодим активно включились работу с придирчивыми и прижимистыми покупателями.

Да, с денежным обращением в этих местах просто беда. Ни тебе чеков, ни кредиток, ни черных кейсов с наличкой. Хотя вру, сундук, набитый монетами всех возможных и невозможных видов, имеется, но, похоже, у меня одного. За двадцать «ягеров» и дюжину драгунских пистолетов Недоруб расплатился товаром – сырьем для магических камней в полусотню килограммов и увесистым кожаным мешком с разной гамионной мелочовкой. Озвучив свое предложение, граничарский старшина попытался меня жестко «продавить» в магическом плане. Подселенец вовремя просигналил – рука с укрытым в рукаве браслетом махнула перед моим лицом, характерным жестом стряхнув чужую волю. Легкость и непосредственность, с которой пошли прахом его чары, старшину впечатлила и насторожила. Я улыбнулся и согласился принять оплату бартером, хотя Ральф честно меня предупредил, что деяние наше насквозь незаконное. Частное лицо может на свой страх и риск добывать стратегическое сырье с единственной целью – для продажи имперским скупщикам по строго фиксированной цене. А свободный оборот джамьи жестоко карается.