— Поговорим немного о том, как зарыбить форелью речку, Эммануэл.

— Ах, форель. Пусть другие хвастают, что ловят лосося, этих большущих жирных глупых рыбин с их слепой потребностью плыть вверх по течению — ведь их так легко ловить. Нужны лишь высокие сапоги, сильные руки и умный помощник. А вот форель… о, форель — это настоящий король среди рыб.

2

Полковник Дэйнтри жил на Сент-Джеймс-стрит, в двухкомнатной квартире, которую он нашел благодаря одному из сотрудников Фирмы. Во время войны разведка использовала эту квартиру для встреч и бесед с возможными агентами. В доме было всего три квартиры, за которыми следил старик привратник, живший в комнатушке под крышей. А Дэйнтри жил на втором этаже над рестораном (шум веселья не давал ему спать до рассвета, когда последнее такси с ревом уносилось прочь). Над ним жили бизнесмен в отставке, который во время войны был связан со службой особых операций, конкурировавшей с разведкой, и отставной генерал, сражавшийся в Западной пустыне. Генерал состарился, и его редко можно было встретить теперь на лестнице, а бизнесмен, хоть и страдал подагрой, все же добирался до клуба «Карлтон» через дорогу. Дэйнтри не умел готовить и, чтобы сэкономить на ужине, обычно покупал холодные закуски в «Фортнуме». Он не любил клубы, а если ему случалось проголодаться, что бывало редко, к его услугам был ресторан «У Овертона» внизу. Его спальня и ванная выходили на крошечный старинный дворик с солнечными часами и лавочкой серебряных дел мастера. Лишь немногие из тех, кто бывал на Сент-Джеймс-стрит, знали о существовании этого дворика. Словом, квартира Дэйнтри находилась в чрезвычайно укромном месте, что не могло не устраивать одинокого мужчину.

Дэйнтри в третий раз за день провел «ремингтоном» по лицу. В одиночестве стремление к чистоте росло у него столь же быстро, как волосы на трупе. Он готовился сейчас к одному из редких ужинов с дочерью. Он предложил поужинать «У Овертона», где его знали, но дочь сказала, что ей хочется ростбифа. Отказалась она пойти и к «Симпсону», где Дэйнтри тоже знали, потому, сказала она, что там слишком мужская атмосфера. По ее настоянию им предстояло встретиться «У Стоуна» на Пэнтон-стрит, где она будет ждать его в восемь. Она никогда не заходила к отцу — это было бы нелояльно по отношению к матери, хотя она и знала, что никакой женщины там нет. Возможно, она не захотела пойти и в ресторан «У Овертона» из-за его близости к квартире отца.

А Дэйнтри раздражал «У Стоуна» швейцар в нелепом цилиндре, неизменно спрашивавший, заказан ли у вас столик. Старинная харчевня, которую Дэйнтри помнил с юности, была разрушена во время блицкрига, а затем отстроена и пышно декорирована. Дэйнтри с сожалением вспоминал официантов тех времен в пропыленных фраках, опилки на полу и крепкое пиво, которое специально варили в «Бэртон-он-Тренте». А теперь вся стена вдоль лестницы была в панелях с непонятно зачем нарисованными гигантскими игральными картами, что больше подошло бы для игорного дома, а под струями фонтана, бившего в глубине ресторана за зеркальным стеклом, стояли обнаженные белые статуи. От одного их вида становилось даже холоднее, чем на улице. Когда Дэйнтри вошел, дочь уже ждала его.

— Извини, если опоздал, Элизабет, — сказал Дэйнтри. Он-то знал, что пришел на три минуты раньше.

— Все в порядке. Я угостилась рюмочкой.

— Тогда и я выпью хереса.

— У меня для тебя новость. Знает об этом только мама.

— А как поживает мама? — официальным тоном любезно осведомился Дэйнтри. Он всегда начинал с этого вопроса и был рад, когда эта тема оставалась позади.

— Очень неплохо, учитывая возраст. Она решила пожить недельку-другую в Брайтоне, чтобы сменить атмосферу.

Такое было впечатление, будто они говорили о знакомой, которую Дэйнтри едва знал, — странно даже подумать, что было время, когда он был близок с женой, делил с ней ложе и в результате дал жизнь этой прелестной девушке, которая так изящно сидела сейчас напротив него и потягивала «Тио Пепе». Грусть, которая была всегда где-то рядом, когда Дэйнтри встречался с дочерью, нахлынула на него, словно он был в чем-то виноват. В чем? — спрашивал он себя. Он же был всегда, что называется, верен жене.

— Надеюсь, погода будет хорошая, — сказал Дэйнтри.

Он знал, что жене с ним было скучно, но разве в этом его вина? Она же согласилась выйти за него замуж, зная все, и по доброй воле вступила в этот холодный мир долгих молчаний. Как он завидовал мужчинам, которые, придя домой, могли рассказывать сплетни, связанные с обычной службой.

— Неужели тебя не интересует моя новость, папа?

Внезапно поверх ее плеча Дэйнтри увидел Дэвиса.

Дэвис сидел в одиночестве за столиком, накрытым на двоих. Он явно кого-то поджидал, уставясь в свою салфетку, барабаня от нетерпения пальцами. Дэйнтри очень надеялся, что он не поднимет глаз.

— Новость?

— Я же тебе сказала. Только мама об этом знает. Ну, и другая половина, конечно, тоже, — добавила она со смущенным смешком.

А Дэйнтри тем временем окинул взглядом столики по обе стороны от Дэвиса. Он ожидал увидеть «тень» Дэвиса, но две пожилые пары, давно приступившие к еде, никак не походили на сотрудников спецслужбы.

— Похоже, тебя это совсем не интересует, папа. Ты ускакал мыслями куда-то за тысячу миль.

— Извини. Я просто увидел знакомого. Так что же это за тайна?

— Я выхожу замуж.

— Замуж?! — воскликнул Дэйнтри. — А твоя мать об этом знает?

— Я же только что сказала, что сообщила ей.

— Весьма сожалею.

— Почему ты должен сожалеть, что я выхожу замуж?

— Я не то хотел сказать. Я хотел сказать… Конечно, я ничуть не сожалею об этом, если твой избранник достоин тебя. Ты ведь очень хорошенькая девушка, Элизабет.

— Я же не выставлена на продажу, папа. В твое время, очевидно, чем красивее были ноги, тем выше рыночная цена.

— А чем он занимается?

— Работает в рекламном агентстве. Сейчас ведет рекламу детского талька фирмы «Джеймисон».

— Это хорошая штука?

— Очень хорошая. Они тратят огромные суммы, чтобы переплюнуть тальк «Джонсона» и отодвинуть его на второе место. Колин устроил замечательную рекламу по телевидению. Он даже сам написал к ней песенку.

— Он тебе очень нравится? Ты вполне уверена?..

Дэвис заказал вторую порцию виски. Теперь он читал меню… хотя, должно быть, прочел его уже много раз.

— Мы оба вполне уверены, папа. Мы ведь живем вместе уже целый год.

— Извини, — сказал Дэйнтри: видно, ему целый вечер придется извиняться. — Я этого не знал. А мама, я