У Никодима дела двигались еще лучше. Из освобожденных в зиндане рабов пятеро людей и трое древичей нанялись в возницы для ухода за куланами и прочих работ. Восемь женщин зачислили в обоз прачками, еще две, наиболее сведущие в ранах и уходе за пациентами, пополнили ряды медперсонала.

Для прочих было организовано горячее питание, выделены материалы для постройки временных жилищ. К слову, вчерашние голодранцы, рабы и побирушки щеголяли обновками, да и к рукам, что собирали добычу с убитых сквернавцев, непременно прилипало некоторое количество монет. Самые активные при первых действиях Никодима и Белова либо отправились в поисках пристанища к полковому обозу, либо прибились к стоянке маркитанток. Еще утром настроенный жалеть и обогревать сироток Наумов оптимистично заявил: сами проживут.

По словам Никодима, подготовка повозок, тягловых животных и грузов к завтрашнему выступлению двигалась полным ходом, но проблема с нехваткой мест для тяжелораненых по-прежнему сохраняла остроту. Отчет по продовольствию и фуражу порадовал обилием пунктов и приложенным к нему увесистым кошельком. Никодим успел превратить большую часть предметов далеко не первой необходимости в звонкую монету.

К слову, о деньгах. В тот день мы так и не успели вплотную взяться за оценку и пересчет трофеев на доли. Перенес расчеты на завтра, попросив командиров разъяснить ситуацию подчиненным. Излишки фуража решили оставить волонтерам, а подходящие для транспортировки раненых повозки освободить красивым жестом – учинив пир на весь мир.

Подготовку торжественного построения полностью вытянул на себе Евгений Белов, я лишь приготовил ценные подарки и утвердил кандидатов. От идеи привести отряд к присяге благоразумно отказался, сместив акцент на вручение наград и званий отличившимся.

Из-за недостатка места полностью отряд построить не удалось, поэтому людей выводили на пятачок перед знаменем по капральству. Церемонию проводили на пару с Беловым. Начало положили специально нанятые барабанщики и флейтисты из числа перешедших в наш лагерь из разгромленного вражеского. Маленький оркестр исполнил некую композицию, в которой Ральф опознал перепевку «Марша имперских гренадеров».

Затем я выступил с краткой речью, в которой обрисовал, каких чудо-богатырей мне довелось вести в бой, тяжелый, кровавый, но справедливый и своевременный. Пояснил, что захвати сквернавцы ущелье, то смогли бы не только разграбить приграничье, но и поставить Экспедиционный Корпус на грань уничтожения. А там недолго и Золотой роще запылать… Теперь же путь к святыне крупным отрядам врага перекрыт, а мелким, что успели прокрасться козьими тропами, недолго нашу землю топтать осталось. Как бы ни сложилась дальнейшая кампания, русинские земли на сегодня в относительной безопасности. Большое дело сделали, что характерно, малым числом и относительно небольшой кровью.

– Теперь и всегда бьем врага по-новому, до победы. А смерть пусть нас подождет!

Лагерь накрыл полный ликования крик «Ура!». Как тогда, перед вражеской атакой, я ощутил прилив сил.

Первым чествовали Фому Немчинова, который спас множество жизней и, забыв на многие сутки про полноценный сон и пищу, возвращал в строй бойцов. Подарком доктору послужил увесистый и богатый фолиант под названием «Лечебник Теодора Бока, дополненный Вермонтом Сострадающим», взятый в обозе одного из черных баронов вместе с запасом лекарств и наркоты. Предварительно посоветовался с Ральфом, чтобы не вышло казуса, но, судя по временно разгладившимся морщинам на лице Немчинова, с подарком я угадал.

Медбратьям Харитону Ветрову и Василию Гусляру вручил по серебряному кубку и по крупному медицинскому гамиону-«аптечке». Растроганный подарком, княжий лекарь поблагодарил медбратьев от себя лично, признав их помощь неоценимой.

Никодиму Наумову презентовал набор серебряной посуды и денежную премию для его подчиненных. Обозный глава прибежал в поварском наряде, что вместе с волной ароматов свежего хлеба и жареного мяса прозрачно намекнуло собравшимся на близящийся банкет.

Белов, Буян и Молчун кроме моей искренней благодарности получили револьверы и богатые сабли. Среди добычи оказалось много ювелирных украшений, но ни малейшего смысла дарить боевым товарищам блестящие цацки я не видел. Разве что Белову вручил золотые часы-луковицу на массивной цепочке. Будем теперь, как настоящие офицеры, сверять часы перед атаками.

Особо чествовали раненых, которых нам разрешили на время забрать из госпиталя, после подошла очередь прочих отличившихся. Помимо повязок мастеров нижним чинам вручали и два вида нашивок: серебряную ленту за храбрость и алую – за полученное в бою ранение. Не пришлось ничего изобретать, все в строгом соответствии с уставом Армии Освобождения. Хотя совсем без «отсебятины» не обошлось – такой комплект гарантировал бойцу вольной роты двойное, «ветеранское» жалованье. Вполне обычная практика среди наемников. По задумке, подобный синтез должен превратить отряд в инструмент моей защиты и хорошего заработка.

Шелковая ткань на ленты пошла дорогая, из первых трофеев, что также не осталось незамеченным личным составом. Помимо нашивок костяк отряда поголовно получил амулеты, защищающие от пуль и Скверны. К моему удивлению, во вражьем стане насчитывалось немало «нормальных» людей, достаточно состоятельных, чтобы обеспечить себя защитой от вредоносного воздействия сил Хаоса. Ранее редкий солдат третьего батальона княжьих стрелков владел каким-либо камнем силы, кроме казенного ружейного гамиона. Теперь же разведчики, стрелки, гренадеры и артиллеристы с удивлением обнаружили, что стали владельцами сразу двух спасительных амулетов, каждый ценой в жалованье рядового за пару лет службы. А выданные санитарам – еще дороже. Лекарей и бойцов лично предупредил, что магические артефакты являются собственностью отряда и выдаются им в пользование на время службы, как оружие. Снова показал людям, насколько ценятся их жизни в вольной роте господина Романова.

Награды своим подчиненным вручали сами капралы. Я же скромно жал солдатские руки, выслушивая неизменное: «Служу Отечеству!» По окончании официальной части, задержавшись, я индивидуально настраивал амулеты, чтобы те не слишком обременяли своих владельцев. Ибо кроме «баронского чая» иные допинги в моем отряде по настоянию Фомы попали под полный запрет.

В целом действо получилось весьма торжественным и полезным. Купленные мной бойцы, затаившие мысль о побеге при первой возможности, наверняка сменили планы на «пока послужим, а там видно будет». Природная скромность не мешала мне думать, что все остальные воины просто благодарили судьбу за встречу со мной.

Знамя с почетным караулом, нарядные командиры, успевшие привести себя в порядок солдаты, музыка, заслуженные награды, крики «Ура!» – все это внешние атрибуты. Главным элементом торжества, несомненно, была атмосфера всеобщего единства. Оказывается, я дал людям сразу и цель, и возможность: защищать свое Отечество, не погибать, но жить для него.

Вспомнил, что называется, молодость, когда пришлось «шоуменствовать» в поисках денег. Белов же, этот едва оперившийся кадет, отправившийся на войну от избытка юношеских завихрений, показал высший класс. Снова убедился, что мне достался многообещающий «орленок», которого необходимо направлять да регулярно подкармливать «кровавым мясом супостатов». Посетила идея, «когда все это закончится», провести в Золотой роще парад Победы. А кто скажет, что недостойны, – тот кровью захлебнется.